С наступающим, ребята!

Не знаю, для кого какой был уходящий, знаю, что в мире было непросто, кому-то он принес радость, кому-то боль, для кого-то прошел ровно. Как бы то ни было, давайте скажем две тысячи шестнадцатому спасибо за то, что он был с нами, за то, что так весело пришел и уходит, не задержавшись. А мы подождем, чтобы узнать, что принесет нам его младшенький

Желаю всем "сбычи мечт", желаю тепла и света, силы и силы воли, вдохновения и веры в себя, бесконечной любви и любви новой, новых свершений и приятной стабильности, здоровья, хорошего настроения и скорой весны - словом всего того, что вы сами себе пожелаете

Я вечно рада, что вы рядом, что вы здесь. Пусть все так и остается!

запись создана: 31.12.2016 в 12:39

@темы: Star Trek, зима внутри зима снаружи, приятно, черт возьми!, TOS, Spock is love, Веселое, НГ, Настроение, Ааа!!!, Kirk, McCoy

---

Если вдруг кто остался неодаренным =)

Шери гуляет на новогоднем корпоративе, а я залезла после работы за компьютер и по традиции под мартини сваяла букетик зимне-праздничных драббло-открыток

Если в новом году в вашу дверь постучатся неприятности, то пусть им откроет счастье и ответит: "Никого нет дома!" И только так

Открытки надо открывать

потому что внутри драббло-сказки
-1-

Название: О подарках на рождество
Автор: ~Nagini~
Фэндом: Star Trek TOS
Персонажи: Кёрк/Спок
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG
Количество слов: 462
Дисклеймер: Вообще все не мое. Только тараканы и новогоднее настроение.
Размещение: с разрешения автора

– Коммандер, зайдите ко мне, как только освободитесь.

– Уже иду, капитан, – Спок подавил разочарованный вздох и отложил в сторону таблицы с результатами утреннего эксперимента. Раз Кёрк выдернул его из лаборатории, значит случилось что-то не терпящее отлагательств.

Через две минуты и двадцать секунд, коммандер подошел к каюте капитана, и только было собрался нажать на сигнал вызова, как дверь открылась.

– Заходите, Спок. Извините, что вызвал вас без причины… – начал Кёрк и осекся, заметив, что вулканец удивленно приподнял бровь. – Ну, не совсем без причины, разумеется… – он провел пятерней по волосам, взлохмачивая челку, и вздохнул. – Спок. Прошу вас, просто зайдите и присядьте.

Пожав плечами, Спок вошел в каюту и устроился на краю кушетки, чинно сложив ладони на коленях.

– Я весь внимание, капитан.

– Я знаю, что на вашей родине не принято отмечать рождество… ну то есть, не рождество, конечно, а такого рода праздники, в принципе. И не принято дарить подарки…

– Почему же не принято? – удивился Спок. – Посол Сарек четырнадцать раз дарил мне необходимую для обучения в школе литературу, двенадцать раз – требуемое для исследований оборудование, не говоря уже о том, что все вулканские дети абсолютно безвозмездно получают…

– Я не о том, Спок. Не о нужных ребенку вещах, не о книгах или оборудовании. Я имею в виду просто подарки. Для души, понимаете?

– Катра вулканцев…

– Спо-о-ок, – взмолился Кёрк, размышляя о том, что зря он вообще все это затеял. – Вы ведь меня поняли.

– Понял, – покладисто согласился коммандер. – Подарки, капитан, а не необходимые для нормального функционирования предметы. Вы хотите преподнести мне подарок?

Кёрку показалось, что он наконец-то слышит в голосе Спока любопытство, и он улыбнулся.

– Именно, Спок. Вот, – он достал из ящика стола ярко обернутую коробку и протянул вулканцу. – Это вам.

– Но я не могу принять этот дар, капитан. Уставные отношения не предполагают обмена ценностями между членами экипажа корабля. К тому же, если кто-то из команды станет свидетелем данного аспекта наших взаимоотношений, то может скомпрометировать нас в глазах…

И тут Кёрк неожиданно опустился на палубу, откинул в сторону коробку и спрятал лицо в ладонях. Со стороны можно было подумать, что капитан плачет, но на самом деле он сотрясался от смеха.

– Сэр? – позвал Спок, склонив голову набок.

– Все, Спок, хватит. Я больше не могу, – сквозь взрывы хохота выдавил Кёрк и попытался отдышаться. – Неужели ты действительно раньше так со мной разговаривал? И я все равно тобой заинтересовался? Просто немыслимо.

– Джим, – неуверенно протянул Спок. – Я правильно понимаю, что наша ролевая игра окончена, и я могу перестать притворяться, что мы с тобой знакомы всего две недели?

Кёрк хрюкнул и утер выступившие слезы.

– Правильно понимаешь. Нет, это невыносимо. Поцелуешь меня? – вдруг совершенно серьезно спросил он. – А то мне что-то вдруг жутко стало от мысли, что мы могли до сих пор находиться в таких отношениях. Бр-р-р.

– После, Джим, – улыбнулся вулканец краешком губ.

– После чего?

– После того, как ты отдашь мне вот тот красиво упакованный параллелепипед.

-конец-

-2-

Название: О рождественских каникулах
Автор: ~Nagini~
Фэндом: Гарри Поттер
Пейринг: Снарри
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG
Количество слов: 686
Дисклеймер: Вообще все не мое. Только тараканы и новогоднее настроение.
Размещение: с разрешения автора

Еще раз оглядевшись по сторонам, Гарри сдался и снял толстую перчатку. Зажав ее в зубах, он достал из кармана новенький смартфон и провел замерзшими пальцами по сенсорному экрану, в третий раз за полчаса открывая «Гугл-карты». Кафе «Пеликан», да вот же оно! Вот Мордред, он не дошел всего два дома. Спрятав такое удобное маггловское устройство в карман и чертыхнувшись, он наспех натянул перчатку и поспешил вперед по заснеженной улочке вечернего Рима.

Маленькая закусочная с возмутительно хорошим кофе, вкусной выпечкой и дурацким, по мнению портье гостиницы «Эвито», названием пряталась за углом крупной старинной пятиэтажки. Двадцать минут назад Гарри проходил мимо этого дома, но кафе не заметил. Хорошо, что Северус не был свидетелем этого недоразумения, а то у него был бы еще один повод поддеть Поттера за неизлечимый топографический кретинизм.

Преодолев желание тут же нырнуть в спасительное тепло, Гарри прижался носом к большущему окну и всмотрелся внутрь, стараясь разглядеть нужного человека среди посетителей. Все до единого столика были заняты. Пожилая пара, компания подростков, молоденькая девушка с ноутбуком, мама с дочерью, одинокий мужчина с бокалом пива… Неужели Северуса нет? Черт, а Гарри так хотел сделать ему сюрприз. Теперь придется возвращаться с гостиницу и сидеть в полутемном холле с портье, сообщившем ему, что «мистер Снейп вышел час назад и сказал, что если его будут искать, то пусть зайдут в кафе «Пеликан», где он собирается поужинать».

Об этом кафе Северус рассказывал Гарри еще после своей прошлой поездки на римскую конференцию зельеваров, и теперь, когда Гарри увидел интерьер заведения вживую, то подумал о том, какой же, оказывается, Северус хороший рассказчик. Он так себе все и представлял: потертая деревянная мебель, легкие клетчатые скатерти, блеск полировки, и запахи корицы и кориандра, наполняющие едва ли не весь переулок.

Поттер оглядел зал в последний раз, собираясь уже отправиться в гостиницу, и тут из коридорчика, в конце которого, очевидно, располагались туалетные комнаты, вышел Северус… и направился прямо к столику, занимаемому одиноким и, как только что заметил Гарри, очень симпатичным мужчиной. Сев на место, Северус что-то сказал своему спутнику, и тот ослепительно улыбнулся в ответ.

Позже Гарри и сам ни за что не сумел бы объяснить, что на него нашло. То ли от долгого пребывания на морозе, то ли от того, что с самого утра у него во рту и маковой росинки не было, в голове помутилось, и он ринулся внутрь заведения, шипя себе под нос что-то вроде: «чертов изменник» и «гребаный предатель». Как оказался у нужного столика, он не помнил, не помнил, что кричал незнакомому мужчине, что пообещал объяснить Северусу, когда они «немедленно пойдут домой» и «в какую Италию он еще когда-нибудь без него поедет».

Остановился он только тогда, когда до заклинившего от ревности мозга дошло, что мужчина на неплохом английском объясняет ему, что «не представляет, о чем толкует молодой человек, хотя мистер британец, из-за которого тот так разволновался, очень привлекателен, и он с удовольствием провел бы с ним остаток вечера».

– Поттер, уймись, – хмуро попросил до этого безмолвно наблюдавший за спектаклем Северус. – Скажи мне, ты видишь свободные места?

Гарри огляделся. Покачал головой, все еще не понимая, к чему клонит профессор.

– И я не увидел. Поэтому попросил вот у этого любезного человека разрешения подсесть к нему за столик, чтобы выпить кофе и съесть булочку. – Снейп кивнул на пустую тарелку с крошками и наполовину выпитую чашку кофе.

Гарри приоткрыл рот и покраснел. А затем принялся рассыпаться в извинениях, на что незнакомец только махал руками и что-то эмоционально восклицал по-итальянски.

– Ты даже не удивлен, – пожаловался Гарри, когда они с Северусом наконец покинули кафе и побрели по заснеженному тротуару в сторону гостиницы. – Такое ощущение, что ты ждал, что я отпрошусь у Кингсли и рвану к тебе в Рим.

– Я был так изумлен твоим поведением, Поттер, – сухо усмехнулся Северус, – что забыл удивиться твоему появлению в вечном городе. Впрочем, встряска тебе не помешает. Никогда бы не подумал, что я тебе такое скажу, но слишком много работать – тоже вредно.

Когда Гарри и Северус выходили из забегаловки со звучным и, пожалуй, немного дурацким названием «Пеликан», итальянец, сидевший за столиком вместе с Северусом, проводил их взглядом, покачал головой, подтянул к себе сложенную в два раза салфетку, выудил из нее купюру и прочел наспех написанные перьевой ручкой слова:

«Ваши двадцать евро. Спасибо, что подыграли, мистер, и с рождеством».

-конец-

-3-

Название: О новогодних сюрпризах – 2
Автор: ~Nagini~
Фэндом: ПНвС
Персонажи: Хунта/Дёмин
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Количество слов: 641
Предупреждение: Полагаю, данная сказка вызовет интерес только у тех, кто знаком с известным фанфикшеном по ПНвС.
Дисклеймер: Вообще все не мое. Только тараканы и новогоднее настроение.
Размещение: с разрешения автора

– Шери, ты дома? – крикнул Кристобаль Хозевич, разглядывая стоящие около тумбочки зимние полуботинки, висящее на вешалке пальто и безупречно, без единой морщинки, сложенный шерстяной шарф. Почему этот десграсьядо не вышел его встречать? Что он задумал?

Живо припомнив все подарки, которые он дарил на главный зимний праздник товарищу Дёмину за последние лет этак десять, Кристобаль Хозевич занервничал всерьез. А ну как у Кербера наконец-то сдали нервы, и он решил отомстить? В воздухе запахло опасностью. Кербер – не Модест, и в случае задуманной мести Хунте не отделаться новеньким тулупом или лыжами.

– Заходи уже! – раздался из гостиной до боли знакомый голос. Знакомый и какой-то подозрительно довольный.

Кристобаль Хозевич сглотнул. А вдруг Дёмин решил над ним подшутить? Шутил Кербер редко, но страшно, и после его шуток Кристобаль обычно с сожалением вспоминал те времена, когда не заходил в кабинет завкадрами без припрятанной под пиджаком мизерикордии.

Впрочем, истинные кабальеро не пасуют перед лицом врага, поэтому бывший великий инквизитор сделал глубокий вдох и на всех парах влетел в комнату.

Кербер Псоевич стоял около наряженного еще вчера новогоднего дерева и выглядел таинственно и поистине жутко.

– С наступающим, шери, – осторожно поздоровался Хунта, мысленно прикидывая, что будет быстрее: провалиться в пол или выйти через стену.

Кербер откашлялся. Переступил с ноги на ногу, словно решаясь на что-то очень серьезное, а потом продекламировал – медленно, старательно и возмутительно проникновенно:

En el cielo las estrellas,
en el campo los cascotes,
y en el centro de tu culo,
mi pinchila con bigotes*.

Хунта покраснел. Хунта приоткрыл рот, сжал кулаки, готовясь ринуться в атаку, и только потом понял, что его шери совершенно не представляет, что только что сказал.

– Кербер, что это было? – настороженно уточнил он, пытаясь решить, прямо сейчас отправиться убивать виновного в этом безобразии или оставить удовольствие на десерт.

– Ты не оценил признания, Кристо, или у меня настолько плохое произношение, что ты не сумел разобрать слова родного языка?

– Призна-а-ание, – протянул Хунта, довольный тем, что вовремя оценил обстановку и не успел уничтожить обманутого белобрысого побрекито. – В любви, как я понял?

– Почти, – сурово отрубил Кербер и, махнув рукой, удалился на кухню. – Подарок под елкой, а я резать салат, – крикнул он оттуда.

Кристобаль хищно сощурился, изучая большой, завернутый во вчерашний номер «Правды», подарок. Но стремление высказать все, что он думает об одном отдельно взятом товарище, было все же сильнее желания поскорее рассмотреть подарок доверчивого шери.

Метнувшись в прихожую, Хунта снял трубку громоздкого черного аппарата и несколько раз крутанул диск.

– Жиан! – зашипел он, когда после третьего гудка – долго, невыносимо долго! – в трубке раздался певучий баритон его друга. – Как ты посмел?

Жиакомо издал какой-то придушенный звук, и Кристобаль мог бы поставить сто рублей на то, что его друг только что прикрыл рот белоснежным платком, чтобы не хрюкнуть как-нибудь особо неинтеллигентно.

– Со всей ответственностью заявляю, Жиан, ты абсолютно бессовестен и беспринципен. Как тебе пришло в голову ознакомить Кербера Псоевича с таким вульгарным творением народа, умолчав при этом о его содержании, да еще и убедить его, что он должен мне это зачитать? А если бы я его убил, Жиан? Ты бы тогда первым сошел с ума от горя.

– Не убил бы, – с напускной серьезностью ответил Жиан Жеромович, и снова хрюкнул – на этот раз совершенно явно. – Ты никогда не убьешь его, Кристо, ты слишком его любишь.

Хунта отвел трубку от лица и выругался. Настроение улучшалось на глазах, и все институтские дела как-то разом выветрились из головы. Как бы то ни было, план Жиана, похоже, оказался действенным.

– Не забывай, что мы к вам сегодня придем.

– Вот тогда и поговорим, Кристо. Я побежал, Модест Матвеевич заждался, – в динамике зашипело, а затем раздались короткие гудки.

Насвистывая под нос, Кристобаль направился к своему подарку и тут заметил на полке какую-то незнакомую книгу. Он подошел поближе и замер как вкопанный. Испанско-русский словарь, еще дореволюционный. Испанско-русский, а это значит…

– КЕРБЕР! – взревел бывший великий инквизитор и ворвался на кухню, намереваясь немедленно линчевать безнравственного мальпаридо, но не тут-то было.

Кухня была пуста.

-конец-

* - В небе – звезды,
На кладбище – могилы,
А в твоей заднице –
Мой твердый член.

запись создана: 29.12.2016 в 16:36

@темы: Гарри Поттер, Spirk, Star Trek, зима внутри зима снаружи, Снейп на века, ПНвС, Хунта дружит с ураганом (с), Кристо/Кербер, TOS, Снарри, Spock is love, Мои художничества и иллюстрабрики, Мои авторские фики, НГ, подарочки, Настроение, Слэш, Фанфики, Kirk

---

По традиции сложу и себе перевод с КС-календаря :)

Название: Рождественская история
Переводчик:  ~Nagini~
Оригинал: A Christmas Story by Elise Madrid, запрос отправлен
Размер: миди, 5235 слов
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Спок/Джеймс Кирк
Категория: слэш
Жанр: рождественский флафф
Рейтинг: R
Краткое содержание: Все в названии
Примечание: Автор выставил этому тексту рейтинг NC-17, но его там даже близко не проходило, все на удивление невинно


– Давай, открывай уже.

Спок посмотрел на подарок в руках Кёрка.

– Рождество еще не наступило.

– Знаю, но хочу, чтобы ты открыл его сейчас – до того, как все придут.

Спок осторожно взял коробку, пристроил перед собой на журнальный столик и снова ее осмотрел.

– Но я считал, что до завтрашнего утра открывать подарки не положено. Уверен, что к этому моменту все гости уйдут.

– Сделай это для меня. Просто открой подарок.

Спок еще раз взглянул на Джима перед тем, как уступить – как обычно – и принялся развязывать бант. Отложив ленту в сторону, он разорвал обертку по шву, однако Кёрк отобрал бумагу раньше, чем вулканец начал ее аккуратно складывать.

– Скоро придут гости, – заметил Кёрк, как будто это было единственным оправданием его действий.

Но вулканец все понял. Кёрк терпеть не мог, когда он вот так складывал упаковку, хотя Спок уже неоднократно объяснял: дело не в том, что он собрался ее сохранить – просто обертка, сложенная таким образом, занимает куда меньше места в мусорной корзине.

Закончив с разворачиванием, он поднял крышку, отложил в сторону лист папиросной бумаги и с легкой улыбкой посмотрел на Кёрка.

– Очень красиво, Джим. Спасибо.

– Тебе действительно нравится? Я сразу понял, что должен купить его для тебя, как только увидел. В конце концов, тебе так идет голубой цвет.

– В самом деле? – Спок достал из коробки светло-голубой свитер очень толстой вязки – точно такой, как ему нравилась.

– Ну конечно. С чего бы еще по тебе сохла половина женщин на корабле, равно как и многие мужчины? Все из-за голубой форменки, – в глазах Кёрка заплясали озорные искорки. – Между прочим, я тоже заинтересовался тобой именно по этой причине.

– Разумеется, данный факт мне известен.

– Эх, а я так старался его скрыть… большей частью. Давай, надевай уже.

Спок взял свитер и натянул поверх рубашки. Вещь сидела превосходно.

– Ты хочешь, чтобы я был в нем сегодня вечером?

– Именно это я и планировал.

– Очень хорошо. Но, полагаю, теперь нам стоит вернуться к приготовлениям. Гости скоро прибудут.

Они предложили своим друзьям собраться вместе в канун праздника, чтобы само рождество провести только вдвоем. К тому же, семейные планы на завтрашний день были у всех без исключения. И поскольку Сарек с Амандой были сейчас на Вулкане, а мама Кёрка проводила время со своими внуками на Айзаре, где они совмещали каникулы с посещением тактической школы Звездного флота, они со Споком оказались на ферме наедине. Более того, им предстояло впервые встретить рождество в их новом доме.

– Недурная мысль, полагаю. Давай уберем этот мусор и займемся делом.

Избавившись от коробки и упаковочной бумаги, они вернулись на кухню. Кёрк огляделся, наслаждаясь видом помещения: дом был построен всего пару месяцев назад, но казался на удивление обжитым. А рождественские украшения, которые они развесили вчера, только добавляли ощущения родного дома, несмотря на значительную удаленность от фермерского коттеджа его матери. Чего еще он мог пожелать? Разве что недельную увольнительную на Земле прямо на рождество. И ему каким-то немыслимым образом удалось этого добиться.

На вечер планировался шведский стол, поскольку Кёрку показалось, что организовать его будет проще всего. Засучив рукава, они взялись за работу, и меньше чем через час достигли последних пунктов в списке. Когда Кёрк закончил смешивать соусы, Спок как раз занялся приготовлением пунша.

– Ты точно добавил достаточно алкоголя? – спросил Кёрк.

Спок посмотрел на зажатую в руке бутылку, убеждаясь, что уже добавил в чашу более половины ее содержимого. Пожав плечами, он вылил остальное, и только успел отправить пустую емкость в мусорную корзину, как раздался дверной звонок.

– Я открою, – произнес Кёрк, пристраивая последний соусник на стол.

– Пожалуйста, – согласился Спок и уселся на стул.

Это были Ухура и Сулу. Каждый из них держал в руках по ярко упакованной коробке – подарки для капитана и старшего помощника. После дружеских объятий и поцелуя от Ухуры, Кёрк забрал коробки, позволяя гостям раздеться, а затем провел их на кухню и положил подарки под елку.

– С рождеством, мистер Спок, – поприветствовал вулканца Сулу.

Ухура подошла к Споку и после секундного колебания, наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Знаю, что это не по уставу, но сегодня рождество.

– Которое настанет только через шесть часов и тридцать семь минут, но я не стану обращать внимания на этот небольшой просчет.

– Боже, должно быть, ты пьян. Уверен, что не глотнул из бутылки, пока готовил пунш? – прокомментировал Кёрк замечание Спока, входя в кухню.

Ухура рассмеялась, и к ней присоединился подошедший к столу Сулу.

– Я был уверен, что Скотти и Павел уже будут тут, – сказал он. Первым делом он взял в руку тарелку и теперь довольно неуклюже пытался налить себе чашку пунша.

– Они все еще на корабле, – объяснил Кёрк. – Должны прямо оттуда спуститься на местную транспортерную станцию. Может, встретятся там с Маккоем.

– Разве они не в увольнительной? – удивилась Ухура.

– В увольнительной, но ты же знаешь Скотти. Сказал, что ему нужно повидать свою «детку», прежде чем передать ее резервному экипажу. Павел остался с ним. Они оба уже отправили багаж по домам, так что прямо отсюда отправятся к своим семьям, как и все остальные.

– Уверен, что мистер Скотт вообще не хотел идти в увольнительную, – заметил Сулу.

– Так оно и есть. Мне практически пришлось ему приказать. О, похоже, это как раз они, – оживился Кёрк, услышав писк коммуникатора. Вспомнив, что оставил устройство в гостиной, он рванул туда, и нашел его пищащим на столе.

– Кёрк слушает.

– Это Чехов, капитан. Мы с мистером Скоттом в транспортерной.

***

Меньше чем через минуту мужчины появились в кухне: из рукава Скотти торчала бутылка ромуланского эля, а голову Чехова украшал рождественский колпак. После того, как все обменялись приветствиями, Ухура стащила у Павла колпак, а Скотти наполнил стакан скотчем, собравшиеся отправились в гостиную. Теперь оставалось только дождаться прибытия Боунса.

– Разве доктор Маккой еще не покинул корабль? – спросила Ухура, усаживаясь рядом с Хикару на скамейку для рояля. – Я могла бы поклясться, что он отметился в журнале увольнительных.

– И была бы права, – подтвердил Кёрк. – Но им с сестрой Чепэл пришлось отправиться на базу для посещения медицинского семинара. Не представляю, кому пришло в голову назначить его проведение на предпраздничный день.

– Бедный доктор Маккой. Просто ни минуты покоя.

– Я бы не стал его жалеть, милая, – прервал Ухуру Скотти. – Он умеет как следует расслабиться … если ты понимаешь, что я имею в виду.

Кёрк рассмеялся:

– В этом я даже не сомневаюсь. О, легок на помине, – закончил он, поднялся и отправился открывать дверь.

Это действительно был Маккой. Но Кёрк едва не откусил себе язык, когда обнаружил, что доктор привел с собой сестру Чепэл.

Забрав у гостей пальто, он перекинул их через локоть одной руки, другой – неловко принял подарки, и все это время никак не мог перестать разглядывать платье Кристины. Не то чтобы оно не было красиво, не говоря уже о том, что сестре очень шли лавандовые оттенки, но Кёрк был бы совсем не против, если бы платья было чуть побольше. Нетрудно догадаться, почему она оделась подобным образом. Невероятным усилием воли заставив себя не таращиться, он повесил пальто на крючки, и с облегчением обнаружил, что в прихожей появилась Ухура, чтобы поздороваться и проводить Кристину в гостиную. Это дало ему шанс увести Маккоя на кухню под предлогом обеспечения его выпивкой.

– Тебе чего-нибудь налить, Кристина? – крикнул Маккой, пока капитан тащил его за собой.

– Нет, спасибо, доктор. Может, позже.

Кёрк наконец затолкал его на кухню.

– Ты окончательно выжил из ума? – прошипел он, зажимая Маккоя в самом углу в надежде, что отсюда их точно никто не услышит.

– Что? А, ты о Кристине? – Маккой поморщился. – Прости, Джим, но когда она спросила, куда я направляюсь, мне не хватило духу солгать. Пришлось позвать ее с собой. Не думал, что ты будешь настолько против.

Кёрк смерил его хмурым взглядов.

– Конечно, я не против. Но ты же знаешь о ее чувствах к Споку. Думаешь, привести ее к нам было такой уж отличной идеей?

– А что? Она все о вас знает.

– Ты уверен? Обычно она ведет себя так, словно ни о чем не подозревает. Посмотри на ее наряд.

– А что с ним не так? Пожалуй, платье чуть более броское, чем я от нее ожидал, но ничего такого…

– А то, что оно слишком открытое, тебя не смущает?

Маккой хохотнул.

– Да все в порядке с этим платьем! Ты был бы в восторге увидеть его на любой другой женщине – особенно если бы у тебя были на нее виды.

– Я говорил не об этом.

Маккой рассеянно потер подбородок.

– Если подумать, то я соглашусь, что она все еще испытывает к Споку какие-то чувства, несмотря на ее заверения.

– Да что ты говоришь! И что же натолкнуло тебя на эту мысль?

– Ну, перестань, Джимми, не позволяй ей испортить тебе настроение. Что она может поделать со своими чувствами к Споку… хотя я так до сих пор и не понял, что вы оба в нем нашли.

– Ой, только не начинай, ладно? Забудь, что я поднял эту тему, – Кёрк подошел к выстроенным в ряд емкостям. – Виски? – он взялся за бутылку и вопросительно приподнял брови.

– Давай, но только один бокал. Я за рулем, не забыл?

Прихватив бокалы, они присоединились к друзьям в гостиной. Обнаружив, что не всем хватит сидячих мест, Кёрк вернулся на кухню и принес стул для Маккоя, а сам, решив не заморачиваться, устроился на подлокотнике кресла, занимаемого Споком. Не помешает обозначить свою территорию: разумеется, он доверяет Споку, но он же не сумасшедший. Чем дальше он будет держать от него Чепэл, тем лучше.

Как бы то ни было, вечер вышел замечательный. Еды и напитков было предостаточно, и все, похоже, отлично проводили время. Кёрк даже ухитрился уговорить Спока сыграть несколько рождественских песенок на рояле.

Они собрались вокруг, подпевая кто во что горазд. Оказалось, что Споку не требуются ноты, поскольку он помнил наизусть все мелодии, которые когда-либо играл. Несмотря на то, что вулканец сначала отказывался садиться к роялю, Кёрк ни на секунду не сомневался, что тот получает от происходящего удовольствие. Через какое-то время гости разбрелись кто куда, но Спок продолжал играть, с рождественских песен перейдя к классическим композициям и даже к романтическим мелодиям, которые Кёрк так любил.

Когда старинные часы в прихожей пробили полночь, Кёрк увлеченно обсуждал с мистером Скоттом детали проделанной на «Энтерпрайз» работы. Он обернулся, и его губы расплылись в улыбке. Чехов с Ухурой уединились на кухне для дегустации легких закусок, Спок все еще сидел за роялем, а Маккой и Чепэл стояли рядом, и их негромкие голоса сливались в удивительной гармонии. Кёрк понаблюдал за ними всего пару секунд, а потом вернулся к беседе с главным инженером. Черт, ну не может же он выстроить вокруг Спока забор!

Около часа спустя Ухура и Сулу собрались уходить. Они намеревались провести рождественский день в родительском доме Сулу, и, несмотря на уверения Хикару, что его семья в канун рождества ложится спать поздно, они все же решили не рисковать.

– Мы отлично провели время, капитан, – поблагодарила Ухура, когда они с Сулу оделись. – У вас с мистером Споком просто чудесный дом. Должно быть, вы очень счастливы здесь.

– Так и есть, Нийота. Здорово наконец иметь место, которое можно назвать домом – за пределами корабля, я хочу сказать, – добавил он.

Она рассмеялась и выскользнула вслед за Сулу на улицу. Кёрк подождал, пока они устроятся в аэрокаре, а затем закрыл дверь и вернулся к оставшимся гостям.

К удивлению капитана, больше никто домой не собирался, так что он устроился поудобнее и попытался вернуться к прерванному разговору с Маккоем. Пару зевков спустя доктор все-таки уловил намек.

– Полагаю, нам всем уже пора, – сообщил Маккой. Осушив бокал, он поднялся на ноги. – Джоанна желает, чтобы я подскочил ни свет ни заря и исполнил для ее безобразников роль Санта Клауса.

– Я думал, они уже подростки, – удивился Кёрк.

– Именно, но все мы становимся детьми, когда приходит рождество, не так ли? Кроме того, я и сам от этого в восторге.

Кёрк попытался вообразить Маккоя в образе Санта Клауса, но ничего путного из этого не вышло. Плюнув на безнадежное занятие, он отправился провожать гостей. Следом за Споком он вышел на крыльцо, и принялся со смехом наблюдать за тем, как уже усевшиеся на заднее сиденье аэрокара Скотти и Чехов подгоняют Маккоя и Чепэл, поскольку оба забыли прихватить зимнюю одежду, когда спускались с корабля.

– С рождеством вас обоих, – крикнул доктор, устроившись за панелью управления и запустив двигатель.

Хозяева стояли на крыльце до тех пор, пока маленькое судно не исчезло в ночной тьме, и только потом вернулись в дом, плотно закрыв за собой входную дверь.

***

– Я бы сказал, что все прошло отлично. Что скажешь? – спросил Кёрк. Он занял ванную комнату первым, поспешно принял душ, стараясь как можно быстрее уступить очередь Споку. Теперь же, откинувшись на подушки и закинув руки за голову, он расслабленно растянулся на кровати в ожидании вулканца.

Войдя в спальню, Спок снял халат и повесил его на спинку стоящего в углу стула – точно так, как делал каждый вечер.

– Похоже, все приглашенные хорошо провели время, – ответил он, укладываясь в постель.

Придвинувшись, Кёрк нырнул к Споку в объятия.

– Здорово, что все смогли придти, но гораздо больше я рад тому, что сейчас мы наконец-то вдвоем.

– Согласен, – отозвался Спок, кружа кончиками пальцев вокруг пуговиц на пижамной куртке Кёрка.

– А я-то полагал, что ты будешь хотеть спать. Уже… – он глянул на часы, – почти три часа ночи.

– Ты не испытываешь желания? – рука Спока замерла.

– Я этого не говорил, – Кёрк приподнял руки, вынуждая Спока продолжать. – Однако после того, как мы разобрали весь этот бардак внизу…

– Мы не могли оставить дом в таком виде, – голос прозвучал приглушенно, поскольку Спок, уткнувшись носом в живот Кёрка, как раз занимался застежкой на брюках.

– Могло и до утра подож… – слова Кёрка потонули в глубоком стоне, когда Спок наконец стянул с него брюки и обхватил губами напряженный член.

Больше разговоров этой ночью не было.

***

Кёрк перекатился на другой бок, поворачиваясь спиной к льющемуся из окна свету. Какой баран оставил шторы открытыми? Он сел и ухмыльнулся. На самом деле бараном был он сам. Если то, на что он надеялся, все же случится, то он не должен был пропустить ни минуты этого чудесного дня. И оно случилось! Наконец наступило рождество, он был дома, на природе, а на улице шел снег!

Кёрк повернулся к спящему вулканцу. Все что можно было разглядеть с его места – это торчащий из-под одеяла заостренный кончик уха.

– Спок, проснись! Рождество наступило.

Спок только слегка пошевелился, пробормотал что-то невнятное и попытался натянуть одеяло еще выше.

Кёрка это совершенно не устраивало.

– Ну же, Спок, пора вставать.

Спок взглянул на Кёрка и приподнялся на локтях. Обычно безупречные пряди его волос теперь торчали в разные стороны, и Кёрк подумал, что выглядит вулканец совершенно очаровательно.

– Джим, нас не ждут на корабле раньше трех часов сорока пяти минут завтрашнего дня. Я был бы благодарен, если бы ты позволил мне еще немного поспать.

– Я не виноват в том, что гости ушли так поздно. Кроме того, ты можешь поспать и попозже.

– Причина моего недосыпа кроется не только в позднем уходе гостей, – пробормотал Спок, повернулся спиной и снова укутался в одеяло.

Некоторое время Кёрк молча изучал спину вулканца, а потом наклонился и прошептал ему на ухо:

– Тебя ждут подарки.

Сперва Спок никак не отреагировал, но вскоре сдался и вздохнул:

– Хорошо. Только сначала мне необходим чай.

– Вот и отлично! – Кёрк подскочил с кровати и огляделся в поисках пижамной куртки. Он мог бы поклясться, что прошлой ночью просто сбросил ее с кровати на пол. Он повернулся к Споку: – Ты не видел мою пижаму?

– В последний раз, когда я ее видел, я был занят ее удалением.

– Так я и думал, – Кёрк снова огляделся. – О, вот же она! – воскликнул он, заметив торчащий из-под кровати рукав. Облачившись, наконец, в пижаму, Кёрк надел сверху халат и сунул ноги в тапочки. – Ты готовь себе чай, а я пока рассортирую подарки. – В дверях он замер и обернулся к Споку: – Слушай, заваришь мне кофе, раз уж все равно собрался на кухню, ладно? Спасибо, я перед тобой в долгу

Какое-то время Спок не двигался с места. Теплую постель покидать абсолютно не хотелось, но вулканец осознавал, что Кёрк вернется, если он не объявится, так что пришлось покориться неизбежному и для начала хотя бы сесть.

Он выглянул в окно и содрогнулся. Снег. Он не слишком… ценил снег. Kaiidth. По крайней мере, это сделает возможным использование одного из подарков для Джима. Сбросив одеяло, Спок спустил ноги с кровати и быстро сунул ноги в тапочки. Плотно завернувшись в халат, он отправился на кухню. Кёрк определенно перед ним в долгу.

***

Приготовив напитки, Спок вошел в гостиную, и обнаружил, что его партнер расположился у елки и деловито распределяет подарки на две кучки – «свои» и «Спока». Шторы были раздернуты, и за окном, сколько хватало глаз, простиралась белая гладь. Водрузив чашку Кёрка на каминную полку, Спок вернулся на кухню, прихватил тарелку с печеньем, поставил ее на журнальный столик, после чего с комфортом устроился на диване.

Кёрк притащил один из подарков Спока и быстро сцапал с тарелки печенье.

– Это от Боунса. Надеюсь, на этот раз у него вышло лучше, чем в прошлом году.

Спок нерешительно принял коробку, не испытывая никакого оптимизма по поводу того, что ожидал обнаружить внутри.

– Не представляю, почему добрый доктор решил, что мне есть куда надеть яркую разноцветную куртку. В тот момент я всерьез размышлял о том, чтобы взять ее с собой на Вулкан и оставить там – предпочтительно в самом сердце каньона Фордж.

– Угу, вот только она все еще висит у тебя в шкафу, не так ли?

– К несчастью, так оно и есть.

Кирк усмехнулся.

– Боунсу стоило бы взять пример с мистера Скотта, и остановиться на бутылке хорошего алкоголя, – он вернулся было к сортировке подарков, но вскоре ухмыльнулся и повернулся к Споку: – Пока что это самый удачный подарок.

– Непременно сообщу об этом своим родителям, когда они в следующий раз спросят о том, что тебе подарить.

– Я сказал «пока что». Уверен, их подарок мне понравится, – он прочитал надпись на следующей коробке. – Однако, этот от тебя, – объявил он перед тем, как вскрыть упаковку.

– Я надеюсь, что тебе понравится, Джим, – несмотря на то, что они много лет были лучшими друзьями, а последние два года парой, Спок с огромным трудом выбирал для Кёрка такие подарки, чтобы они по-настоящему пришлись ему по душе.

Кёрк откинул крышку коробки, заглянул внутрь и улыбнулся.

– Двухмерные шахматы! Откуда ты узнал, что я обирался купить такие?

– Я не знал, но поскольку раньше мы играли только в трехмерные, подумал, что это привнесет в наши состязания дополнительную интригу.

– Даже не сомневаюсь. Спасибо, Спок. Ладно, едем дальше.

Весь следующий час они вскрывали подарки. Спок получил от Кёрка старинную рукопись с древневулканской поэзией, а от Маккоя – пару обуви, которую Кёрк определил, как «кроссовки». Они были синими, громоздким и… по-настоящему отвратительными.

– Тоже в шкафу спрячешь? – с сочувствием спросил Кёрк.

– Боюсь, что так.

– Полагаю, можно утешить себя тем, что важен не подарок, а внимание.

Спок еще раз оглядел кроссовки.

– Я не совсем уверен, что это поможет.

Тем не менее, Споку было чему порадоваться: он получил теплое пальто от своих родителей, отлично знавших, где он будет проводить праздники, и чудесный темно-зеленый шарф от Ухуры и Сулу. Кёрку достался точно такой же, но синий.

Наконец, подарки закончились.

– Что ж, наверное пора разделаться с этим беспорядком, – сказал Кёрк, оглядывая комнату. Ковер сплошь был завален упаковочной бумагой.

– Пока что рано, – заметил Спок, поднимаясь с дивана. – У меня еще кое-что для тебя есть.

Он быстро поднялся по лестнице в спальню, опустился на колени около кровати и выудил спрятанную под ней коробку. Весь вчерашний день он опасался, что Кёрк ее найдет, но не смог придумать другого места, где можно было скрыть подарок такого размера. Придав коробке стоячее положение, он выволок ее из комнаты, спустил по ступеням и затащил в гостиную.

– Что за черт?

– Ты сможешь узнать это, только когда откроешь.

– Умник, – хмыкнул Кёрк и тут же начал распаковывать свой последний подарок.

Спок помог ему снять крышку, поскольку одному справиться с этим монстром было бы непросто, и внимательно вгляделся в лицо Кёрка.

– Это же… сани! – Кёрк поерзал на корточках. – Я просто не знаю, что сказать.

– Тебе нравится?

Кёрк посмотрел на Спока с любовью и благодарностью.

– Ты же сам знаешь, что да. Я не катался с раннего детства. Мы с Сэмом забирались на самый высокий холм, какой могли отыскать... Слушай, – лицо Кёрка озарило предвкушение, – давай немедленно их опробуем.

– Сейчас? – Спок выглянул в окно. Снега было слишком много. – А разве в данный момент не слишком холодно для такого рода занятий? К тому же, я полагал, что ты можешь справиться с этим в одиночку.

– Могу, конечно, но вдвоем куда веселее. Давай, Спок, будет здорово! Плюс у тебя будет повод надеть свои новые пальто и шарф.

Для порядка поупрямившись еще немного, Спок в конце концов согласился (кто бы сомневался!), и вскоре, закутавшись в теплую одежду, они оказались на улице в поисках «лучшего места», чтобы опробовать приобретение Кёрка. Они шли бок о бок, и Кёрк тянул сани за собой. Несколько раз Спок указывал на ту или иную возвышенность, вполне подходящую для задуманного, но каждый раз слышал, что это «не совсем то». Только через двадцать минут они наконец остановились.

– Вот этот, – объявил Кёрк. Над ними нависал покрытый снегом холм, высотой не менее семидесяти футов.

– Тебе не кажется, что мудрее начать с чего-то менее… неприступного? – уточнил Спок, изучая возвышенность.

– Мы с Сэмом катались и с более высоких.

– Это было много лет назад. Джим.

– Ну и что? Это все равно, что кататься на велосипеде. Один раз научился, и больше не забудешь, – объяснил Кёрк, пытаясь затащить сани на склон. – Я буду тянуть, а ты толкай.

Споку стало не по себе. Тем не менее, он занял место позади саней и принялся подталкивать.

Когда они оказались на вершине, Спок оглянулся назад и поежился: то место, откуда он пришли, казалось очень и очень далеким.

– Вот и славно. Я сяду сзади – так мне легче будет управлять.

Спок с опаской занял переднее место.

– Я считал, что ими невозможно управлять.

– Ну конечно, возможно. Все дело в движениях корпуса: нужно наклоняться вправо или влево в зависимости от того, куда ты хочешь повернуть.

Кёрк оттолкнулся ногами, и сани неспешно двинулись вперед. Скорость была совсем незначительной, и Спок уже было решил, что все не так страшно, как вдруг сани резко устремились вниз по склону, и стало ясно, что Кёрк не в состоянии контролировать траекторию их движения.

– Держись, Спок! – проорал Кёрк ему в ухо.

Споку очень хотелось бы знать, за что он должен держаться. Пока они летели вниз, ветер нещадно свистел в ушах, и далекая земля казалась недостижимым раем. Без всякого предупреждения сани накренились, и, прежде чем Спок успел сообщить об этой неприятности, он соскользнул с сиденья и покатился куда-то в сторону.

Все закончилось так же быстро, как началось. Вытряхнув снег из ушей, Спок огляделся и сообразил, что застрял в глубокой впадине в снегу. Все, что ему удалось разглядеть – это пятачок голубого неба над головой. Усугубляло проблему то, что холодная и влажная снежная каша каким-то образом проникла ему под одежду.

– Спок! Спок, ты где? – откуда-то издалека раздался голос Кёрка.

– Я здесь, Джим, – отозвался Спок, понимая, как глупо звучит его ответ, поскольку сам он совершенно не представляет, где находится это «здесь».

– Где? Я тебя не вижу!

По крайней мере, на этот раз голос Кёрка звучал намного ближе.

– Я в каком-то углублении, – крикнул Спок. – Если ты пойдешь на звук моего голоса, то несомненно меня найдешь.

– Ладно, продолжай говорить.

Так он и сделал. Пару минут спустя лицо Кёрка появилось в дыре над головой вулканца.

– Как ты там оказался?

– Поверь мне, ненамеренно, – Спок попытался встать на ноги, но снег был плохой опорой. – Я буду признателен, если ты поможешь мне выбраться из этой впадины.

– Ох, Спок. Ну, конечно, – Кёрк лег на снег и протянул руку. – Ого, сани тоже тут. Повезло, что они не приземлились на тебя сверху.

– Да, именно везунчиком я себя сейчас и чувствую, – обиделся Спок, ощущая себя по-настоящему несчастным.

Кёрк схватил его за руку и потянул на себя.

– Я только сейчас вспомнил, что тот, кто сидит в санях спереди, должен скрестить ноги.

– Прискорбно, что эта деталь пришла тебе на ум слишком поздно.

– В следующий раз я не ошибусь.

Сейчас Спок был на сто процентов уверен, что никакого следующего раза не будет, а к тому моменту, когда ему удалось вылезти на поверхность, его била дрожь, а щеки и кончики пальцев ничего не чувствовали.

– Тебе срочно надо в тепло, – Кёрк притянул Спока к себе и повел в сторону дома. Учитывая то, что он, к неудовольствию вулканца, отказался бросить сани и тащил их за собой, брели они неуклюже и очень медленно.

Когда оба наконец оказались в помещении, Кёрк принялся освобождать Спока от насквозь промокшей одежды.

– Нужно избавиться от всей этой сырости, – он повесил на крючки их пальто и шарфы, и взялся за рубашку Спока. – А вообще, если можешь снять ее сам, то я лучше пойду и подготовлю тебе горячую ванну.

– Полагаю, я способен раздеться самостоятельно, – Спок расстегнул верхнюю пуговицу. По крайней мере, пальцы его уже слушаются. – А ванна будет очень кстати.

Кёрк кивнул, быстро поднялся по ступеням на второй этаж, и вскоре Спок услышал шум льющейся воды. Этот звук заставил его ускориться. Стащив ботинки и промокшие брюки, он оставил их у подножья лестницы и поспешил наверх.

Когда он вошел в теплую, наполненную паром, ванную комнату, то обнаружил Кёрка на краю ванны. Кончиками пальцев он проверял температуру ее содержимого и почему-то (Спок был почти уверен, что знает почему) был полностью раздет.

– Думаю, вода достаточно горячая, – сообщил Кёрк и встал, чтобы освободить проход.

Спок нерешительно опустил ногу в ванную, удовлетворенно вздохнул и залез полностью. Вода была чудесной.

– Мне правда жаль, что все так вышло.

Спок взглянул на устроившегося на унитазе Кёрка. Похоже, он действительно раскаивается.

– Все в порядке, Джим. Я переживу. К тому же это был… интересный опыт.

Кёрк опустил голову, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

– Никогда не забуду, как ты выглядел, сидя по шею в сугробе.

– Не сомневаюсь, – протянул Спок, не в силах решить, хочет ли он сам об этом помнить. Сейчас он хотел только одного – как следует насладиться горячей ванной. Он погрузился глубже в воду и закрыл глаза. Как он и ожидал, минуту спустя Кёрк к нему присоединился. Ванная была не особо большая, и впечатляющий объем воды выплеснулся на пол, но им каким-то образом удалось устроиться с относительным комфортом.

Позже Спок лежал в кровати, прижимая Кёрка к груди, и наблюдал за тем, как за окном падает снег. Отсюда, из безопасного тепла постели, снег даже казался милым. Он укутывал их дом пушистым белым одеялом, скрывая их двоих от всего остального мира. И все же, обнимая спящего человека, Спок думал о том, что в следующем году его рождественским подарком Кёрку станет, скорее всего, галстук.

– конец –

@темы: Spirk, Star Trek, Uhura, Sulu, Chekov, TOS, Scotty, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), НГ, Слэш, Фанфики, Kirk, McCoy

---

Наш - не наш, а день-то праздничный!

Мы вот сегодня, например, идем за елками. Двумя! И обе будем наряжать, йу-хху!

@темы: William Shatner, Star Trek, Leonard Nimoy, DeForest Kelley, TOS, Scotty, Spock is love, Kirk, McCoy

---

ПЧ

 几那,  evgeniy28,  Green Asa,  lariov,  nuez,  Ищще,  Старина Ник,  Элана Алд, добро пожаловать

@темы: Гарри Поттер, Spirk, Star Trek, зима внутри зима снаружи, Снейп на века, TNG, TOS, Spock is love, НГ, Kirk

---

Поговорили тут с шери,

и я внезапно осознала, что свой первый фик по ГП я написала ровно 10 лет назад.
О, ужас

@темы: Гарри Поттер, познавательное, заметки на полях, Фанфики

---

Снарри, как и заказывали :)

Знала, что у меня есть один свободный день, но не знала, на что его потратить.
Спасибо за голосование, товарищи

Название: Добро пожаловать домой
Автор:  ~Nagini~
Размер: мини
Канон: Гарри Поттер
Пейринг: Северус Снейп/Гарри Поттер
Категория: слэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Еще одна маленькая сказка о семейной жизни.
Читать: АО3

– Что, прости? – Гарри тряхнул головой и постарался сосредоточиться на словах Снейпа, но тот только отмахнулся, одним глотком допил чай и встал из-за стола.

– Ну, повтори, пожалуйста, – Гарри действительно было неловко. – Я просто задумался.

«Не знал, что ты умеешь» – вот что должен был сейчас ответить его Северус. Или поделиться своим разочарованием от того, что, дожив до солидных, по мнению самого Поттера, тридцати лет, тот так и не научился слушать собеседника. И любовь к обсуждению теоретических основ зельеварения не сумел отрастить, да.

Но Снейп молча мыл чашку. Руками – не магией. И даже не думал комментировать жалкие попытки Гарри вернуться к прерванной беседе за завтраком, ставшей дли них своего рода традицией. Вот и сегодня Поттер должен был появиться на службе только через два часа, но все равно поднялся вместе с Северусом, чтобы разделить утреннюю трапезу и обменяться планами на день.

– Слушай, ну прости. Я же говорил, что после обеда иду на ковер к Шеклболту по поводу того застрявшего на мертвой точке расследования. Все никак не могу перестать думать, какое направление примет наш разговор.

Северус вздохнул, аккуратно поставил чашку на стол и применил высушивающие чары.

Чтобы сырость не разводить, верно, – подумал Гарри и приготовился к худшему. Но Снейп удивил его второй раз за утро.

– Ты мог что-то изменить, Гарри?

– В смысле?

– Мог повлиять на ход расследования? Ты что-то упустил? Совершил ошибку? Твои подчиненные совершили ошибку?

– Н-нет, – Гарри как-то совсем растерялся. Северус на что-то намекает? Бред. – Нет, – куда увереннее повторил он.

– Тогда береги нервы. Они ни у кого из нас не железные, – отрезал Снейп и покинул кухню. Гарри последовал за ним в коридор и, чтобы не мешать обуваться, практически вжался в стену крохотной прихожей их съемной квартиры. – Во сколько тебя ждет Кингсли?

– К четырем. На день и утро у нас еще рейды запланированы. Так что после свидания с шефом, сразу отправлюсь домой.

Снейп кивнул и дезаппарировал, оставив Гарри наедине со своими тяжкими думами и остывающим на столе чаем.

Вернувшись на кухню, Гарри ткнул палочкой в пузатую чашку, подогревая напиток, и принялся намазывать на тост уже успевшее подтаять масло.

Что-то неуловимо изменилось в их отношениях за последние пару месяцев. Северус изменился. Если бы кто-то посмотрел на их жизнь со стороны, то наверняка сказал бы, что профессор изменился в лучшую сторону. Не цепляется к словам. Не обзывает за малейший промах умственно неполноценным. Пытается поддержать своего партнера… ну, как умеет, конечно. Даже извечное «Поттер» куда-то подевалось. Выверенное и взвешенное, произносимое с четко просчитанной интонацией, оно когда-то так бесило Гарри, а потом, как-то вдруг, стало приносить безграничную радость.

Все чаще Северус стал обращаться к нему по имени, а в последнее время обращения и вовсе исчезли из его речи. Казалось, он все время отвлечен – не как Гарри, конечно, по пять раз на дню пропускавший слова профессора мимо ушей, но их разговоры становились все более сухими, взгляды все реже встречались просто так, без повода, и даже совместные завтраки из удовольствия превратились в привычку.

Может, это случается со всеми парами, прожившими вместе не один год. Может, они просто устали от тесноты и захламленности их крохотного жилища, но когда Гарри пару месяцев назад предложил снять со счета его деньги, отложенные после продажи навевающего ужас монстра на площади Гриммо, и подыскать себе нормальный дом в маггловском районе, Северус просто отмахнулся от него как от назойливой мухи. Мол, что тебе опять не угодило, Поттер? Плохо живем, что ли? И Гарри решил какое-то время не возвращаться к этому разговору, полагая, что Снейпу нужно созреть.

А потом ему начал сниться этот сон, и все стало совсем плохо. Сначала он не обратил внимания, но потом понял, что сон повторяется раз за разом, проникая под кожу, занимая все его мысли, непонятный, неожиданный и до ужаса назойливый.

Ему снилось, как он, почему-то в одиночку, приезжает на вызов, открывает незнакомую дверь и входит в чужой дом, наполненный ароматами свежескошенной травы, крепкого кофе и книг. Стиснув в кулаке палочку, он медленно идет по коридору, опасаясь того, что увидит, когда заглянет в дальнюю комнату. Почему он идет именно туда, Гарри не знает, но ни на секунду не сомневается, что там, за сводчатым проемом его ожидает какой-то ужас. Однако помещение оказывается просторной библиотекой, и именно оттуда на весь дом разливается запах кофе, оставленного на низком столике у самой двери. Закатное солнце прорывается сквозь рыжие занавески, заливая комнату теплым светом и очерчивая замершую у окна, спиной к нему, фигуру. На мгновение Гарри уверен, что это Северус, и испытывает невероятное облегчение, но потом осознает, что у мужчины короткие волосы, что он расслаблен и умиротворен так, как может чувствовать себя только хозяин дома. Незнакомец не замечает его, и Гарри смотрит. Он смотрит и смотрит, глотая это спокойствие, растворяясь в этом рыжем свете и до ужаса завидуя тому, кто живет или когда-нибудь будет жить здесь, в этом просторном и теплом доме, будет читать эти книги и дышать одним воздухом с этим источающим уверенность и силу человеком. Гарри не знал, что так бывает, но с каждым мгновением мужчина нравится ему все больше и больше, и к концу сна он почти влюбляется в него. Его наполняет нереальное, ни с чем не сравнимое ощущение бескрайнего восторга, и он делает шаг вперед, собираясь окликнуть, рассказать незнакомцу все-все, о своих нежданных чувствах, о себе самом и том, как он запутался, спросить совета, а может даже попроситься пожить здесь… Мужчина оборачивается на звук, и в этот миг – всегда именно в этот самый миг! – Гарри просыпается, не понимая, что только что произошло.

Он так ни разу и не смог вспомнить его лица, как ни старался. Знаком ли он с ним? А может, он видел его в кино или картинке? Гарри думал о нем все чаще, иногда даже мысленно обращался к нему в поисках совета, даже размышлял о том, чтобы втихомолку воспользоваться служебным думосбросом, разглядеть наконец своего призрака подсознания и отыскать, если он действительно существует на белом свете. А вот что с ним делать дальше, он еще не придумал.

В первый раз Гарри хотел рассказать Северусу о странном сне, но его что-то остановило. Теперь он был рад, что смолчал. Он не хотел причинять Северусу боль, не хотел терять его, не хотел лишиться всего того, что они с таким трудом создали, склеивая окружающую действительность и себя самих из тысячи осколков. Что за бред? Разрушить все из-за сна? Нет, этого Гарри делать не собирался, и все же каждый новый день отдалял их друг от друга еще на полшага, и он никак не мог понять, кто в этом виноват – Северус, постоянно занятый какими-то неведомыми делами, или он сам, прочно запутавшийся в странных сновидениях.

Гарри взглянул на часы и чертыхнулся. Минутная стрелка уже отмотала целый оборот вокруг циферблата, и времени на сборы оставалось все меньше. Прибрать за собой на кухне, затем в душ, одеться… Мордред, он действительно опаздывает. Решив отложить психоанализ до вечера, он вскочил на ноги и забегал по квартире, погружаясь в привычную рутину.

***

– … и еще одно, Гарри, – Кингсли Шеклболт поднялся ему навстречу и оправил складки на темно-фиолетовой мантии. – Я попросил бы тебя сделать для меня одно дело. Это не займет много времени.

– Конечно, сэр, – Гарри был настолько счастлив от того, что разговор с шефом обошелся без повышенных тонов, что был готов сейчас отправиться хоть на край света. Правда, он обещал Северусу, что после работы сразу пойдет домой… Обычно он не отчитывался о таких вещах, поскольку у авроров всегда был ненормированный график, но раз Северус его спросил о времени возращения, значит, ему это было зачем-то нужно. Он ничего не делает просто так. На мгновение перед мысленным взором Гарри возник образ профессора, готовящего романтический ужин и зажигающего свечи, но картинка вышла настолько дикой, что он усмехнулся. Ничего, подождет немного.

Все это время Шеклболт рылся во внутренних карманах и наконец отыскал требуемое.

– Вот адрес. Зайди и возьми там для меня пакет. Завтра передашь.

Гарри напрягся. Для такого рода заданий в Министерстве существовало множество курьеров с разной степенью доступа к секретной информации. Если министр просит об этом лично начальника отдела, то дело должно быть очень серьезным.

– Мне ожидать засады? – деловито поинтересовался он. – Это ведь маггловский район, верно? Нужно подготовиться – как минимум, морально – чтобы не нарушить Статут о секретности, сами понимаете.

– Понимаю, мистер Поттер, – загадочно улыбнулся министр, – но у вас нет повода для беспокойства. Можете не сомневаться в моих словах.

Гарри собирался было задать еще парочку уточняющих вопросов, но министр кивнул, давая понять, что разговор окончен.

В любом случае стоит быть поосторожнее.

***

Когда Гарри прибыл по указанному в записке адресу, солнце уже начало опускаться за горизонт. Быстро сориентировавшись на типовой маггловской улочке, он отыскал нужный дом и замер на месте, как вкопанный. Дом как две капли воды походил на тот, что вот уже полтора месяца являлся ему во снах. Песочного такого цвета, с большими окнами, бордовой дверью и небольшой лужайкой, траву на которой, судя по наполнявшему густой вечерний воздух аромату, явно скосили совсем недавно.

Под ложечкой засосало, и по позвоночнику прошла дрожь. Хотелось развернуться и убежать, но ноги словно приросли к подъездной дорожке. Казалось, он проходит сейчас какую-то точку невозврата, что с этого мгновения его судьба сделает крутой поворот, и вернуться назад не будет уже никакой возможности.

А может, он просто накрутил себя до состояния психоза? Мало ли похожих домов и одинаковых дверей? Разве не каждый второй ответственный хозяин косит в это время года траву?

Пару минут спустя, Гарри уже был твердо уверен, что все придумал.

Глубоко вздохнув, он оглянулся, не обнаружив прогуливающихся по округе соседей, сжал в рукаве палочку и подошел к двери, собираясь постучать. Но дверь оказалась открытой. Как во сне.

На самом деле, постучать стоило все равно, но Гарри вновь окатило ощущение полнейшего сюрреализма, и он, словно загипнотизированный, прошел в просторный и знакомый едва ли не до каждой детали коридор, по которому лениво струился кофейный аромат, а в самом конце маняще теплел рыжим светом сводчатый проем. И все вдруг стало как-то очень легко и понятно. Словно бы Гарри так долго ждал принятия какого-то важного решения, и вот наконец час икс настал, и оставалось только сделать последний шаг.

На цыпочках прокравшись по коридору, он бесшумно подошел к входу в дальнюю комнату и замер в дверях, практически не дыша. Все было точно также. Тысячи книг теснились на стеллажах, чашка с недопитым кофе ожидала своего часа на низком столике, а у широкого окна с полузадернутыми шторами стоял он. Незнакомец. Хозяин дома. Призрак из сна. Личное наказание Гарри Поттера.

И тогда Гарри наконец осознал, что происходит. Он снова спит. Наверное, вырубился, уткнувшись в кухонный стол лбом, и, быть может, даже впечатался щекой в недоеденный тост с маслом.

Он стоял, почти не дыша, и смотрел на прямую спину, затянутую темной тканью легкой рубашки, на узкую талию, на бледную, как топленое молоко, линию шеи и коротко стриженный черный с проседью затылок. По фигуре, осанке незнакомец действительно походил на Северуса, но в этом не было ничего удивительного – Гарри всегда нравился один тип мужчин. Однако этот человек был куда счастливее. Гарри и сам не понимал, почему так решил, но он привык доверять своим ощущениям.

Что ж, пора.

Он сделал шаг вперед и едва слышно кашлянул, с замиранием сердца глядя, как незнакомец оборачивается…

Вот сейчас, сейчас он проснется…

Но нет.

Гарри вдруг стало казаться, что он наблюдает за происходящим со стороны. Будто бы заглядывает в думосброс или смотрит маггловское кино в замедленной перемотке.

Мгновение, и…

…мужчина поворачивается, подходит ближе, позволяя себя разглядеть, заставляя Гарри задохнуться от изумления.

– Ты… – шепчет он и не может найти слов.

– Подстригся, – помогает Северус и улыбается одним уголком губ. – Ждал тебя битый час. Кингсли не умеет рассчитывать время, – он расстегивает верхнюю пуговку на рубашке, массирует шею, и в этот миг становится кем-то совсем другим. Становится тем, из сна, таким уверенным и расслабленным. Состоявшимся. И… любящим.

Но Гарри никак не может поверить в то, что все происходит на самом деле. Так не бывает. Это словно… словно по волшебству, не так ли?

– А это место… – он качает головой, пытаясь собраться с мыслями, но ни черта не выходит. – Что мы здесь делаем?

– Думал, сам догадаешься, – хмыкает Северус. – И мне не придется опускаться до столь нелепой демонстрации, но раз так… – он достает палочку из кармана брюк, взмахивает, и под самым потолком вспыхивают ярко-зеленые мерцающие буквы, мечутся друг вокруг друга и наконец складываются в слова:

Добро пожаловать домой,

Гарри смотрит, разинув рот, и сердце колотится где-то в горле. Нужно что-то говорить, но страшно, что он все не так понял.

– Почему в конце запятая? – очень тихо спрашивает он.

– Сюда полагалось вписать нужное, – хмурится Северус, явно расстроенный своим промахом. – Начальник бригады эльфов трижды мне об этом напомнил, а я…

– Поттер, – прерывает неслучившиеся извинения Гарри.

– Что Поттер?

– Впиши после запятой: Поттер, – объясняет Гарри и завороженно смотрит, как изящная ладонь с зажатой палочкой выписывает в воздухе замысловатый вензель, и надпись под потолком наконец становится завершенной:

Добро пожаловать домой, Поттер.

И стоило бы, наверное, рвануться вперед, стиснуть эти узкие плечи в объятиях так крепко, чтобы кости хрустнули, но Гарри не может сдвинуться с места. Он смотрит и смотрит, растворяясь в этом рыжем свете, и до ужаса завидует самому себе, что он будет жить здесь, в этом просторном и теплом доме, будет читать эти книги и дышать одним воздухом с этим источающим уверенность и силу человеком. Гарри не знал, что так бывает, но с каждым мгновением он влюбляется в Северуса все больше и больше, и его наполняет нереальное, ни с чем не сравнимое ощущение бескрайнего восторга от того, что все случилось именно так, как случилось. Потом он обязательно расскажет Северусу о своих чувствах, о том, как он запутался, и о том, как счастлив от того, что, влюбившись в незнакомца, только крепче полюбил самого родного для себя человека.

У него накопилось так много вопросов, но все это будет потом, а сейчас у них впереди долгий вечер, длинная ночь и целая жизнь.

-конец-

@темы: Гарри Поттер, Снейп на века, Снарри, Мои авторские фики, Слэш, Фанфики

---

Деанон с ФБ, пост #11

Название: Капитанская сучка
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Оригинал: Captain's Bitch by ivycross, разрешение получено
Размер: драббл, 726 слов
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: миррор!Джеймс Кирк/миррор!Спок
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Спок подготовил сюрприз для своего капитана.
Примечание: К’дива (k’diwa, вулканский) — любимый.
Читать: АО3


— Где тебя черти носили?

Мистер Спок поставил пакеты с покупками на стол и повернулся к капитану. Медленно оглядел его и принялся разбирать свертки.

— Ты вообще собираешься мне отвечать? — прорычал Кирк. Он уже было решил, что вулканец намеревается молчать и дальше, но Спок отозвался, не отрываясь от своего занятия:

— Я был занят приобретением необходимого для оставшейся части нашего отпуска. А еще у меня есть для тебя сюрприз.

Спок отчетливо услышал, как изменился тон капитана:

— Сюрприз? — переспросил он со странной смесью возбуждения и подозрения в голосе.

— Так и есть. Подожди немного, и я все тебе покажу, — проговорил Спок, выкладывая покупки на стол.

— Подождать? Я так не думаю, Спок. Что там у тебя? — требовательно вопросил Кирк. Спок прошел мимо, раскладывая добычу по полкам, убирая в шкафы.

— Терпение, — пожурил он капитана и подумал, что почти слышит, как у того поднялось артериальное давление. — Дай мне только раздеться.

Медленно, с нарочитой аккуратностью Спок начал снимать с себя одежду. Честно говоря, у него был повод гордиться капитаном. Он ожидал, что тот накинется на него в попытке выведать тайну, но Кирк стоял на месте, скрипя от злости зубами.

Избавившись от брюк и оставшись только в трусах и футболке, Спок повернулся к капитану спиной.

— Как бы я ни наслаждался этим незатейливым стриптизом, Спок, надолго моего терпения не хватит, если ты взялся вести себя, как чертова сучка, и выводить меня из себя.

— Минутку, к'дива. Сейчас я сниму футболку, и ты увидишь свой сюрприз, — под недовольное бормотание Кирка на тему его дерзкого поведения Спок принялся стягивать футболку через голову. Потом настала тишина. Спок замер с поднятыми руками, застряв головой в вороте футболки, и повернулся, стремясь предоставить капитану наиболее удачный обзор.

Наконец он снял футболку совсем и отбросил ее прочь. Развернувшись, он подошел ближе, наслаждаясь появившейся на лице Кирка похотливой улыбкой.

— Вам нравится сюрприз, капитан? — поинтересовался Спок. Улыбка Кирка стала шире.

— Нравится, но я хочу разглядеть его получше. Может, тебе стоит перегнуться через кровать, чтобы я посмотрел поближе?

Спока охватило возбуждение, и он подчинился. Встав на колени, он улегся грудью на кровать. Теплый язык коснулся его поясницы, и вулканец счастливо вздохнул. Это была отличная идея, — подумал он, когда язык прошелся по коже, очерчивая буквы.

Действия Кирка вынудили Спока застонать. Работник тату-салона сказал, что никакого медицинского ухода не потребуется, поскольку вместо старомодных игл они используют лазер, но предупредил, что кожа в этом месте все равно будет очень чувствительной. Кирк рассмеялся, и Спок довольно заурчал при мысли о том, что его ждет в следующие несколько дней.

Капитан прилипнет к нему намертво. А еще он наверняка не позволит ему одеться и в таком виде заставит дефилировать перед ним. Следующие несколько дней будут восхитительны.

Язык исчез, но сам капитан все еще склонялся нам ним. Спок приглашающе качнул бедрами, и в него вжался возбужденный член Кирка.

Снова раздался смех, а затем шепот:

— Капитанская сучка, да? Как предусмотрительно. Полагаю, ты ждешь какого-то поощрения? Должен признать, что я доволен, но ты сделал это без разрешения, так что придется тебя наказать, — отстранившись, Кирк поднял Спока на ноги.

— Принеси-ка ремень, детка, и как только я удостоверюсь в том, что ты выучил урок, мы обсудим остальное.

Спок поспешил к шкафу и достал широкий ремень из коричневой кожи. Держа его двумя руками, он вернулся к Кирку и подал ремень ему. Получив требуемое, Кирк толкнул Спока обратно на кровать.

Последовал первый удар, и Спок охнул, чтобы продемонстрировать свою признательность. О, да, следующие несколько дней будут просто раем.

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Mirror universe, Слэш, Фанфики, Kirk

---

Буду смотреть. Дышать ими

30.10.2016 в 23:30

Пишет  WwW25:

Как же я люблю эту фотку!
*кликабельно*

@темы: Leonard Nimoy

---

Нужно кое-что для себя прояснить,

так что ткните, пожалуйста.
Множественный выбор.

Вопрос: Жду от Нагини

1. Авторских текстов по Треку		58	(16.11%)
2. Любых переводов по Треку		60	(16.67%)
3. Нового мега-макси перевода по Треку		50	(13.89%)
4. Авторских текстов по ГП		88	(24.44%)
5. Больше постов о реале		53	(14.72%)
6. Реков по прочитанному фиклу		44	(12.22%)
7. Ничего не жду, мимокрокодил		7	(1.94%)
Всего:		360 Всего проголосовало: 154

@темы: Гарри Поттер, Star Trek, мои переводы (а руки чесались...), Фанфики, Голосование

---

Halloween is an opportunity to be really creative

– Джим, это нелогично, – сообщил Спок, задумчиво разглядывая проворно, насколько позволял костюм, выпрыгнувшего из-за ширмы капитана. – Если мои познания в области морфологии земных растений точны, то тыквы бывают круглые, плоские, вытянутые, дисковидные… – Спок заложил руки за спину и приподнял левую бровь, – когда-то я даже встречал фотографии экземпляров в форме кувшина и подобных змее, но плода с торчащими из него частями человеческого тела, насколько мне известно, не существует.

– А с чего ты решил, что я земная тыква? Может, я тыква… ну, например, из системы Альдебарана? – Джим ослепительно улыбнулся и повел бедрами. Спок сглотнул и переступил с ноги на ногу.

– С того, – Спок неторопливо подошел к кушетке, уселся, разгладил невидимые складки на форменных брюках и чинно сложил руки на коленях, – что Хэллоуин земной праздник, а значит, костюмы должны, как минимум, напоминать нам о культурных, религиозных или хотя бы агротехнических особенностях твоей родной планеты. Таких тыкв на Земле нет, – резюмировал вулканец и склонил голову набок, предвкушая интереснейшую научную дискуссию, но сбыться его ожиданиям было не суждено.

– Ну ладно, – легко согласился Джим, пожимая плечами. – Значит, стоит поскорее избавиться от этого нелогичного костюма. – Щелкнула застежка, и половинки тыквы со смачным треском рухнули на палубу. – Надеюсь, по этому вопросу возражений не последует?

Спок очень хотел сообщить своему капитану о том, что плод, характерный для представителей семейства Тыквенные, обычно характеризуется сочным внутренним слоем, заполненным многочисленными плоскими семенами, а вовсе не тем, что он видит перед собой, но при мысли о семени во рту у вулканца неожиданно пересохло, и он смог только согласно кивнуть головой, в то время как руки сами потянулись к ширинке брюк. Несмотря ни на что, Хэллоуин обещал быть интересным.

@темы: что-то бродит в тумане, Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, Мои художничества и иллюстрабрики, Мои авторские фики, Веселое, Настроение, Фанфики, Kirk

---

Деанон с ФБ, пост #10

Название: Я нанес на карту изгибы твоего тела
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Оригинал: I Have Mapped the Curves of Your Body by Atilol, запрос отправлен
Размер: драббл, 681 слово в оригинале
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Спок/Джеймс Кирк
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Кирк заставил Спока растерять свою логику.
Примечание: Эта история написана под вдохновением от замечательной песни "I Have Mapped the Curves of Your Body" в исполнении Places and Numbers.
Читать: АО3

Вулканцам не положено иметь воображение. Это легкомысленно и нелогично, как заявлял Спок бессчетное число раз.

И уж точно вулканцы не должны фантазировать.

Однако он это делает. Он сидит за научной станцией — осанка безупречна, пальцы порхают над клавиатурой — и мечтает. За ворохом уравнений, расчетов, чисел и теорий, проносящихся в его сознании, он заваливает капитана на навигационную консоль и вычерчивает языком дорожку на его шее.

Сидя в одиночестве за обедом, он представляет себе, каково было бы трахнуть Кирка языком. Вулканцы, разумеется, никогда не опускаются до пошлостей, но Джим Кирк мог бы свести с ума даже святого.

Я не святой.

И вдруг, когда он сидит над нетронутой миской пломикового супа, золотая звезда, вокруг которой он вращается, спускается к нему с небес и спрашивает, не хочет ли Спок сыграть вечером в шахматы. Спок отвечает спокойно, даже суховато, но форменные брюки вдруг становятся слишком тесны из-за мощной эрекции. Он подтверждает, что будет на месте к пяти часам.

И только когда Джим отходит, он осознает, что стиснул ложку с такой силой, что ногти оставили на ладони зеленоватые полумесяцы.

Остаток дня проходит как в тумане, хотя, если бы Спока кто-нибудь заставил, то он смог бы подробно описать каждую секунду. Эффективность его работы снизилась не более чем на ноль целых две сотых процента. Несмотря на это, загорелое тело выгибается в стальной клетке его подсознания, когда воображаемый Кирк извивается под ним, обещая немыслимые удовольствия, если Спок наконец к нему прикоснется.

Когда он подходит к каюте Джима, его слегка подташнивает и сердце неровно колотится в боку. Уверенным нажатием на кнопку он уведомляет капитана о своем присутствии, и спустя несколько секунд дверь открывается.

Улыбка, вспыхнувшая на лице Джима, могла бы осветить целую галактику.

Он приглашает Спока внутрь, и они, как обычно, играют несколько партий. Кирк разбивает Спока в пух и прах, но это вполне объяснимо. Вот уже час Спок мысленно трахает Джима на столе, усыпанном обломками ЗD-доски.

А потом происходит чудо, хотя Спок и не верит в чудеса. Его пальцы на миг касаются руки Джима, и его личная вселенная мгновенно сосредотачивается на этом невесомом контакте, потому что он чувствует ответное желание, отражающееся в том, кого он любит.

В эту секунду Спок мог бы поклясться, что время остановило свой ход.

Внезапно они оказываются в объятиях друг друга. Прижав Джима к стене, Спок через голову сдирает с него золотистую форменку. Их поцелуй — скорее, пародия на близость: зубы стукаются друг о друга, языки яростно сплетаются. Пальцы Кирка скользят вверх по спине Спока, одним умелым движением срывая с него рубашку.

Спок впадает в исступление.

Он разворачивает Джима лицом к стене, стягивает с него брюки, опускается на колени и грубо разводит его ягодицы. Удерживая их большими пальцами, он жадно касается языком тугого входа, а потом погружает в него два пальца. Спок плюет на руку и проводит несколько раз по возбужденному члену, прежде чем протолкнуть головку в тело Джима.

Джим глухо скулит, прося Спока двигаться, черт побери.

— Мой, — хрипло выдыхает Спок ему в ухо. — Скажи это.

— Боже, Спок, твой. Я весь твой, — умоляет он. — Трахни уже меня наконец.

Спок рад подчиниться. Одним резким движением он входит до конца, удерживая Джима с такой силой, что пальцы наверняка оставят синяки. Он знает, что долго не продержится, он слишком долго этого ждал. А Джим такой горячий, такой тесный. Еще один безжалостный толчок — и он кончает в тело любовника, и Джим практически сразу следует за ним.

Осторожно выйдя из его тела, он натягивает на них обоих брюки, а потом, привалившись к стене, прижимает к себе Джима и целует его в ухо.

Мой.

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, мои переводы (а руки чесались...), Фанфики, Kirk

---

Деанон с ФБ, пост #9

Название: Коробка с дождем
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Оригинал: A Box of Rain by Greywolf the Wanderer, разрешение получено
Размер: миди, 8813 слов
Канон: Star Trek TOS, Star Trek Voyager
Пейринг: Тувок/Спок, Спок /Джеймс Кирк
Категория: слэш, преслэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Пройдя сквозь недавно обнаруженную червоточину, Тувок попадает в прошлое. Чтобы избежать изменения временной линии, Кирк приказывает Споку посодействовать возвращению Тувока на «Вояджер». В процессе Спок узнает кое-что новое об отношениях, себе самом и дает обещание, которое одновременно пугает и будоражит его.
Примечание переводчика: Вулканская анатомия и физиология остаются на совести автора.
Читать: АО3

Я хотел бы запомнить его имя. Но знаю, что не запомню. Я уже дал на это согласие.

Я больше не увижу его и не вспомню того, что произошло между нами, если только не проживу так долго — лет шестьдесят, а то и все сто — что увижу его самого, или его наследники передадут мне эту запись, зашифрованную личным кодом доступа. На текущий момент это все, в чем я уверен. А вскоре я забуду даже это.

***

Началось все довольно безобидно. Сенсоры зарегистрировали аномалию в тот день, когда у «Энтерпрайз» было время на то, чтобы отклониться от курса и исследовать ее. Аномалия оказалась шаттлом усовершенствованной конструкции с эмблемой Звездного флота на корпусе. Или, если быть более точным, тем, во что могла превратиться эмблема Звездного флота через одно вулканское поколение или около того.

Мы обнаружили на борту одно живое существо, но сигнал был так слаб, что было невозможно определить, кто или что там находится. К тому же никогда прежде мы не сталкивались с такого рода защитными экранами, и большинство наших сенсоров не могло через них пробиться. Поскольку этот факт исключал использование транспортера, я принял решение лететь на «Копернике», чтобы встретиться с пришельцем. Из моего предварительного отчета капитану Кирку уже было известно, что сложившаяся ситуация может попасть под Генеральный приказ номер десять.

По прибытии я соединил оба шаттла тяговым лучом и для прохода через шлюзы воспользовался скафандром, поскольку из-за разницы в конструкции полная стыковка была невозможна. Шаттл пришельца был обтекаемой формы и несколько превосходил мой по габаритам, хотя выглядел изящнее. Когда я приблизился к шлюзу прибывшего судна, он начал открываться. Процесс происходил значительно быстрее, чем на «Копернике», что говорило в пользу моих недавних предположений.

Когда я оказался внутри, то получил подтверждение своей гипотезы. Это, безусловно, был корабль Звездного флота — но не из нашего времени, а из того, что для нас все еще оставалось будущим. Я позволил себе провести быстрый визуальный осмотр; было очень интересно оценить, что изменилось, а что нет.

Но я никак не мог найти пилота. Наконец, когда я дезактивировал скафандр и напряг слух, мне удалось уловить затрудненное дыхание.

Его целиком вдавило в небольшую нишу под консолью управления. Он был без сознания. Его руки были повреждены, сломаны — так, словно он защищался от удара. По состоянию кабины было понятно, что в полете ему действительно пришлось перенести тяжелые перегрузки. Кресло было выдрано чуть ли не с корнем, сильно изогнуто и искорежено, с бесчувственного тела пилота свисали обрывки лопнувших ремней. Кровь, размазанная по переборке около его головы, очевидно, вытекла из сломанного носа и вдребезги разбитой губы.

Ему не удалось войти в целебный транс, и дыхание было учащенным и неровным.

Судя по внешности, он происходил из южных областей Вулкана, возможно даже, из Сай'кисы — по крайней мере, кто-то из его предков был родом оттуда. По сравнению со мной, он был более крепкого телосложения; худое лицо с высокими скулами и узкие длиннопалые кисти рук походили на мои. Как у всех уроженцев пустынь, волосы у него сильно вились. Так странно было вновь оказаться рядом с другим вулканцем. Прошло столько лет… И хотя я посещал родную планету год назад, тогда мое состояние не позволяло замечать окружающую действительность. Я с трудом вспоминаю ее присутствие. Боль от разорванной Связи и жар пламени, пожиравшего меня изнутри, закрыли от меня все остальное.

Я помню только ее…и побагровевшее лицо Джима, его закрытые глаза, то, как я опускал его бездыханное тело на песок...

Но я отвлекся.

Чтобы убедиться в наличии сердцебиения, я прижал пальцы к горлу пилота и почувствовал сильную быструю пульсацию — какая и должна была быть. Просканировать его трикодером мне почему-то в голову не пришло.

Вулканец! Что ты здесь делаешь и откуда пришел? — думал я, пытаясь его освободить. Наконец мне с трудом удалось его вытащить, и он поплыл ко мне по воздуху. В кои-то веки искусственная гравитация отказала в удачный момент, а нет так, как обычно.

После минутного раздумья я перекинул его через плечо, крепко прижал к себе и перепрограммировал скафандр, чтобы во время перехода в мой шаттл защитное поле охватывало нас обоих.

Осторожно уложив его на койку, я установил курс на возвращение. «Коперник» тащил на буксире шаттл вулканца и не мог развить высокую скорость. Я ничего не мог с этим поделать. Если я прав, и пилот действительно из будущего, мне придется помочь ему вернуться обратно. Здесь ему делать нечего.

Сообщив «Энтерпрайз» наш статус, я снова обследовал пассажира. Он пришел в сознание, хотя был очень слаб. На этот раз мне удалось обнаружить сотрясение мозга, пусть и незначительное. Также трикодер показал, что у него сломано несколько ребер в дополнение к бесчисленным ушибам и ссадинам, а также повреждениям лица и рук. Ни одна из травм не была опасна для жизни, но ему однозначно требовалась помощь.

Посмотрев мне в лицо, он широко раскрыл глаза.

— Вы… вы Спок ча' Сарек, ведь так? Выходит, я каким-то образом переместился назад во времени, — едва слышно проговорил он.

Даже по прошествии всех этих лет я не перестаю удивляться, когда кто-то, с кем я никогда не встречался, меня узнает. Я понимаю, что как сын Сарека, полукровка, я пользуюсь определенной… известностью. Но я так к этому и не привык. Я никогда не искал популярности — только спокойствия. Но это мне, конечно же, было не дано.

— Да. Я Спок. И я полагаю, что вы правы.

Он едва заметно кивнул.

— Тогда Генеральный приказ номер десять… в действии?

Я тоже кивнул, испытав облегчение от того, что он все понимает.

— Да. Вам требуется помощь? Я не целитель, но за прошедшие годы приобрел некоторые навыки.

Веки дрогнули, на мгновение прикрыв такие же темные, как у меня, глаза.

— Буду признателен. Я Тувок ча' С'кел. Сожалею, что не могу назвать вам имя своего клана.

Ну конечно, он не может. Генеральный приказ Звездного флота под номером десять, касающийся вопросов сохранения временный линий, прямо запрещает передачу любой информации из одного временного потока в другой.

— Это не так важно, — сказал я. — Что я могу для вас сделать?

Бесстрастное лицо на миг исказилось от боли, и он тихо выдохнул.

— Вы… могли бы помочь мне… инициировать целебный транс?

— Разумеется, — я протянул руку к контактным точкам на его лице. — С вашего позволения, Тувок.

Оказалось, особой помощи ему не требовалось — просто нужно было помочь справиться с болью, пока он не сможет должным образом войти в транс. Сделав это, я продолжил присматривать за ним, пока мы не добрались до «Энтерпрайз».

***

— Я всегда считал построение предположений пустой тратой времени. Но в данный момент я почти готов поддаться искушению. Капитан… Джим, мы столкнулись с затруднением.

Джим вздохнул.

— Выкладывайте, Спок.

— Если судить по внешнему виду его судна, то можно сделать заключение, что наш… гость… прибыл из будущего, опережающего наше время на шестьдесят-сто лет. Таким образом, его личность, устройство его шаттла, а также все относящиеся к делу данные попадают под действие Генерального приказа номер десять.

Джим поморщился.

— Сохранение временных линий, понимаю. Да, это действительно смахивает на затруднение, — он потер переносицу, как делал всегда, когда у него начинала болеть голова. Он уверен, что я ничего не заметил, но это, разумеется, не так. Разве я мог бы не заметить? Как обычно, мне тут же захотелось помочь ему справиться с болью, но это было невозможно. Если я прикоснусь к нему, то могу выдать себя.

— Господи, терпеть не могу иметь дело с перемещениями во времени, — пробормотал он. — Стоит только подумать, сколько предстоит бумажной работы…

Затем он улыбнулся и посмотрел на меня. Его глаза… я в них тону. Всегда. Когда он так на меня смотрит, мне приходится собирать всю волю в кулак, чтобы сконцентрироваться.

— Поверьте мне на слово, — сказал он, — вам придется ничуть не легче, чем мне, а то и тяжелее. А ведь вы с большим удовольствием провели бы время в лабораториях, не так ли?

Я кивнул.

— Принимая во внимание мои предпочтения, так и есть, сэр. — Это не было единственным моим предпочтением, но о других я бы сказать не осмелился.

— Что ж, деваться нам, похоже, некуда. Говорите, он вулканец? Служащий Звездного флота?

— По-видимому так. Доктор М'Бенга уверен, что он полностью восстановится. Прежде чем задать курс к «Энтерпрайз», мне удалось посодействовать его вхождению в целебный транс. — Было непросто скрыть свое разочарование и не дать любопытству отразиться на лице. По распоряжению адмирала Ногуры и адмирала Зика мы с Джимом лично принимали участие в составлении Генерального приказа номер десять. Именно я предложил те пункты, которым нам теперь предстояло следовать. Но сдержать любопытство оказалось сложнее, чем я предполагал. Даже понимая, что стоит на кону, я желал узнать больше.

— «Интересная» ситуация, мистер Спок? — ослепительно улыбнулся Джим.

Меня бы не удивило, если бы выяснилось, что он точно знает, что я чувствую. Он всегда был поразительно проницателен.

— Действительно «интересная», капитан, — кивнул я.

Он вздохнул.

— Что ж, вероятнее всего, вам придется взять это на себя, Спок. Строго придерживайтесь протокола, особенно его технических аспектов. Не подпускайте Скотти к этим двигателям, если не будет крайней необходимости. Постарайтесь, если это возможно, чтобы никто, кроме вас и доктора М'Бенги, не контактировал с нашим гостем.

— Я тоже счел, что это будет лучшим выходом из ситуации. Когда он придет в себя, я планирую предложить ему разместиться в моей каюте. Я уже приступил к сравнению данных, записанных нашими сенсорами, с его данными. Если мне удастся определить, как он сюда попал, то, возможно, удастся вернуть нашего гостя в его время. Это было бы наиболее удачным решением как его проблем, так и наших.

— Ну, надеюсь, ему повезет, и у вас все получится, — снова вздохнул Джим и потянулся, разминая плечи. — Ох. На сегодня с меня, пожалуй, хватит. Я голоден и, кажется, только что слышал сигнал из столовой. Присоединитесь ко мне, Спок?

— Возможно, позже, сэр. Поскольку я решил пригласить в свою каюту гостя, то мне стоит все там подготовить.

— Ну, тогда приступайте, — и мы ушли. Я отправился в свою каюту, а Джим, вероятнее всего, в столовую.

***

Через два дня меня вызвал доктор М'Бенга и сообщил, что наш гость вышел из целебного транса.

Мы с Джимом договорились, что в соответствии с Генеральным приказом номер десять с Тувоком по возможности будем контактировать только мы с М'Бенгой. Услышав это, Маккой ухмыльнулся и воздел руки к небу.

— Господь милостив. Два вулканца, и мне не придется иметь с дела ни с одним из них! — он хлопнул М'Бенгу по плечу. — Кесс, мальчик мой, они твои! — А потом схватил Джима за руку и утащил в коридор, посмеиваясь на ходу.

Я не стал на это реагировать. Эти его манеры — всего лишь видимость. Однажды, на Мелкоте, я касался мыслей Маккоя. Он был рядом со мной во время кон-ут-кал-иф-фи, а ведь там не было никого из моего клана. Он был рядом и спас Джиму жизнь, когда жар моей крови чуть не уничтожил нас обоих. Он достойный человек.

Я вошел в лазарет и обнаружил, что Тувок пришел в себя и выглядит намного лучше. Он сидел на кровати и соревновался в sim're at'cha! — игру в танцующие слова — с доктором. М'Бенга старательно скрывал улыбку, но его глаза сияли. Не так уж много ему выпадало шансов попрактиковаться в вулканском — я, как правило, стараюсь убраться из лазарета как можно быстрее.

Я присел, дожидаясь окончания состязания. В конце концов, как и предполагалось, Тувок одержал победу, но игра доктора также оставила хорошее впечатление.

— Отличная игра, доктор М'Бенга. Благодарю, — мягко проговорил Тувок. Казалось, он восстановился в достаточной мере: на его теле не осталось никаких следов полученных ранений, если не считать нескольких участков новой тонкой кожи. Руками он двигал легко и явно безболезненно. Это к лучшему.

Он взглянул на меня, я поклонился — так, как принято кланяться равному — и заговорил с ним по-вулкански, зная, что М'Бенга нас поймет. Я уже называл ему свое имя, когда был на борту его шаттла, но мне показалось, что требуется более официальное представление.

— Я Спок ча' Сарек из клана Сурака. Моя задача — помочь вам с возвращением домой.

Бровь знакомо приподнялась. Этого жеста я не видел уже очень давно, если не считать собственного отражения в зеркале. На «Энтерпрайз» не было других вулканцев.

— Я... благодарен, — ответил он на том же языке. — Я готов принять вашу помощь.

Я присел рядом с его кроватью.

— Вы помните, как попали сюда?

Он склонил голову.

— Помню, — он взглянул сначала на М'Бенгу, затем на меня, и я поймал себя на мысли, что мне любопытно, какие события ему довелось увидеть собственными глазами, из какого времени и пространства он сюда пришел. Я знал, что не задам ни один из этих вопросов, но я вулканец. Я не могу не испытывать любопытства, как не могу перестать дышать.

Похоже, его полностью удовлетворило то, что он прочел на наших лицах, и он заговорил снова — на это раз на стандарте:

— Я должен задать вам вопрос. Если будет доказано, что мое возвращение домой возможно, вы согласитесь на изменение памяти?

Я кивнул, понимая, что это неизбежно. После некоторых раздумий М'Бенга тоже кивнул.

— Очень хорошо, — поклонился наш гость, а потом официальным тоном обратился к доктору: — Я Тувок ча' С'Кел из клана Селаи. Я офицер корабля Звездного флота, который после встречи с могущественным существом был заброшен на семьдесят тысяч световых лет от дома. Мы выжили, но по понятным причинам очень заинтересованы в том, чтобы сократить наш путь обратно. В связи с этим я занялся исследованием встретившейся нам относительно стабильной червоточины, надеясь, что она может привести меня в Альфа-квадрант. Так оно и вышло, но, очевидно, в дополнение она переместила меня в прошлое. На сегодняшний момент я вижу для себя два пути: либо каким-то образом вернуться в собственное время, либо жить здесь, в уединении, пока это время не наступит вновь. Я бы предпочел вернуться.

Я почувствовал, что должен напомнить ему еще об одной альтернативе:

— Вы также можете отправиться на родную планету.

Он кивнул.

— Действительно. Однако даже там мне пришлось бы жить в изоляции. Не иметь возможности коснуться чьих-то мыслей… Я не аскет, сородич.

Я действительно был ему сородичем. Селаи имели с нами общие корни. Это была древняя связь, но на Вулкане такие вещи не забывают.

Я очень хорошо его понимал. Много лет назад я сам бежал с Вулкана. Именно так. Жить в окружении телепатов, знать, что повсюду вокруг тебя происходит полноценный обмен мыслями — и быть при этом изгоем, одиноким, оторванным от всех… Нет. Я не виню Тувока за то, что он не ищет такого пути. Здесь, по крайней мере, я нахожусь в тишине не потому, что меня презирают, а потому, что сознание людей не способно говорить.

— Мне это… знакомо. И я тоже не аскет. Я понимаю.

Он был связан супружескими узами. Я чувствовал это, просто находясь рядом. Я поймал себя на том, что немного завидую: прошел только год с тех пор, как была разорвана моя Связь. Та область в сознании, где когда-то была Связь, болела до сих пор, и казалось, что будет болеть всегда. Это было так странно: когда Связь была на месте, я едва ее замечал, не чувствовал присутствия Т'Прин в своих мыслях с того дня, когда были сформированы начальные узы, пока она не объявила схватку и не разорвала столько времени соединявшую нас нить. Тем не менее я ясно чувствовал присутствие супруги в сознании Тувока. Тонкой тенью она стояла за его спиной, обволакивала его — незримый фактор, влияющий на все, что он делает. И я завидовал.

Но ничего не поделаешь. Kaiidth. Что есть — то есть. Я был и остаюсь одиноким.

Нет. Я не могу допустить, чтобы кто-то еще потерял Связь. Если мне было так больно потерять ее жалкое подобие, то каково будет Тувоку лишиться полноценной Связи? Я сделаю все, чтобы избавить его от этого опыта. Он должен вернуться в свое время. Иной исход меня не удовлетворит.

Я поднял голову и встретил взгляд темных вулканских глаз — таких же бесстрастных, как мои собственные. Решительно кивнул, желая показать, что уверен в каждом слове.

— Если вообще возможно вернуть вас домой, то я это сделаю. В данный момент, если доктор М'Бенга готов отпустить вас из лазарета, я приглашаю вас разделить со мной каюту, температуру и влажность в которой я поддерживаю на комфортном для вулканцев уровне. К тому же у меня есть доступ к лабораторному компьютеру. Но если вы захотите, то мы можем подыскать пустую каюту…

— Это не потребуется. Если мы собираемся вместе работать, то вполне логичным будет вместе поселиться. Должен признать, что буду рад снова оказаться в тепле и сухости. На «Вояджере», нашем корабле, нам приходится экономить ресурсы, контролировать их расход, поскольку нам предстоит очень долгий путь.

— В таком случае, Тувок, добро пожаловать.

На том и порешили. Убедившись в том, что коридоры пусты, я сопроводил его в свою каюту.

Это… мотивировало — снова работать с представителем своей расы. Более того, в отличие от вулканцев, которых я знал в детстве, он принимал меня таким, какой я есть. Ни разу я не заметил сомнения в его глазах или холодного оценивающего взгляда. Без преувеличения, ему было совершенно все равно, что я наполовину человек. Он ни в чем не сомневался — ни в моих способностях, ни в том, что я настоящий вулканец. И это тоже… мотивировало.

***

Шли дни, и я привык к присутствию Тувока. Мне было комфортно находиться в его обществе — так, как не было ни с кем другим, кроме разве что Джима. Мы проводили много времени за работой, поскольку я был освобожден от основных обязанностей, чтобы направить все свои силы на поиск выхода из сложившейся ситуации.

Он понимал даже те вещи, которые были недоступны пониманию Джима. Вечерами, когда я смотрел на свою святыню, пытаясь медитировать, он понимал, каково это — искать умиротворения и не находить. Иногда нам приходится просто выживать. А выживать за последние годы я научился очень хорошо. И снова, в отличие от других моих земляков, Тувок не осуждал меня за это.

Прежде только Джим демонстрировал такое понимание.

— Мы все разные, вот в чем дело, — как-то сказал мне Тувок. — У тебя есть способности к физике временных потоков, интуитивное понимание ее основ, и мне никогда с тобой в этом не сравниться. Временами кажется, что мой самоконтроль крепче твоего, но у меня просто было больше времени на его совершенствование.

Я был вынужден согласиться с его правотой. Это было интересно.

Физика временных потоков была полна загадок. Уравнения были красивы с эстетической точки зрения — мистер Скотт даже мог бы назвать их изящными. Я очень удивился, услышав в голосе Тувока восхищение в тот момент, когда он заговорил о физике, о моем понимании ее основ. Мне никогда не приходило в голову, что другой вулканец может оказаться неспособным видеть уравнения в своем сознании, по достоинству оценить их красоту. Тувок был умен — просто он мыслил совсем не так, как я.

С другой стороны, он чувствовал себя гораздо комфортнее в обществе людей. Проблемы и затруднения, казавшиеся мне почти непреодолимыми, он разрешал с невероятной легкостью. Это тоже было интересно.

А еще было очень приятно снова видеть лицо вулканца, говорить на родном языке, после стольких лет вновь слушать его звучание.

После трех дней кропотливой работы, мы пришли к выводу, что решение существует. Многое еще нужно было сделать, но направление действий определилось. Я был очень доволен, но, конечно же, не выдал себя. Вечером я провел Тувока на палубу для отдыха через вспомогательные технические ходы. Таким образом мы не встретили никого на своем пути. Когда мы прибыли на место, я указал ему на сауну. Как вулканец, он не позволил себе улыбнуться, но приглашение принял весьма охотно.

Я взял на себя смелость забронировать сауну на некоторое время. Воздух внутри был приятно жарким и сухим. Красноватые деревянные стены были мало похожи на вулканский песчаник, но все же служили приемлемой альтернативой. Мы забрались на верхнюю полку и какое-то время молча наслаждались теплом. Мне тоже нечасто удается по-настоящему согреться на «Энтерпрайз». Комфортная температура поддерживается только в моей каюте, здесь, в сауне, и временами в отдельной палате в лазарете. Но расслабляться вполне логично, это поможет нам спокойно заснуть. За короткое время мы сделали очень много работы.

Так почему у меня в голове неотступно звучал голос Леонарда Маккоя, смеющегося и бурчащего что-то о «паре ящериц на чертовом камне»?.. Похоже, мой отец прав насчет того, что земляне оказывают на меня пагубное влияние.

Работа наша продолжалась.

Еще день спустя мы подняли его шаттл в воздух и расположились под днищем на антигравитационных досках. Тувок проводил точечную сварку, а я перезапускал только что отремонтированные цепи. Мы пришли к выводу, что, поскольку моя память все равно подвергнется изменению, будет гораздо эффективнее поделиться со мной необходимыми для починки корабля знаниями. Я был одновременно поражен и посрамлен спокойствием, безмятежностью и порядком, царившими в мыслях Тувока, и во время мелдинга он уловил мою реакцию. Он размышлял об этом, пока мы работали, а потом посмотрел на меня, и я догадался, о чем он думает.

— Спок, мое самообладание ничего не значит. Только то, что в молодости я провел несколько лет в Голе. Я не сомневаюсь, что ты тоже мог бы такого достичь — но действительно ли тебе это нужно? Твое поведение вполне достойно, сородич. Нет повода стыдиться.

Я не смог подобрать подходящих слов или даже образов, чтобы объясниться. Обдумав сказанное, я дотронулся до его руки. Он кивнул, соглашаясь, и я передал ему сложное переплетение воспоминаний о стыде, о моей непохожести на других, об усилиях, что мне приходится прилагать там, где остальным все дается само собой. О разочаровании в глазах отца, о том, как они превратились в темные ледышки, когда я сообщил ему о своем намерении покинуть Вулкан и вступить в Звездный флот. О том дне, когда я стоял в песках кон-ут-кал-иф-фи, и моя супруга объявила схватку, разорвала Связь. О том, что из всего моего клана только Т'Пау была со мной в тот день, но не было бы и ее, не находись она при исполнении служебных обязанностей…

Наконец я замер и отстранился, боясь показать ему лишнее.

— Я виноват, Тувок. Я устал сильнее, чем думал. Я не хотел тебя обременять… — мне было стыдно за потерю самообладания. Похоже, сегодня потребуется уделить медитации больше времени, чем в предыдущие дни.

Он едва заметно покачал головой.

— Ты не обременил меня. У тебя была причина. Нет повода для беспокойства. По правде, я тоже устал. Мы многого добились за сегодняшний день. Вероятно, вечер нам стоит посвятить отдыху и принятию пищи. А после сыграть в шахматы, согласен?

И неловкий момент остался позади, как диктуют традиции.

Работа кипела.

По вечерам мы с Тувоком играли в шахматы или обсуждали историю Вулкана. Каждый день я связывался с Джимом, чтобы доложить о нашем прогрессе и ожиданиях. Больше я практически ни с кем не контактировал — чем меньше членов экипажа увидят Тувока, тем меньше шансов, что изменится временная линия. У нас с Джимом ни разу не случалось такой долгой разлуки, с тех пор, как три года назад он поднялся на борт. Меня не должно было удивлять то, что я так сильно тосковал по нашим беседам, но, тем не менее, я был удивлен. Я постоянно ловил себя на том, что хочу сказать ему что-то, поинтересоваться его мнением, и только потом осознавал, что его нет рядом и что он не должен вмешиваться.

Тувок тоже это заметил. Однажды вечером, когда мы снова наслаждались теплом сауны, он сказал:

— Вы очень близки с капитаном, не так ли, сородич?

Я отвернулся, стараясь сохранить лицо, и подумал, что он видит мои чувства как на ладони. Еще один повод для стыда.

— Это так, — сказал я, поскольку отрицать очевидное было бесполезно. — Для человека он может действовать на удивление логично, когда ему это удобно. И он отличный тактик. Мне повезло служить с таким капитаном.

Ох, Спок, какой же ты лжец, — прозвучал в голове голос моего школьного учителя… Но что я должен был сказать? Между нами все было очень сложно, и мы ни разу этого не обсуждали. Я бы не посмел. Я не имел ни малейшего представления, как Джим может отреагировать, и не хотел рисковать нашей дружбой. Даже если все останется так, как есть, он хотя бы будет рядом со мной.

Похоже, Тувок все понял, поскольку расспрашивать не стал.

— В самом деле, — просто ответил он. — Мне повезло не меньше. Мой капитан — тоже человек. Как и капитан Кирк, Кэтрин Дженвэй — способный руководитель. Мы с Т'Пел познакомились с ней еще во время ее учебы в Академии Звездного флота и были рады узнать, что она преуспела в своих начинаниях. Мне почти хочется провести здесь побольше времени, чтобы иметь возможность познакомиться с твоим капитаном, но это, к сожалению, невозможно. Мне и без того выпала большая честь — встретить тебя. Я даже не ожидал, что такое может случиться.

— Должен признать, это был очень интересный опыт. Сожалею, что мне придется расстаться с воспоминаниями, но понимаю, что иного выхода нет.

— Действительно. Тем не менее нам нужно сделать еще очень многое до того, как наступит этот день. Не думай пока об этом, сородич, — он дотянулся до консоли управления сауной, чтобы повысить температуру, и мы оба умолкли, наслаждаясь теплом.

Через десять дней мы выяснили, что произошло, и в общих чертах поняли, как это исправить. Я почти закончил расчеты и был доволен проделанной работой. Тувок разделял это чувство, хотя так до конца и не разобрался в моих выкладках. В свою очередь он обследовал свое маленькое судно с достойными мистера Скотта дотошностью и вниманием к деталям. На этот раз он не должен был попасть в аварию, а значит, ни в чем нельзя было полагаться на волю случая. Он, как мог, укрепил ребра жесткости и защитные экраны в надежде, что это поможет ему безопасно преодолеть обратный путь.

Каждый следующий день был похож на предыдущий. Мы делали свое дело, почти не говоря друг с другом. Людям это могло бы показаться странным, но мы чувствовали себя вполне непринужденно. Однако постепенно я начал понимать, что что-то не так. Сначала я решил, что Тувока беспокоит низкий темп ремонтных работ.

Он просмотрел все сделанные к тому моменту вычисления. В этот день я как раз заканчивал расчет вероятности его успешного возвращения. Скорее всего, понадобится еще не меньше двенадцати дней, прежде чем мы сможем предпринять попытку вернуть его в свое время.

Но вскоре я осознал, что дело не только в этом.

У него появились нарушения сна. Сначала я не обратил на это внимания, поскольку сам нередко сталкиваюсь с такого рода затруднением. Но стоило ему заснуть, его мучили ночные кошмары, совершенно несвойственные вулканцу, способному к медитации. Когда до его возвращения оставалось не более десяти дней, я обнаружил, что он перестал есть, и забеспокоился всерьез. Ночью он снова ворочался в постели, борясь с бессонницей.

— Тувок, сородич… что-то не так. Могу я спросить?...

Не заметив моего приближения, он вздрогнул от неожиданности. На миг он по-настоящему оцепенел, но безупречная вулканская маска быстро скрыла эмоции.

— Я ценю твое беспокойство, сородич. Но в данный момент помощь мне не требуется.

Я сразу понял, что он не совсем честен со мной. Но традиции не позволили ничего иного, кроме как поклониться, пробормотать слова извинения и оставить его в покое. В результате я тоже не мог заснуть, присматриваясь к неподвижно лежащей на другом конце каюты фигуре. Тувок не спал, окружив себя всеми возможными щитами.

Я не мог не волноваться, но уважал его желания и потому той ночью больше ничего не спросил. Утром я решил, что он справился с проблемой. Он был спокоен, и его руки не дрожали, когда он пил приготовленный мной чай. Так что я постарался вычеркнуть это из памяти, ни на минуту не забывая о том, что его уединение так же важно, как и мое.

В то утро я как раз закончил требуемые вычисления, которые доказывали, что он сможет вернуться в нужное время при условии, что его начальные наблюдения были верны. Джим приказал изменить курс, и «Энтерпрайз» развернулась, чтобы прибыть на то место, где мы подобрали нашего гостя. Именно там через девять дней должна была снова появиться червоточина. Справившись со своей частью работы, я сосредоточился на том, чтобы помочь ему модифицировать шаттл и убедиться, что все системы работают на оптимальном уровне. Тувок возился внутри шаттла, занимаясь укреплением корпуса и перенастройкой защитных экранов. Я не сразу заметил, как медленно он передвигается, время от времени покидая судно, как осторожно ступает, явно пытаясь справиться с болью. И мое беспокойство вернулось в удвоенном размере.

Я отложил инструменты и закрыл крышку люка, над которым работал. Потом глубоко вздохнул, расправил плечи и вошел в шаттл.

Сгорбившись и обхватив руками живот, он стоял на коленях у одной из снятых панелей. Его глаза были плотно закрыты, а дыхание учащено. Понадобилось немало времени, прежде чем спазм прошел, и он смог поднять голову. Он увидел меня, и его глаза сначала расширились, а затем, когда он собрался с силами, сузились снова.

— Тувок, неужели я ничем не могу помочь? — просто спросил я. — Я уважаю твои желания, но не могу притворяться, что все в порядке, когда очевидно, что это не так. Если ты решишь не отвечать, это твое право. Но, сородич, я должен спросить. Что причиняет тебе боль?

Вздохнув, он посмотрел на меня, и я поразился тому, какие глубокие тени залегли у него под глазами, каким худым вдруг показалось его лицо. Не без труда он сел прямо и поморщился.

— Да, Спок. Ты можешь спросить. Полагаю, это… следствие перемещения во времени. Похоже, на мою физиологию было оказано… воздействие. Я пытался решить проблему с помощью медитаций, как учили нас в Голе, но не преуспел. Мне снится Т'Пел, я слышу ее зов… но она находится на расстоянии восьмидесяти пяти лет от меня, сородич. Наша Связь пережила мое путешествие, но теперь у меня… некоторые трудности.

Он снова отвернулся, и я понял, что ему так же непросто это обсуждать, как и мне год назад. Он не мог заставить себя попросить о помощи. Я тоже этого не мог. Джим силой выудил из меня информацию. Я осмотрел Тувока, отметил начинающуюся дрожь и вспомнил, каково это. Вспомнил тошноту, озноб и лихорадку… и голод, какого я не ощущал никогда прежде. Даже прикосновение одежды к коже тогда казалось чудовищной пыткой. Вспомнил боль в пояснице, напряжение в мышцах, отчаянное желание отдохнуть и неспособность это сделать…

А еще я понял, что собираюсь совершить.

На мгновение я коснулся его руки — едва ощутимый контакт, чтобы он почувствовал правдивость моих следующих слов.

— Тувок, сородич… для меня будет честью послужить твоим нуждам. Я не связан супружескими узами, и сейчас не мое Время, — я опустился перед ним на колени, как было принято в старину. Как вулканцы делали испокон веков. Мы не говорим об этом. Но мы знаем. «Нужды большинства», — произносим мы, и большего не требуется. Мы все осознаем, понимаем необходимость спасения Связей — но мы это не обсуждаем.

Похоже, мы вообще не обсуждаем ничего важного.

Я всегда был горд своим вулканским наследием, но не всегда безоговорочно принимал все вулканские обычаи. Год назад это замалчивание едва не стоило жизни моему капитану, потому что тогда я не до конца понимал, что мне нужно, и, скованный древними традициями, не мог заставить себя говорить даже о том, что мне было известно.

Я размышлял об этом, стоя перед Тувоком на коленях и дожидаясь его ответа. Он молча смотрел на меня, крылья его носа раздувались, словно бы в попытке уловить запах моего тела. На его коже выступили капли пота, из горла вырывались хрипы. Я сглотнул и опустил щиты. И тогда я ощутил языки пламени, пожирающие его изнутри. Не говоря ни слова, я наблюдал за ним: именно он должен принять решение, согласиться на мое предложение или отказать. Казалось, что мы оставались в таком положении бесконечно долго, но в конце концов он взглянул мне в глаза и кивнул.

Я дотянулся до консоли связи и попросил мистера Скотта транспортировать нас в прямо в мою каюту. Он согласился это сделать, и вскоре мы оказались в полутьме, наслаждаясь сухим, горячим, наполненным благовониями воздухом. Я слегка расслабился, как и всегда, когда за моей спиной закрывалась дверь, и меня окутывало тепло. Тувок просто смотрел на меня широко открытыми глазами и дрожал всем телом.

Должен признать, что в тот момент я соображал не вполне ясно. Его запах был таким сильным, густым и мускусным, что мое сердце забилось чаще, а тело начало реагировать на его состояние. Дыхание перехватило, кожу на затылке покалывало.

Я шагнул к нему, и теперь мы ощущали tsek'khala'n друг друга. Поля? Ауру? В стандарте нет слова, чтобы перевести то, что может понять только телепат. Никто из моих коллег не смог бы этого понять. Но так же, как запах его тела, это ощущение было призвано ускорить происходящее. К лицу Тувока прилила кровь, и оливковые тени легли на его высокие скулы. Закрыв глаза, он откинул голову назад. Его рот был приоткрыт, и он тяжело дышал, силясь удержать контроль над собой. О, я помню это чувство. Так же и я когда-то сражался за самообладание. И проиграл. Теперь же я смотрел на него, и низ живота постепенно наливался жаркой тяжестью. Я вновь ощутил голод, принадлежавший на этот раз Тувоку. Я даже не осознавал, как ясно все это помню — этих воспоминаний я предпочитал не касаться.

Я сделал последний шаг и снова опустился на колени.

— Тувок, ты позволишь мне помочь?

Он закрыл глаза и вздрогнул.

Наконец медленно взял меня за руку и поднял на ноги.

— Да, — с трудом прошептал он. — Да, Спок, я принимаю твое предложение. Это честь для меня, сородич.

Никто никогда не обращался ко мне с такими словами. У меня раньше даже не было возможности кому-то это предложить. В ту секунду я был не в состоянии о чем-либо думать — только дышать. Он протянул руки, и я шагнул в его объятия. Обхватив его бедра, я притянул его ближе. Закрыв глаза, сосредоточился на тепле под моими ладонями, на этом манящем восхитительном запахе. Я чувствовал, что его сердце колотится в боку все быстрее — так же, как и мое собственное.

Он был уже возбужден, терзаем голодом, и, когда он прижался ко мне, мой член дернулся в ответ, наливаясь тяжестью. Он потянулся, чтобы погладить мой затылок, и меня забила дрожь. Его голод был силен, он горел, и я ощутил, как во мне вспыхнул встречный огонь — сладкое горячее пламя, которого мы, вулканцы, так страшимся, даже когда жаждем его чудесного прикосновения. В отличие от прошлогодних событий, на этот раз я знал, что со мной происходит, принимал это, отчаянно желал большего. Теперь я понимал изменения, случившиеся с моим телом за прошедший год. Рост волос, увеличение мышечной массы, странные сны и желания — все они готовили меня к этому, к тому, чтобы я смог правильно вести себя в следующий раз, когда буду гореть.

Раньше я был ребенком, несмотря на все мои знания и чины. Теперь я чувствовал то, что должен чувствовать мужчина.

Я протянул ему сложенные пальцы, и он прижался к ним своими, поглаживая, лаская. Обещание грядущего. Он был так нежен. Его трясло, покрытое каплями пота лицо горело от прилившей крови, но он не спешил. Невероятное самообладание…

Кончиками пальцев он погладил мои виски, невесомо провел по губам. И его мысли впервые коснулись моих… Так горячо, так приятно… Он наклонился ближе, и его ноздри снова затрепетали, впитывая мой запах.

— Ох, — теперь его голос был хриплым, более глубоким, чем прежде. Я протянул руки и тоже дотронулся до его висков, наслаждаясь биением его мыслей под подушечками моих пальцев. Он повернул голову и прикусил мои пальцы, посылая по моему телу разряд удовольствия.

Теперь настала моя очередь запрокинуть голову и выдохнуть.

Теплые пальцы ласкали мои губы, гладили скулы. Еще более теплые губы повторяли их путь. Я склонил голову, чтобы поймать их своими губами, и вдруг в сознании ожили воспоминания о сладком цветочном аромате, прядях светлых волос, вспышке боли и солнечном дне, тонувшем в безвременье под сенью древесных крон. Мне казалось, я забыл все это, но, похоже, мое тело помнило, и когда я наклонился, чтобы подарить ответный поцелуй, то движение оказалось очень знакомым. Понадобились все мои силы, чтобы остановиться, слегка отстраниться и подобрать нужные слова.

— Постой, сородич… Одну минуту. Я должен… отпроситься у капитана.

Он моргнул, и я понял, что он с трудом понимает меня, с трудом осознает что-то, кроме потребностей своего тела. Это я тоже очень хорошо помнил: так происходит с каждым из нас, когда нас поглощает лихорадка.

Я быстро связался с Джимом. Я не открыл ему ничего личного, только сказал, что мы с Тувоком будем какое-то время недоступны. Как я и думал, Джим согласился. Не знаю, понял ли он что-то, но я редко отпрашиваюсь, и ему известно, что если я это сделал, значит, на то есть веские причины. Решив этот вопрос, я отключил консоль связи, заблокировал двери личным кодом и вернулся к Тувоку.

Его пальцы снова коснулись моего лица, и я почувствовал, что открываюсь ему, что я готов.

— Да, — шепнул я, опуская щиты. — Возьми что тебе нужно. Я разделю с тобой твое пламя, Тувок.

Он негромко застонал, и его глаза на миг закатились.

— Ох… Спок… Я горю. Сейчас не мое Время, но я горю…

Я ничего не ответил, только наклонил голову — так, чтобы его ладонь снова оказалась у моего виска. На какое-то время мы замерли в такой позе, а потом он шевельнулся, расставил пальцы, прижимая их к контактным точкам, и я тоже потянулся к его лицу.

И мы упали в мысли друг друга, погружаясь в самое сердце огненной стихии.

Я вновь узнал, что значит гореть. Но на этот раз не подвергал никого риску. На этот раз я знал, кто я, где и с кем нахожусь. И я чувствовал, что мое знание остужает его огонь, совсем немного, но все же достаточно для того, чтобы он тоже не терял связи с реальностью. Он слегка покачивался, его глаза были закрыты, лицо блестело от пота.

Он сложил дрожащие ладони перед собой, затем развел в стороны. Когда я вновь дотронулся до него, он выдохнул, и его сердцебиение ускорилось еще сильнее.

Сжав его в объятиях, я положил ладони ему на спину, по обе стороны от позвоночника, и осторожно провел вверх, затем вниз. Под моими пальцами его чинези напряглись, набухли и стали очень чувствительными. Когда я начал их массировать, Тувок застонал, прильнул ко мне, и его наслаждение отозвалось в моей пояснице… О да, мое тело помнит. Так горячо…

Он снова дотронулся до моего лица и отвел руки, но на этот раз связь между нами не распалась. Наоборот, когда он запустил ладони мне под рубашку, когда дотронулся до ставшей очень чувствительной кожи, я ощутил это прикосновение с двух точек зрения — с его и с моей. Я навалился на него всем телом, вжавшись ему в пах возбужденным членом, и этого оказалось достаточно для того, чтобы растерять остатки самоконтроля. Не знаю, кто из нас первым двинулся в сторону койки, но это и не имело значения, поскольку мы были одним разумом, одним желанием. Одним голодом…

Я был так возбужден, что не сразу смог справиться с застежкой на его рубашке. Наконец мне удалось достичь своей цели. Его кожа была такой же гладкой, как у Джима, затвердевшие соски темнели оливковым. Наклонившись, я лизнул один, затем другой — он охнул и снова покачнулся. В каюте было тепло, и я быстро избавился от своей одежды, а потом, заметив, что Тувока трясет от нетерпения, опустился на колени и расстегнул его брюки. Не поднимаясь с колен, я помог ему сесть на край койки. Он был возбужден до предела, выпущенный на свободу член гордо вздымался, и на его головке поблескивала капелька жидкости. Я собрал ее кончиком языка, и он застонал.

— О, да… Прошу тебя…

Я взял его в рот, на всю длину, и принялся сосать быстро и сильно, проходясь по стволу языком, задевая кончиками зубов… Я использовал его разум, чтобы узнать, как лучше утолить его голод. Его руки все время находились в движении: пальцы вплетались в мои волосы, гладили затылок, притягивали ближе. В извечном ритме он толкался мне в рот, погружаясь все глубже, и я изо всех сил старался услужить его нужде.

В первый раз ему не понадобилось много времени. Вскоре он выпрямился и откинул голову назад, отчаянно хватая ртом воздух… Судорога сотрясла его тело, и мой рот наполнился горячим и сладким вкусом его удовольствия. Я проглотил все до капли, вылизал его досуха, а потом лег рядом и притянул его к себе. Я чувствовал, что он возбуждается вновь, терзаемый бушующим у него внутри беспощадным голодом. И мое тело тоже горело вместе с ним, я жаждал его прикосновений, желал, чтобы он меня взял.

Его пальцы ни на миг не останавливались, они гладили, щипали, царапали, путались в волосках на моей груди, очерчивали край моей ушной раковины, подбородок, губы. А потом он поцеловал меня, и это не было похоже ни на один поцелуй из моего прошлого. Жесткий, полный первобытного голода, он уводил меня за собой все дальше и дальше. Он был горячий, и его запах был таким сильным, я упивался им с каждым вдохом, и мое тело пылало, обещая утоление его жажды. Он обхватил мой член, и я задохнулся, охваченный новым желанием.

Я поцеловал его еще раз и наконец сумел привлечь его внимание.

— Тувок, — прошептал я, и мой голос был теперь таким же хриплым, как у него. — Мне нужно… Я хочу…

Он еще раз стиснул в ладони мой член, а потом его пальцы скользнули ниже, оглаживая напряженные яички. Словно по собственной воле, мои ноги раздвинулись, чтобы ему было проще добраться до цели.

— Да… — я едва понимал, что слышу свой собственный голос. — Да, прошу тебя, Тувок. Сейчас…

Я не мог думать ни о чем, кроме невыносимого голода и страшной пустоты внутри. Я ощущал на себе его руки, помогающие повернуться, согнуть ноги, прижаться крепче к его пылающему телу. Так хорошо… так жарко. Он ласкал меня снова и снова, вычерчивал огненные узоры на моей коже, оглаживал жаждущий внимания член. Сила нашего общего голода заставляла меня извиваться. А потом его пальцы прикоснулись ко мне там, и я застонал, подался назад, и, благодаря обильной смазке, он легко проскользнул в мое тело. Он сжал мой член в ладони и начал ласкать его, продолжая погружаться все глубже. Ох, он был таким горячим, я это чувствовал там, внутри. Он заполнил меня до предела, никогда в жизни со мной подобного не происходило — и это было приятно. Никогда прежде я не испытывал такого удовольствия.

Когда он начал двигаться, я осознал, что мы двигаемся вместе — не как партнеры, а как один человек с двумя телами. Я был переполнен, распален, я чувствовал, что больше не одинок — ох, его ладони обжигали. Проникшая в меня плоть была даже горячее моей собственной. Его руки, такие опытные, заботливые, такие искусные, отыскали все потайные места, а я и не знал, что они у меня есть. Даже пожираемый лихорадкой крови, он действовал очень осторожно, разделяя со мной свое наслаждение и стараясь не причинить мне боли. Я горел вместе с ним; его тело и мое тело, его мысли и мои мысли, соединенные, неслись единым потоком, рвались ввысь, устремляясь к далеким звездам…

***

Я открываю глаза и вижу лицо другого вулканца. Сначала я ничего не понимаю, а потом в памяти всплывает его имя.

— Тувок?

Он кивает.

— Да. Ты в порядке, Спок?

Мне нужно время, чтобы это определить.

— Думаю, что да. Я согласился на изменение памяти, ведь так?

— Да, сородич, ты согласился.

— Тогда стоит предположить, что у меня были на это веские причины.

— Так и есть. Сейчас я покину тебя. Твоя помощь в расчете курса была неоценима, — он почти улыбается и протягивает мне руку с двумя сложенными вместе коричневыми пальцами. Я приподнимаю бровь, затем по-вулкански пожимаю плечами и отвечаю на этот жест.

Ох… Так тепло. Не только моим пальцам, но и моему разуму. Похоже, я начинаю кое-что вспоминать. Достаточно для того, чтобы в лицо бросилась краска.

И снова эта не-улыбка. Он протягивает руку и прикасается к моим губам.

— Я обязан тебе жизнью, сородич. Мы с супругой будем благодарны тебе вечно. Я хочу предложить тебе кое-что, если ты это примешь.

Я поражен. Никогда раньше мне не преподносили Прощальный Дар. Я и помыслить не мог, что со мной это может случиться, и потому не смею отказаться. Тувок прижимает пальцы к контактным точкам на моем лице, и я позволяю ему коснуться моих мыслей.

сородич, — его мысленный голос такой мягкий, такой ласковый… и все это для меня?

сородич… посмотри, — в мое сознание льется сложная вязь ощущений — тепло, прикосновения, благодарность. А потом возникает образ… ох, это же Джим! Я воспринимаю все происходящее как нечто целостное: принятие, любопытство…

так тепло, твои руки такие теплые…

спас мне жизнь…

посмотри, вот здесь уже создана начальная связь, сородич… вот почему между нами не могли сформироваться узы… твоя связь выдержала, как и наша с т'пел. Я снова вижу Джима. Ладонь Тувока ложится на мою руку, и этого достаточно. Прикасаться, чувствовать прикосновения — это для меня словно дождь в пустыне. Я желал этого так долго, но не понимал, чего желаю. До сих пор. А теперь я смотрю в эти темные глаза, похожие на мои, и позволяю себе улыбнуться, чтобы этой улыбкой показать свою неуверенность, свое смущение. Так же неуверенно он улыбается в ответ. Но я вижу его разум, он собран, уравновешен. Он вулканец, и все же волнуется. За меня. Он гладит мое лицо кончиками пальцев. поговори с ним, сородич… я прошу только об этом… просто… поговори с ним.

Я не спрашиваю, кого он имеет в виду, потому что уже знаю ответ.

это так… трудно, — отвечаю я. — я не знаю, что ему сказать… мы обычно не обсуждаем такие вещи.

Но я попробую. Я позволяю Тувоку увидеть это в моем сознании. Одна только мысль об этом разговоре, о том, что стоит на кону, заставляет меня оцепенеть. Но я пообещал. И я сдержу слово.

Он прикасается ко мне в последний раз. В последний раз я принимаю его. Он прижимается ко мне всем телом, его губы такие мягкие и теплые, его запах — это запах дома, забытого так давно, что долгое время он казался всего лишь сном. Кожу на висках чуть покалывает от прикосновения его теплых пальцев… А теперь он должен покинуть меня, у него больше нет времени. После того, как я закончу эту запись, он заберет ее с собой. Если… если я проживу достаточно долго, то однажды он сам или его наследники вернут ее мне. И я напоминаю ему еще раз: я не забыл, сородич, я обещал… я сдержу свое обещание. Я не могу унять дрожь при мысли о том, чего мне может стоить это обещание. Но я это сделаю. Поговорю с Джимом. Потому что, по правде, я больше не могу выносить одиночества.

ох, так тепло

спок, сородич… ты достоин… не сомневайся в этом… как я не сомневаюсь в том, что он к тебе неравнодушен… я видел это в твоих воспоминаниях о его глазах… быть может, этого не видишь ты, но я вижу…

Я постараюсь запомнить хотя бы это. Хотел бы я быть так же уверен, как мой сородич.

Я гадаю, будет ли он мне сниться, когда уйдет.

Я хотел бы… хотел бы, чтобы он мог позволить мне сохранить в памяти его имя.

Это всего лишь коробка с дождем, я не знаю, кто ее там оставил…
Поверь в нее, если хочешь, а если нет, то просто пройди мимо…

"Box of Rain", by Grateful Dead

@темы: Spirk, Star Trek, Tuvok, Voyager, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Слэш, Фанфики, Kirk

---

ПЧ

Добро пожаловать,

 julSit,  nibel art,  Selena,  SevernHgorgis,  Эвгатоссей

Прекрасного и улыбчивого вам

@темы: Star Trek, TOS, Spock is love, добро пожаловать в мое сумасшествие

---

Деанон с ФБ, пост #8

Название: Сверху или снизу?
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Оригинал: Top or Bottom? by WeirdLittleStories, разрешение на перевод получено
Размер: драббл, 864 слова
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Джеймс Кирк/Спок
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Кирк и Спок впервые вовлечены в сексуальную активность определенного характера, с чем связана необходимость обсудить вулканскую телепатию и культурные различия… потому что вулканцы — не земляне :-)
Примечание: На самом деле мы не знаем, как работает вулканская телепатия, так что это не канон. Но это и не против канона, потому что она вполне может работать именно так.
Читать: АО3

Несмотря на то, что Кирк и Спок занимались сексом уже несколько раз с тех пор, как три недели назад стали любовниками, их притяжение друг к другу было слишком велико и приводило к сексуальной активности, не требующей особой подготовки. Теперь же, когда острота чувств несколько сгладилась, когда каждый квадратный дюйм тела любовника был тщательно обласкан, зацелован чуть ли не до дыр, когда каждый из них не один раз был доведен до разрядки поглаживанием, посасыванием и работой рук, им захотелось попробовать анальное проникновение.

Никому из них прежде не приходилось делать этого с мужчиной, но оба были профессиональными исследователями, и покорение новых неизученных территорий было смыслом их жизни, практически самой сутью того, кем они являлись. Однако перед тем, как ступить на эту конкретную территорию, Кирк решил, что стоит кое-что прояснить.

Капитан оглядел растянувшегося на его койке обнаженного вулканца, в который раз любуясь его красотой. Он не мог дождаться того момента, когда войдет в него, но хотел убедиться, что верно понят.

— Я бы хотел доминировать — по крайней мере, в первый раз, — сообщил Кирк. — Мне кажется, у меня больше опыта, чем у тебя — а может, все дело в том, что я капитан, но мне… мне было бы комфортнее примерить на себя доминирующую роль.

В глазах Спока отразилась улыбка, заметить и оценить которую умел только его капитан.

— У меня нет особых предпочтений, так что, если ты желаешь доминировать, то для меня это вполне приемлемо.

Спок взял заранее заготовленный любрикант, открыл тюбик и выдавил немного геля на пальцы. А потом поднес их к анусу Кирка и начал наносить гель.

— Стой! — Кирк резко сел и растерянно посмотрел на Спока. — Я думал, мы только что решили, что я буду доминировать.

Спок склонил голову набок, оценивающе разглядывая любовника.

— Так и есть. Именно поэтому я готовлю тебя к проникновению.

Кирк моргнул.

— Ты считаешь, что доминировать — это значит быть оттраханным?

Спок замер и немного подумал.

— А. Я припоминаю. Во время изучения курса физиологии и социологии землян мне встречалась информация о том, что многие культуры связывают рецептивную роль с пассивностью и подчинением, в то время как вулканцы воспринимают этот аспект с прямо противоположной стороны.

Кирк уставился на любовника.

— Тебе придется это пояснить.

— Я полагаю, что это следствие нашей телепатии, — веско проговорил Спок, как будто бы это все объясняло.

Кирк усмехнулся.

— Похоже, моя интуиция развита куда хуже, чем я считал, потому как мне совершенно не удается связать одно с другим.

Спок посмотрел на него.

— Я много раз пользовался телепатией в отношении тебя, но, очевидно, мы никогда не обсуждали особенности ее функционирования, сосредоточившись исключительно на результате.

Кирк хмыкнул.

— Мы обычно не прибегаем к твоей телепатии, если ситуация не грозит катастрофой, так что — да, не думаю, что ты когда-либо упоминал о том, как это все функционирует, — Кирк улыбнулся. — До недавнего времени я очень бережно относился к твоему личному пространству, а с тех пор, как стали любовниками, мы как-то… больше думали… о других вещах.

В глазах Спока снова появилась улыбка.

— Совершенно верно. Тогда позволь мне объяснить. Когда я вступаю в телепатический контакт с неспособным к телепатии организмом, то открываю свой разум и принимаю его мысли. Если перевести это на понятный для тебя язык, то контакт происходит в моем сознании. Можно сказать, что мой разум — хозяин, а разум моего собеседника — гость, и его сознание втягивается внутрь моего.

Кирк обдумал услышанное.

— То есть, когда ты используешь на ком-то телепатию, то не вводишь свой разум в его, а наоборот всасываешь в свою голову его сознание?

Спок слегка поморщился.

— Я бы не стал формулировать это таким образом, однако ты уловил суть. Когда оба партнера являются телепатами, как, например, при мелдинге между двумя вулканцами, то обычно более сильный телепат функционирует как хозяин, а более слабый как гость.

Кирк обдумал и это.

— Тогда получается, что даже если тебе не хочется, чтобы все происходило в твоей голове, во время контакта тебе все равно приходится всасывать сознание собеседника, если он не обладает телепатическими способностями.

Спок выглядел так, словно у него разом заболели все зубы.

— В общих чертах верно, но я попрошу тебя никогда не использовать подобные аналогии при других вулканцах.

Кирк улыбнулся.

— Итак, из-за того, что более сильный телепат — или единственный — во время мелдинга всасывает чужое сознание в себя, вулканцы считают проникновение в тело партнера пассивной ролью.

— Это верно, — кивнул Спок.

Кирк рассмеялся.

— Тогда выходит, что наши культурные различия позволяют нам доминировать одновременно, так же, как и одновременно подчиняться! — он искоса посмотрел на любовника. — Учитывая, какие мы оба крутые парни, думаю, нам стоит начать с доминирования.

Спок развел ноги, подсунул под пятую точку подушку, надлежащим для проникновения образом приподнял бедра и изогнул бровь.

— В таком случае иди сюда, т'хай'ла, и позволь мне тебя подчинить.

Усмехнувшись, Кирк послушно подчинился.

конец

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Слэш, Фанфики, Kirk

---

Деанон с ФБ, пост #7

Название: Капитуляция
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Оригинал: Surrender by Killa, разрешение получено
Размер: макси, 20441 слово в оригинале
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Спок/Джеймс Кирк
Категория: слэш
Жанр: ангст, романс, хёрт/комфорт
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: В последнее время капитану пришлось туго, и он отчаянно нуждается в посторонней помощи.
Предупреждение автора: Эта история довольно сильно отличается от остальных моих произведений, имейте это в виду. В ней нашли отражение мои собственные суждения о доверии, контроле и подчинении. Эта история не о насилии, однако в ней имеют место некоторые аспекты сомнительного согласия, так что если вы не воспринимаете господство/подчинение как одно из возможных проявлений любви и доверия, то лучше не читайте.
Примечание: Фик впервые опубликован в 1997 году. С тех пор автор внес в него ряд небольших изменений, и вам представляется перевод последней существующей версии.
Примечание переводчика: При желании можно усмотреть ООС героев, но в действительности свечку над ними держал только Маккой.
Читать: АО3
Иллюстрация в тексте: Shatterday от  ladunya14

***

— Похоже, вас что-то тревожит, мистер Спок.

Старший помощник капитана «Энтерпрайз» вздрогнул. Рядом с его столиком, прижав к боку поднос с едой, стоял Леонард Маккой. Спока не слишком радовал тот факт, что его поймали смотрящим в никуда с зажатой в руке пустой вилкой. Сколько же он так просидел? Он даже не заметил, как доктор вошел в столовую.

— Доктор, — вместо приветствия произнес он, игнорируя заданный вопрос, который, в общем-то, и вопросом не был.

— Не против, если я присоединюсь? — поинтересовался Маккой, уже пристраивая поднос на столик.

Спок кивнул. Спорить было бесполезно. На лице доктора отразился тот профессиональный интерес, который Джим характеризовал фразой «ищейка взяла след».

Усевшись напротив вулканца, доктор принялся расставлять перед собой тарелки.

— Итак, ты просто витаешь в облаках или случилось что-то серьезное?

Спок посмотрел на Маккоя самым невинным взглядом, какой был способен изобразить.

— Витаю в облаках, доктор? Должен ли я предположить, что это еще одно ваше образное выражение, которое не следует воспринимать буквально?

Маккой, однако, на крючок не попался, и тогда Спок понял, что нажил себе неприятности. Самым опасным из состояний доктора было полное спокойствие.

— Ты прекрасно понял, что я имел в виду, — Маккой потыкал вилкой в салат из шпината. — Как же ты позволил подкрасться к себе незамеченным? Не иначе, был за миллион миль отсюда.

Пока доктор изучал свой обед, Спок изучал доктора. Ему совершенно не хотелось во все это ввязываться, особенно учитывая то, что между ним и Маккоем оставались некоторые неразрешенные вопросы. Но, в самом деле, не мог же он просто подняться и выйти из столовой? Спок совершенно не желал уступать, да к тому же если он снова увильнет от разговора, то Маккой точно забьет тревогу. Похоже, сегодня вечером он настроен решительно. Всем известно, что когда дело касается чьей-то личной жизни, от доктора так просто не избавиться. Вероятно, лучше сохранять спокойствие и невозмутимость.

К тому же есть вероятность, что Маккой может помочь. В конце концов, он ведь тоже друг Кирка.

Спок огляделся, чтобы убедиться, что никто из членов команды не может подслушать их разговор. Рядом никого не было: для альфа-смены было уже поздновато, а большая часть гамма-смены еще спала. Столовая пустовала. Так что Спок с едва слышным вздохом положил вилку и заговорил.

— Должен признать, я действительно в некотором затруднении.

Доктор с изумлением посмотрел на него.

— Ты, Спок? Не предполагал, что это вообще возможно.

Спок склонил голову набок, как делал всегда в тех ситуациях, когда люди бы пожали плечами.

— Никто не безупречен, доктор.

Маккой усмехнулся.

— В самом деле? А я-то считал, что безупречность во всем — смысл твоего существования.

— Разумеется. А вашего — нет?

— Не сказал бы. Смысл моего существования — доводить тебя до белого каления, разве ты не знал?

— А. Что ж, в таком случае вы в этом преуспели.

Маккой хмыкнул, явно развеселившись, но стараясь не показать этого Споку.

— Ну все, теперь я умру счастливым.

Вулканец проследил за тем, как доктор положил в рот немного салата и тщательно его прожевал. У самого Спока аппетит весь день был неважный — теперь же он просто испарился. Ничего особенного не случилось, и все же… вот уже пару недель еда его особо не привлекала. Он приходил в столовую только потому, что надеялся встретить здесь Джима.

Доктор ещё раз окинул вулканца взглядом, словно пытался прочесть его мысли.

— Кстати, а где сейчас Джим?

Спок моргнул. Он заподозрил, что чем-то выдал себя, когда взгляд Маккоя стал ещё более пристальным.

— Недавно был здесь, — невозмутимо отозвался он, — но сказал, что им с мистером Скоттом нужно что-то сделать до начала следующей смены.

Доктор насупился.

— Его сегодняшняя смена и так длилась двенадцать часов. Что может быть настолько срочным, чтобы оторвать его от ужина?

На это у Спока ответа не было. В действительности он сильно подозревал, что Кирк соврал ему о том, почему так спешно покинул столовую. И именно эти подозрения заставили Спока погрузиться в раздумья и на какое-то время потерять связь с реальностью. Насколько ему известно, за три года дружбы Кирк ни разу ему не солгал.

Маккой придвинулся чуть ближе.

— В чем дело? О чем ты умалчиваешь?

Спок подавил желание вздохнуть.

— Я… беспокоюсь за него, доктор. Мне кажется, улучшений нет, напротив, постепенно он всё больше замыкается в себе.

— Почему ты так считаешь? Не то, чтобы я был не согласен — я согласен. Просто удивляюсь, что он позволил тебе это заметить.

— Он считает, что мне ничего не известно.

Маккой кивнул и сделал глоток кофе.

— Ага, он считает, что сумел всех одурачить. Чертов баран. А что именно произошло сегодня?

— Ничего конкретного. Просто он испытывал… дискомфорт рядом со мной.

Словно бы ждал, что я начну задавать ему неудобные вопросы, — подумал Спок, но не сказал этого вслух, вспомнив, как Джим задергался, когда он предложил ему партию в шахматы. Они не играли уже больше месяца, и Спок надеялся, что если они останутся наедине, то капитан поделится тем, что его гложет. Но когда он коснулся этого вопроса, Кирк только замкнулся в себе, выдав какое-то неуклюжее оправдание.

— Да уж, это точно не нормально, — согласился доктор, не отрывая глаз от тарелки. — Вас двоих обычно водой не разольешь.

Споку показалось, что он расслышал в последних словах доктора определенный подтекст, и у него запылало лицо. Он взял себя в руки. Он собирался поговорить о Джиме, о том, что тревожит его капитана, и уж точно не собирался возвращаться к тому разговору, который они с Маккоем начали прошлым вечером на обзорной палубе.

— Доктор… — предостерегающе начал он.

— Расслабься, Спок. Я не собираюсь на тебя давить.

И тем не менее после слов доктора между ними повисло напряжение.

Споку пришлось глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться.

— Какова ваша оценка психологического состояния капитана, доктор?

Маккой нахмурился.

— Тебе отлично известно, что я не проводил психологических тестов.

— Хорошо. Тогда каково ваше личное мнение на эту тему?

— Мнение? Я должен ответить как его друг или как врач?

— И так, — Спок встретил взгляд доктора, — и так.

— Не особо, — неуверенно отозвался Маккой.

— Уточните.

— Я не могу уточнить, не проведя тестов. Но, — он опередил собирающегося возразить Спока, — я могу сказать, что начал наблюдать за ним. И если я замечу, что его… угнетенное состояние влияет на способность командовать кораблем, то вызову его в лазарет и проведу осмотр быстрее, чем ты успеешь произнести детскую считалочку.

Спок испытал приступ поистине невулканского раздражения.

— Вам не кажется, что ситуация достаточно серьезна, и пора вмешаться?

— Спок, ты меня не слушаешь. Я подозреваю, что проблема куда глубже, чем он готов признать. Но пока у меня не будет доказательств, что что-то не в порядке, а не только беспокойства за друга, я ничего не стану делать. Я же не могу заставить его обратиться ко мне за помощью. Особенно учитывая, что свою работу он выполняет безупречно, — он пристально посмотрел на Спока. — Это ведь так?

Спок помолчал, но на заданный вопрос у него был только один ответ.

— Более чем.

— Вот и славно.

— Разве вы не можете поговорить с ним, доктор? Как друг?

Маккой со стуком поставил на стол кофейную чашу.

— Где ты был последние три недели, Спок? Ты что, правда считаешь, что я не пытался? Он проходит мимо быстрее, чем я успеваю поздороваться.

— Мы должны предпринять хоть что-то.

Взгляд голубых глаз практически пронзил его насквозь.

— Ты его лучший друг. Почему бы тебе с ним не поговорить?

Спок хотел отвести глаза, но не посмел. Доктор и так замечал слишком многое.

— Я тоже пытался.

Маккой поморгал, затем расслабился и снова принялся за обед.

— И что вышло?

— Ничего толкового. Он меня избегает. — Он не стал открывать правды о том, что и сам начал избегать капитана. Что в последнее время находиться в обществе Джеймса Кирка ему… непросто. — Когда избегать меня ему не удается, он просто притворяется, что я выдумал проблему на ровном месте.

Маккой резко вскинул голову.

— О чем ты?

Спок сцепил руки в замок, призывая на помощь вулканскую невозмутимость, при мысли о том, с какой решительностью Кирк от него отгораживался.

— Когда я попытался поговорить с ним о том, что произошло на Тете Возничего, он только сказал, что я «зацикливаюсь», и вышел из каюты, — Спок встретил обеспокоенный взгляд доктора. — В другой раз я хотел поговорить с ним о мисс Киле.

— И что он сказал? — шепотом спросил Маккой.

— Он сказал, что «об этом лучше забыть, Спок». А потом начал расспрашивать меня о последней оценке эффективности работы подразделений.

— Хм… А затем принялся отрабатывать одну двенадцатичасовую смену за другой, для разнообразия разбавляя их шестнадцатичасовыми.

— Да. И его личный показатель эффективности в этом квартале выше, чем когда-либо.

— Что ж, ничего удивительного.

Долгое время они оба молчали.

— Доктор, — начал Спок, решив наконец озвучить свои подозрения. — Вам не кажется, что на Тете Возничего произошло что-то, о чем нам неизвестно? — с осторожностью спросил он, понимая, что сейчас, по сути, обвиняет капитана в фальсификации отчетов. Но этот страх терзал его слишком долго.

В отчетах доктора о вскрытии было отражено, что многие из погибших заложников были изнасилованы. Возможно ли, что и...? Он размышлял об этом столько раз за последние пару недель, но даже мысленно не решался закончить вопрос.

Маккой на какое-то время задумался, затем покачал головой.

— Я не знаю, Спок. Все возможно. А может, эти события попросту оказались последней каплей. Джим через многое прошел за последние месяцы. Эдит. Его брат… — доктор осекся, но Спок все равно услышал непроизнесенные слова, и перед его взором, словно мираж, поплыли раскаленные пески кон-ут-кал-иф-фи. — А теперь потеря этих заложников… Да любое из этих событий давно бы сломало обычного человека. Мы никогда не узнаем, что в действительности гложет капитана, если он сам не решится нам рассказать.

— Но он отказывается, — прошептал Спок и тут же проклял себя за потерю самоконтроля.

Теперь Маккой смотрел на вулканца так, будто читал его, как открытую книгу.

— А что насчет тебя? Все еще не хочешь закончить начатый вчера вечером разговор?

В последнюю секунду Спок сумел сохранить лицо и не выдать охватившего его гнева.

— Вам прекрасно известно, что не хочу.

— Ничего подобного мне не известно.

— Вы слишком много берете на себя, — он начал подниматься из-за стола.

— Ну же, Спок, не убегай от меня. Я ведь твой друг, черт подери, и просто пытаюсь помочь.

Спок молча взглянул на доктора, думая о том, что тот не может ему помочь. Никто не может.

— Тебе станет легче, если мы поговорим, — мягко обратился к нему Маккой. В его глазах не было ничего, кроме сочувствия.

— Не о чем разговаривать.

Приподняв бровь, Маккой откинулся на спинку стула.

— Тогда почему ты вчера не смог ответить на мой вопрос?

Несмотря на все усилия удержаться от эмоциональной реакции, Спок почувствовал, как кровь приливает к его щекам. Он и сам не знал, почему продолжает этот неприятный разговор. Быть может, Маккой прав, и ему действительно стоит выговориться?

— Вулканцы не говорят о таких вещах, — использовал он привычный щит.

— Чепуха.

— Доктор…

— Мистер Спок, — невозмутимо произнес доктор очень тихим голосом, — возможно, вы этого не осознаете, но вам совершенно не удается сделать вид, что все в порядке. Если бы Джим не был так занят тем, что избегает нас обоих, то давно бы тебя раскусил.

Шокированный, Спок не нашелся с ответом.

— У тебя все написано на лице, Спок, — мягко закончил доктор.

Его сочувствие жалило, словно тысяча иголок, впившихся в больное место.

Хотелось спорить, хотелось все отрицать. Но больше всего хотелось просто бежать прочь от его проницательности. Но он был насажен на булавку, как насекомое.

— Я буду просить о переводе на другой корабль, — в отчаянии прошептал он.

В голубых глазах полыхнула ярость.

— И этим попросту его прикончишь?

— Лучше уж так, чем…

— Лучше для тебя, ты хочешь сказать?

— Для него.

Маккой покачал головой.

— И то и другое — полная ерунда. Спок, худшее, что ты можешь сейчас сделать, — это сбежать безо всяких объяснений. Ты ему нужен. Ты его друг.

— В моем нынешнем состоянии я не могу быть ему другом. Вы только что сами это сказали. — От отчаяния у него перехватило в горле.

Маккой открыл рот, и Спок подумал, что доктор сейчас на него прилюдно наорет прямо здесь, посреди столовой. Но доктор, очевидно, вовремя успел взять в себя в руки, поскольку закрыл рот и наклонился вперед.

— В твоем нынешнем состоянии, Спок? Звучит так, словно ты болен.

— А разве нет?

К удивлению Спока доктор сочувственно улыбнулся.

— Может, и так, — согласился он. — Спок, ведь мы говорим сейчас о твоей жизни, — Спок бросил на собеседника взгляд, призванный уничтожить противника на этом самом месте, но доктор не дрогнул. — Рано или поздно он все поймет — так же, как понял я. Поверь, это не так сложно.

Вулканец малодушно пожелал, чтобы палуба сейчас разверзлась и поглотила одного из них — кого, он еще не решил. Что он сделал для того, чтобы в качестве наказания получить такого опасного и проницательного противника?

— Доктор… это ведь и его жизнь тоже.

— Именно об этом я и говорю. Он заслуживает правды.

— Как бы я ни поступил, — прошептал вулканец, разглядывая свои ладони, — он все равно лишится друга.

Маккой заговорил очень мягко:

— Совсем не обязательно. Он не возненавидит тебя, поверь мне.

— Вы так в этом уверены? Я — нет, — Спок понял, что в голосе прозвучала терзающая его боль, и, не в силах что-то с этим сделать, закрыл глаза.

— Спок.

Спок неохотно поднял на него глаза.

— Я уверен только в одном: ему нужна помощь, и вполне возможно, что ты единственный, кто может ее оказать. Мы уже знаем о том, что достучаться до него ох как непросто. Может…

Спок поверить не мог своим ушам.

— …ну, стоит признаться? Согласись, это вполне может его встряхнуть.

— А еще это может привести к тому, что он просто вышвырнет меня из своей каюты, — не успев договорить, Спок услышал тревожный звонок. Из его каюты? Когда это он успел начать воображать декорации, в которых мог бы случиться этот невозможный разговор?

— Слушай, ты хочешь ему помочь или нет? — Маккой не стал дожидаться ответа. — Почему ты ждешь, что он будет с тобой честен, если ты нечестен с ним сам?

Осознав, что Маккой прав, Спок на несколько секунд умолк. Перед его внутренним взором красным полыхали пески кал-иф-фи, в крови горело воспоминание о лихорадке, о свете Джима, гаснущем в его руках, и понимании, что…

Маккой прав, разумеется. Его тайна слишком очевидна. Свидетельством было не что иное, как само его существование, когда по всем законам вулканской физиологии он должен был быть либо мертв, либо женат на женщине, с которой едва знаком. И все же, он не ожидал, что это ясно всем без исключения.

Живи долго и процветай, Спок.

Не буду…

Он поймал на себе взгляд Маккоя, понимающий, полный безграничного сочувствия и мудрости, которую вулканец сейчас не мог отрицать.

Доктор посмотрел на настенный хронометр, затем снова на него и чуть заметно улыбнулся. С вызовом.

— Двадцать два часа тридцать минут, Спок, — тихо сообщил он. — Он еще не спит.

Спок обдумал предложение, гадая, не лишились ли они оба разума. Рассказать Джиму все? Сейчас, когда последнее, что ему нужно, — это взвалить на себя еще и беды Спока?

Невозможно.

Вулканец сглотнул, сделал глубокий вдох, затем выдох. Поднял голову.

— Доктор, если он не сможет… не примет это…

— Он тебя удивит.

— …то ему понадобится друг, — Споку оказалось очень непросто произнести последние слова. Тот факт, что он всерьез собирается это сделать, лишал его способности нормально дышать. — Вы… вы побудете с ним? — Он понимал, о чем на самом деле просит, понимал, что Маккой тоже это понимает. Если Джим от него отвернется…

— Ты пытаешься заключить сделку, Спок? — горько улыбнувшись, спросил Маккой.

Спок только сейчас заметил, что под столом стиснул руки в кулаки, и заставил себя расслабиться.

— Возможно.

Мгновение спустя Маккой коротко кивнул. Глаза его сверкнули.

— Что ж, пусть будет так, друг мой, — сказал он очень серьезно. — Я в деле.

***

Звонок в дверь вырвал Кирка из лап знакомого до боли ночного кошмара. Он раздраженно бросил взгляд на хронометр. Кто вздумал его беспокоить в такой час? И тут же ответил себе сам: Маккой. Доктор уже намекал, что хотел бы увидеть его в лазарете, чтобы «посплетничать», и Кирк перевел это как: «мне просто не терпится залезь тебе в голову со своим психоанализом». Он собирался было проигнорировать звонок, но сообразил, что в этом случае доктор, вероятнее всего, поднимет на ноги весь медицинский персонал и заставит их до утра обыскивать корабль.

Лежа на койке, Кирк принялся медленно считать до десяти. Выхода нет — придется держать ответ. И лучше сделать это максимально спокойно.

В конце концов он выдохнул и, выругавшись, спустил ноги на пол. Не потрудившись надеть снятые перед сном форменку и сапоги, он прошлепал к дверям босиком. Нужно притворится, что он крепко спал, и тогда доктор вполне может оставить его в покое хотя бы на этот вечер. Открыв дверь, он демонстративно зевнул, стараясь выглядеть как можно более заспанным.

За дверью, однако, оказался не Маккой, а Спок.

На лице капитана уже появилась облегченная улыбка, но тут он вспомнил, как сбежал от вулканца пару часов назад, и улыбка растаяла. Какое-то время они молча изучали друг друга, а потом Кирк ощутил какое-то непонятное беспокойство, похожее на вспышку смущения.

— Спок? — имя, словно само по себе, слетело с губ.

Взгляд темных глаз на мгновение переместился ниже — возможно, подмечая отсутствующую форменку или голые ноги. Несмотря на то, что в брюках и уставной черной футболке Кирк выглядел вполне пристойно, он внезапно почувствовал себя… неряшливым. Спок же был, как всегда, аккуратен и безупречен.

— Прошу прощения, капитан. Я вас побеспокоил?

Только сейчас Кирку в голову пришла мысль, что Маккой не единственный, кто за него переживает. Эта мысль одновременно принесла с собой чувство вины и странное удовлетворение.

— Нет, Спок, ты меня не разбудил. Я просто читал. Что случилось?

Помолчав, вулканец оглядел коридор. Кирк нахмурился. Его друг очень напряжен, это необычно. Они говорили друг с другом шепотом, чему не было никакой причины, кроме, быть может, позднего часа. На секунду капитану показалось, что он все еще видит сон.

Спок бесстрастно посмотрел на собеседника нечитаемым взглядом.

— Джим. Могу я ненадолго войти?

Кирк растерялся.

— Ну… да, конечно. Прошу, — он отступил в сторону. Спок прошел в небольшую приемную и остановился. Двери закрылись, и они остались одни.

Так и не избавившись от ощущения, будто все происходит во сне, Кирк приблизился к своему загадочному гостю. Вулканец разглядывал каюту с таким видом, словно никогда прежде здесь не бывал — или забыл, зачем пришел.

— Ты хотел что-то обсудить? — наконец прервал молчание Кирк.

Спок смотрел на него, не говоря ни слова, и Кирк почувствовал, как учащается сердцебиение. Чтобы успокоиться, он направился к пищевому репликатору и набрал код кофе. Что происходит? Затылком он ощущал на себе взгляд вулканца.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложил он, не оборачиваясь. — Чаю?

— Нет, благодарю.

В приемнике возникла чашка с горячим кофе, Кирк взял ее и отпил глоток. Хорошо, что можно занять чем-то руки. И тут до него дошла абсурдность последней мысли. Это же Спок. Чего он так боится?

Он повернулся и обнаружил, что Спок стоит к нему спиной, неожиданно заинтересовавшись книжной полкой на противоположной стене. Это было очень странно, поскольку вулканец давно прочитал все до единой книги из личной библиотеки Кирка… наверное, даже мог по памяти перечислить их названия.

Глядя на то, как Спок стоит посреди его каюты, низко склонив голову и привычно заложив руки за спину, Кирк вдруг осознал, как сильно скучал по их тихим совместным вечерам.

Он негромко кашлянул, и Спок повернулся. Кирк указал на шахматную доску и слабо улыбнулся — словно в качестве извинения за свою недавнюю трусость.

— Все еще хочешь сыграть? Не думаю, что сегодня я буду еще кому-нибудь нужен.

Но Спок медленно покачал головой.

— Думаю, лучше не сегодня.

Обхватив чашку обеими руками, Кирк присел на край стола.

— Ну, тогда выкладывай, что стряслось.

— Я всего лишь… хотел с тобой поговорить.

— Ага, — Кирк попытался улыбнуться, но вышло не очень. — Кофе и разговоры. Хорошо, мистер Спок. Что у вас на уме?

— Ты, — произнес вулканец так серьезно, что у Кирка в груди сразу заворочалось дурное предчувствие.

— Не хочешь уточнить? — осторожно поинтересовался он. Осознав, что инстинктивно напрягся, он заставил себя расслабиться.

Спок повернулся к нему, так и держа руки за спиной. Выслушав вопрос Кирка, он сделал несколько шагов в сторону разделявшей каюту ширмы, постоял и медленно пошел назад. Вернувшись на прежнее место, он поднял глаза.

— Вероятно, мне самому стоило бы задать тебе этот вопрос, — сказал он, понимая, что уже знает, что услышит в ответ. — Что тебя тревожит, Джим? И когда в последний раз ты спал приемлемое количество времени?

Кирк вздохнул. В это мгновение желание наконец выговориться, рассказать все Споку было почти непреодолимым. Но он все равно не смог бы произнести ни слова, поскольку желание и терзавший его голод тугим узлом свернулись в груди, сдавив горло. Заметив, что дышит слишком тяжело, он сглотнул.

Сминаясь, хрустнула кофейная чашка. Джим вздрогнул и, посмотрев вниз, увидел, что он ухитрился раздавить термопласт. Он заставил себя перестать терзать посуду.

Когда он снова поднял голову, то заметил, что Спок тоже смотрит на чашку. Вулканец шагнул ближе и поймал его взгляд.

— Я не могу, — в отчаянии выпалил Джим, прежде чем успел себя остановить. Я капитан. Я несу за всех ответственность. Я не могу скинуть этот груз со своих плеч. Я должен его нести. — Я не могу.

— Джим, — глубокий голос окутал его словно кокон, он звучал сейчас куда мягче, чем Кирк когда-либо слышал. — Пожалуйста.

Кирк аккуратно поставил чашку на стол, чтобы окончательно не сломать. Словно бы со стороны он наблюдал за тем, как произносит ложь, чем неминуемо оттолкнет своего заботливого друга, но спасет их обоих от чудовищных последствий.

— Слушай, мне приятно, что ты обо мне беспокоишься. Но я считаю, что ты прав — все, что мне нужно, это нормально поспать часиков шесть, так что, если ты не возражаешь…

Он протиснулся мимо вулканца, загораживающего проход в спальную зону, но слова Спока заставили его остановиться около ширмы:

— Друг мой. Не отталкивай меня.

Кирк закрыл глаза.

— Спок…. — с дрожью в голосе произнес он, кожей ощущая невозможную близость вулканца. Горячие руки легли на его плечи, и он вздрогнул.

— Ты не должен ничего говорить, Джим. Если ты не можешь признаться мне в том, что тебя терзает, я пойму, — длинные пальцы принялись разминать затекшие мышцы. — Ты слишком напряжен, чтобы уснуть. Я мог бы...

Сбросив руки друга с плеч, Кирк отошел в сторону, затем повернулся.

— Не нужно, — он знал, что выглядит слишком раздраженным. — Я в порядке.

— Джим, — темные глаза видели его насквозь, — ты не умеешь лгать.

Они смотрели друг на друга секунду-другую, и наконец Кирк устало улыбнулся.

— Только ты так считаешь.

— Доктора тебе тоже не удалось одурачить.

Кирк вздохнул.

— Так это он тебя ко мне подослал?

Вулканец слегка приподнял бровь.

— В определенном смысле.

Кирк потер шею и снова улыбнулся Споку — тепло, но решительно.

— Уходи, Спок. Ты не должен этого делать, это не входит в твои рабочие обязанности, — он повернулся, чтобы отойти.

— Я и не считал, что входит.

Кирк замер, расслышав в сухих словах вулканца что-то необычное, и повернулся обратно.

— Слушай, Спок. Я не хотел…

— Ты считаешь, что я пришел сюда по долгу службы? Ты думаешь, я предложил размять тебе плечи не как друг, а как старший помощник? — поинтересовался вулканец и поджал губы.

Кирк сглотнул.

— Нет, разумеется, нет. Я только хотел сказать… — внезапный приступ гнева заставил его умолкнуть. Неужели они не могут просто оставить его в покое? Он знал, как сладить с тем Споком, который говорил с ним во время ужина, но не представлял, что делать вот с этим. Споком, который не желает принимать «нет» в качестве ответа, который может взять и вот так до него дотронуться, предложить помощь — этот вулканец был по-настоящему опасен.

Он посмотрел на друга с укором во взгляде, чувствуя себя уязвимым, полностью открытым.

— Так зачем на самом деле ты пришел? Ты говоришь, что действительно хотел сделать мне массаж? Ты ожидаешь услышать исповедь?

— Я хотел помочь, — тихо отозвался Спок с неприкрытой болью в голосе.

Чувствуя себя низшей формой жизни в галактике, Джеймс Кирк на секунду прикрыл глаза ладонью. Когда ему удалось наконец подчинить своей воле голосовые связки, он сказал:

— Черт побери, Спок, я не могу сейчас открыться тебе — именно сейчас, понимаешь? Люди так не умеют. Ты не можешь изменить себя — и я не прошу тебя это делать, только не ради меня. Я не хочу, чтобы ты взваливал на себя мои проблемы! — он умоляюще посмотрел на вулканца. — Неужели ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты лепил из себя то, чем не являешься. Я не желаю, чтобы ты делал то, чего не хочешь сам.

Спок спокойно на него посмотрел — абсолютно спокойно. Его глаза сияли.

— Но ты не прав, полагая, что я не хочу помочь тебе любым доступным способом.

Сострадание вулканца казалось осязаемым, и это было слишком. Желание освободиться клокотало в груди Кирка, но не находило выхода. Он был… глубоко тронут. Он хотел бы отыскать в себе силы и ответить другу так, как он того заслуживает. Но не далее как пять минут назад он доказал сам себе, что не достоин заботы Спока.

— Мне жаль, — прошептал он, не в силах подобрать других слов. — Но я не знаю ни одного способа.

И тогда вулканец подошел так близко, что Кирк ощутил жар его тела. Невольно он посмотрел вверх. Темные глаза требовали от него чего-то… чего-то, чему он не знал имени, не был уверен, что сможет это дать.

— Джим, ты мне доверяешь?

Кирк ощутил, как сердце застучало быстрее.

Пауза. Вдох. А потом от ответил абсолютно честно:

— Безоговорочно.

— В таком случае — позволь мне помочь.

И тогда Спок прикоснулся к нему. Ощущение было острым, словно такой контакт происходит впервые. Вулканцы не дотрагиваются до окружающих, — пронеслось у Кирка в голове, когда сильные руки сжали его плечи. — Спок не дотрагивается до окружающих. Спок не дотрагивается до меня.

Но он это сделал, и в это мгновение Кирк не хотел ничего иного, кроме как сдаться на милость этой силе.

Спок повел его в сторону ванной, и Кирк безропотно пошел.

— Куда мы идем? — словно со стороны услышал он свой неуверенный голос и удивился тому, как легко сдался.

— Ты отправишься в ванную комнату, где примешь горячий душ. Потом ты вернешься в каюту, и я разомну твои шею и плечи. Потом ты ляжешь спать и проспишь до начала альфа-смены. А после мы посмотрим.

Кирка окатила волна облегчения и благодарности, и он едва удержался на ногах. Колени ослабели. О нем давно никто так не заботился. Слишком долго он был одинок.

Каким образом Споку всегда удавалось понять, в чем он нуждается?

— Ты слишком добр ко мне, — пробормотал Кирк, когда они достигли ванной комнаты, и Спок отпустил его. — Ты это знаешь?

— Знаю, — отозвался вулканец и строго посмотрел на него из зеркального отражения. — Поэтому ожидаю, что ты будешь неукоснительно следовать моим инструкциям.

Кирк невольно улыбнулся.

— Есть, капитан Спок, сэр. Я бы не решился вас ослушаться.

— Это мудро, — раздался глубокий голос у самого его уха.

Когда дверь ванной закрылась за спиной Кирка, он вдруг поймал себя на том, что все еще ощущает на коже призрачное касание теплых ладоней, несмотря на то, что Спок дотрагивался до него через ткань футболки.

***

Сев за стол капитана, Спок слушал, как в ванной бежит вода. Восстановить дыхание никак не удавалось. Он до сих пор ощущал под ладонями сильные, обтянутые тканью футболки плечи Джима, и от воспоминания покалывало кожу.

Он ничего такого не сделал, не сказал ничего непоправимого.

Но о чем он думал…

На долю секунды Кирк дал ему почувствовать, как отчаянно нуждается в Споке, хоть в ком-нибудь, кто покажет ему выход из ада, в котором он находился последние несколько недель. Спок и сам до глубины души хотел знать, где находится этот выход. Просто невозможно смотреть на то, как темнота пожирает капитана изнутри, и бездействовать. Он должен помочь, чего бы это ему ни стоило.

В запале Кирк сказал: «Я не могу».

Сказал, что ему жаль, но он не знает способа.

Вулканец поймал себя на том, что снова прислушивается к мерному шуму воды. Он понимал, что это неразумно, но не мог остановиться. Снова нахлынуло воспоминание о плечах Джима, и пальцы невольно дрогнули. Что бы он ощутил, если бы…

Этот человек три года был его другом, и эти новые чувства к нему ошеломляли Спока.

Он знал, что все случится именно так, не мог отмахнуться от логических умозаключений. Когда пришло первое понимание того, что произошло с ним на красных песках родной планеты, он осознал, что это неизбежно.

Но он не был готов к силе терзавшего его желания.

Месяц назад он вошел бы в эту комнату, поговорил с Кирком, руководствуясь исключительно дружескими чувствами, и не обратил бы никакого внимания, как тонка ткань его черной футболки, не заметил бы, как чувственны губы Кирка, как нежна кожа и привлекателен его едва ощутимый мужской аромат. Месяц назад его бы не предало собственное тело, ему бы даже не пришло в голову так дотронуться до капитана…

Вулканец склонил голову и закрыл глаза. Все было так, и это ничего не значило. Раньше всего этого с ним не происходило только потому, что он отказывался признавать, что это вообще возможно. Когда он ощутил сковавшую их только что рожденную, хрупкую связь, то всего лишь открыл глаза на то, что всегда было у него в душе. Делать вид, что это не так, бесполезно.

Он желал своего капитана, желал настолько яростно, что боялся, как бы это чувство не толкнуло его за грань разумного.

За дверью ванной комнаты стих шум воды.

Спок посмотрел на свои руки так, словно они принадлежали не ему. Эти руки касались Джеймса Кирка и снова коснутся, как только получат такую возможность. «Любым доступным способом», — вот что он сказал. Это его слова. — «Я хочу тебе помочь любым доступным способом».

Вот только на самом деле он хотел сказать: «Любым способом, которым ты мне позволишь».

«Ты мне доверяешь?»

Вопрос вырвался у него сам собой, и он почувствовал, что ответ абсолютно правдив.

Раздался звук открывшейся двери, и Спок поднял голову. Кирк вышел из ванной, на ходу вытирая полотенцем мокрые волосы.

— Ты все еще здесь?

Спок обнаружил, что поднялся на ноги, сам того не заметив.

— Все еще, — отозвался он, понимая, что его голос звучит сдавлено. — Так просто тебе от меня не отделаться.

Кирк остановился у дальней стены, протер волосы еще раз и бросил полотенце в приемник для грязного белья. На нем был надет совершенно приличный халат — не шелковый или атласный, не слишком открытый, к тому же Спок видел этот предмет гардероба капитана не впервые.

И все же, глядя на то, как белый хлопок оттеняет загорелую кожу, как влажные завитки волос на затылке касаются высокого ворота, Спок решил, что его сердце сейчас прожжет в груди дыру.

Избавившись от полотенца, Кирк подошел к вулканцу и, слегка покраснев, смущенно опустил глаза.

— Это значит, что я тебя не переубедил?

— Не переубедил, — сообщил Спок, стараясь дышать ровно. — Только свел с ума, — подумал он. Казалось, невидимая сила тянет его ближе и ближе к Кирку. Этот вечер был предрешен несколько недель, а может, и лет назад, и сил сопротивляться не находилось.

Доверие в глазах Кирка только распаляло.

— Что я должен делать теперь?

В последнее мгновение вулканец удержался от того, чтобы посмотреть в спальную зону, на аккуратно заправленную кровать. Опустив глаза, он жестом указал на кресло, в котором только что сидел.

— Присаживайся.

Кирк подчинился. Когда он повернулся, чтобы занять место, будоражащий аромат его тела коснулся чувствительного обоняния Спока, и тот глубоко вдохнул, прикрыв глаза.

Сначала он ощутил хвойные нотки — приятный запах капитанского шампуня. Но под ними скрывался восхитительный аромат чистой кожи, теплый и пьянящий. Не в состоянии остановиться, Спок вдохнул еще раз, и голова закружилась. Наконец он заставил себя открыть глаза.

Кирк наклонился вперед.

— Так нормально?

— Да, — взглянув вниз, хрипло отозвался вулканец.

Напряженная поза капитана свидетельствовала о том, что подчиняется он неохотно и испытывает по этому поводу вину.

— Спок, ты не должен этого делать.

Но он был должен. Желание коснуться было всепоглощающим.

— Не спорь со мной, Джим.

Кирк затряс головой.

— Но это действительно необязательно…

— Довольно.

И Спок дотронулся до него снова, и снова ощутил разряд — словно бы замкнулась электрическая цепь.

Какое-то время он просто стоял, положив ладони Кирку на плечи, через ткань ощущая, как влага испаряется с его кожи, и чувствовал, как болезненно напряжены крепкие мышцы. А потом, совершенно внезапно, он представил себе, каково было бы сейчас наклониться и вплести пальцы во влажные волосы, губами прижаться к губам Кирка, ощутить вкус его языка...

Чтобы Кирк не заметил дрожи в его руках, он принялся массировать его напряженные плечи.

Первое же уверенное касание заставило Кирка глухо застонать — частично от боли, частично от удовольствия. Спок почувствовал, как он вздрогнул — словно бы избавление от усталости причиняло не только физическую боль. Он продолжил массаж, методично разминая плечи до тех пор, пока мышцы наконец не расслабились. Кирк снова застонал.

— О боже, Спок. Это просто потрясающе.

От этих слов, от звука этого голоса вулканец засветился, как лампочка.

Он задел особенно болезненную точку, и Кирк охнул, а потом выдохнул.

— Ты просто волшебник, Спок.

Заставив капитана наклонить голову вперед, вулканец принялся за его шею.

— Должно быть, я сошел с ума, когда пытался тебя отговорить.

— Смею надеяться, в будущем ты будешь подчиняться мне более охотно, — прошептал Спок.

Слабая дрожь сотрясла тело Кирка от этих слов, и вулканец почувствовал, как по его собственным нервам в ответ словно бы пустили электрический ток. Спок и сам растворялся в том волшебстве, что творили его руки, попав под власть гипнотического ритма их движений. Он уже почти не соображал, что делает, желая только одного, двигаясь к одной единственной цели — доставить этому человеку максимальное удовольствие. Мышцы теперь стали податливыми, мягкими, и он принялся разминать их всерьез, нажимая подушечками больших пальцев на чувствительные точки вдоль позвоночника. Обреченно застонав, Кирк расслабился окончательно, с облегчением вытянув ноги и слегка их раздвинув.

На какое-то время Спок забыл, как дышать. Полы белого халата немного раздвинулись, обнажая жилистое загорелое бедро и манящую полоску более светлой кожи, почти скрытую от глаз.

Спок не мог отвести от нее взгляда. В это мгновение он понял, что должен увидеть больше, должен получить его целиком, иначе лишится рассудка.

— Джим, — сказал он, осознавая, что голос его почти не слушается. — Наклонись вперед.

Кирк не поднял головы, не стал задавать вопросов. Он просто подчинился.

Не стало ли его дыхание чуть более прерывистым? Спок не знал, не мог думать, не смел взглянуть ему в глаза. Околдованный собственной смелостью, он скользнул кончиками пальцев под ворот и, расслабив его, приспустил халат с плеч.

Кирк напрягся и резко вдохнул.

— Спок…

— Без прямого контакта я не смогу должным образом обработать мышцы спины, — почти шепотом отозвался Спок. Вот сейчас Кирк точно повернется, отшатнется и посмотрит на друга, как на сумасшедшего.

Но он этого не сделал. Он только кивнул и мгновение спустя расслабился.

Спок был тактильным телепатом. Если бы он почувствовал, что Кирк против происходящего, то остановился бы, несмотря ни на что. Но он не ощущал никакого сопротивления — только вибрирующую, раскаленную, ответную жажду и время от времени слабый стон облегчения, который Кирк был не в силах до конца подавить.

Полуобнаженный, капитан был в его руках, и он касался его так, как будто для них обоих это было в порядке вещей. Его собственное тело было словно натянутая струна. Он больше не разминал… на самом деле, он уже не делал массаж. Подушечками пальцев он гладил затылок капитана, медленно, совершенно очарованный ароматом и текстурой кожи. Он понимал, что должен это прекратить. Знал это. Но не мог.

А потом Кирк негромко застонал, и этот звук был совершенно не похож на те, что он издавал раньше.

— Что ты со мной делаешь? — прошептал он, откинув голову. — Что ты… о боже, Спок… остановись. Я не могу, — но дыхание сорвалось, он шире развел ноги, и в этот миг Спок ощутил запах его возбуждения, увидел, как возбужденный член натянул ткань.

— Джим, — выдохнул он, отдаваясь во власть потребности, которую подавлял так долго, что это казалось вечностью.

Шок от прикосновения губ Спока к затылку заставил Кирка громко застонать и содрогнуться от окатившей его волны жара. Все тело запылало, он беспокойно заерзал, собираясь отпрянуть, но тело не желало подчиняться приказам мозга. Когда горячий язык Спока коснулся впадины на затылке, когда зубы оцарапали кожу, все мысли покинули Кирка, и он вскрикнул.

Спок стоял на коленях позади кресла и обнимал его со спины. Халат соскользнул до самых локтей, и теплая ладонь Спока забралась под белую ткань. Другой рукой вулканец обхватил его за талию, теребя край халата, обнажая бедра. То, что Спок вытворял с его затылком, сводило с ума. Словно со стороны, он услышал, что издает какие-то невнятные звуки, а потом Спок коснулся кончиками пальцев его соска, и Кирк всхлипнул.

Где-то на краю сознания его терзал страх. Происходило нечто невозможное, безумное. Спок не мог его хотеть. Не в этом смысле. А сам он не мог хотеть Спока. Теплая ладонь заменила пальцы, и соски болезненно напряглись. Горячий язык терзал его горло, мочку уха, и его тело сотрясло такое пронзительное удовольствие, что он чуть не кончил.

— Спок! — хрипло выкрикнул он. — Ради всего святого!.. — задыхаясь, он в отчаянии вцепился в руки Спока, пытаясь подняться на ноги. Страх превратился в ужас. Нет. Он не мог этого позволить. Это слишком… Слишком сильно — это сломает его. Член болезненно ныл. Нет, — твердо сказал он себе, снова порываясь встать.

Но Спок уже очутился перед ним, он стоял на коленях, положив сильные руки ему на бедра и удерживая на месте. Кирк опустил взгляд и обнаружил, что халат распахнулся, и его нестерпимое желание стало теперь более чем очевидно. Хотелось разрыдаться. Хотелось врезать Споку за то, что он с ним делает, проучить его. Но руки вулканца не давали ему подняться.

— Джим, — хрипло бормотал он. — Все в порядке, Джим. Позволь мне дотронуться. Позволь помочь.

Кирк закрыл глаза и застонал, словно от сильной боли.

— Я не могу. Мы не можем. Нет. — Нужно остановиться. Это слишком. Развернуться, бежать, спрятаться от себя самого, от этих чувств.

Он не для меня. Для меня ничего нет. Я не могу. Я не заслуживаю. Только не его. Тем более, не его…

Теперь его била крупная дрожь, но это было к лучшему. Он побеждал.

— Джим, посмотри на меня, — горячий шепот.

Он подчинился, не в состоянии что-либо с собой сделать.

Глаза Спока были целым миром — пылающим, темным, прекрасным.

— Т'хай'ла, — раздался глубокий голос, звенящий, полный боли. — Почему ты считаешь себя недостойным?

Кирк накинулся на него, не в силах себя остановить.

— Будь ты проклят! Прекрати! Не смей читать мои мысли! — он попытался нанести удар, но был слишком взвинчен и промазал. Острое желание утихло, погребенное под страхом перед собственными потребностями, под ложечкой заныло. Он рванулся еще раз, собираясь на этот раз освободиться.

Но не смог. Внезапно руки Спока стиснули его запястья, словно наручники из кованой дюрастали.

— Джим, посмотри на меня.

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Слэш, Фанфики, Kirk

---

Деанон с ФБ, пост #6

Название: Нубийская принцесса
Автор:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Размер: драббл, 998 слов
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Нийота Ухура/миррор!Нийота Ухура
Категория: фемслэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Кто сказал, что неполадки транспортера — это к неприятностям?
Читать: АО3

Кто сказал, что неполадки транспортера — это к неприятностям?

Любые неполадки вырывают из привычной рутины, ломают сложившийся уклад, пускают адреналин по жилам и заставляют сердце биться чаще.

Нийота Ухура, лейтенант имперского звездолета «Энтерпрайз», любила неполадки, адреналин и неприятности. А еще острые клинки и острое возбуждение.

Вечером, когда Джеймс Кирк открыл дверь в ее каюту, она уже успела переодеться. В шелковые кружевные шортики и короткую маечку на тонких бретельках. А еще она успела натереться косметическим маслом, и теперь ее кожа блестела в свете галогенных ламп, словно лакированная.

— Капитан? — расправив плечи и выпятив грудь, Ухура дерзко вскинула брови и потянулась за кинжалом.

Кирк криво ухмыльнулся и отступил в сторону, чтобы наглядно продемонстрировать, по какому поводу в столь поздний час ворвался в каюту связистки.

— Интересует? — усмехнувшись, он протолкнул через дверной проем упирающуюся женщину. Растрепанную и разъяренную. Красивую, как богиня. Стройную и сочную. Темнокожую и темноволосую. А еще, как зеркальное отражение, похожую на хозяйку каюты.

— Что, опять? — лениво потянувшись, лейтенант заправила за ухо выбившуюся из прически прядь и откинулась на спинку кресла.

Воздух пах страхом и страстью. Воздух горчил на языке, как предвкушение неизбежного.

— Лейтенант Ухура, я полагаю? — томно протянула Нийота, коснувшись наманикюренным пальчиком нижней губы. Гостья задохнулась от возмущения, и Кирк снова усмехнулся.

— Чем я заслужила такой дар, капитан? — поинтересовалась она, пожалев, что не успела налить себе вина. Как бы эффектно сейчас было пригубить бордового ромуланского, чтобы показать собственную незаинтересованность.

Гостья безуспешно попыталась вырваться из стальной хватки капитана. Поморщившись, Кирк втолкнул ее в каюту.

— Строптивая, мерзавка. Вас не затруднит проследить за ней до утра, лейтенант? Возня с этими мягкотелыми, знаете ли, не входит в мои планы на вечер, — выплюнул он и, не дожидаясь ответа, исчез за закрывшейся дверью.

— Нийота, — томно протянула Ухура, поигрывая блестящим клинком. — Добро пожаловать, моя дорогая. Как добралась?

Гостья выругалась через плотно сжатые зубы и стиснула ладони в кулаки.

— Ну-ну. Ногти сломаешь. Мы ведь их так долго отращивали, верно? — Ухура повела плечом, и тонкая бретелька легко соскользнула по гладкой коже. — Ты ведь слышала, что тебе придется пробыть здесь до утра, а постель у меня всего одна. Ты же не собираешься стоять там всю ночь, как упрямая ослица? — она легко поднялась на ноги и направилась в спальную зону. — Иди ко мне.

— Что тебе нужно? — прошипела гостья, рефлекторно коснувшись бедра. Ну конечно, фазер у нее отобрали.

— Мне? Ничего. У меня все есть, и я не рискнула бы просить судьбу о большем, — она поправила золотую змейку, обвивавшую ее плечо, взмахнула густыми ресницами и скрылась за ширмой. — Но судьба милостива и сегодня подкинула мне нежданный подарок, — Нийота была уверена, что гостья станет сражаться, как стала бы она сама, но та неожиданно послушно подошла к койке и замерла, как африканская кошка, готовая при первом же признаке опасности сорваться с места.

Нийота потянулась еще раз и резко стащила с себя шелковую майку, обнажая высокую коричневую грудь с напрягшимися вишенками сосков.

— Нравится? — подмигнула она, размышляя о том, действительно ли во всех существующих вселенных Нийоты Ухуры так же похотливы, как она сама. Судя по глазам ее нежданной гостьи, так это и было. Ее прекрасная альтер эго приоткрыла рот и шумно выдохнула, затем облизала губы.

— Нра-а-авится, — протянула хозяйка каюты и улеглась на бок, запуская узкую ладошку под свободные шортики, жадно касаясь себя. О, как же ей нравилась эта женщина. Она не посмеет отказаться, а если посмеет, то придется связать ее и взять силой. — Иди ко мне, — повторила она, поигрывая кинжалом.

Пленница медлила не более пары секунд. А потом присела на край койки и мягко отобрала у Нийоты нож.

— О, дорогая, думаю, тебе это не понадобится.

— Так ты согласна? — Нийота ожидала чего угодно, только не капитуляции. Не будь она так возбуждена, она была бы разочарована.

Лейтенант не ответила. Отбросив клинок в сторону, она в мгновение ока забралась на кровать, порывисто прижалась к губам своей надзирательницы, стиснула в ладонях ее обнаженную грудь, а потом так же резко отстранилась.

— Тебе это не нужно, ведь так? — обхватив пышные бедра Нийоты и заставив приподняться, она быстро стянула крошечные шортики и оседлала ее ноги. — Знаешь, я ведь мечтала об этом. С того дня, когда впервые узнала о том, что ты существуешь.

В ее глазах полыхала страсть, больше похожая на безумие, и у Нийоты перехватило дыхание. Она думала, что будет доминировать, что ей придется связать эту красотку, применить силу, но она никак не могла ожидать такого.

— Мечтала? — зачарованно прошептала она, и Ухура кивнула.

— Тебе ли не знать? Все эти мужчины… фу. А этот твой отвратительный Сулу? Меня чуть не вывернуло, когда пришлось сесть к нему на колени, — Ухура прижалась губами к соску Нийоты и сладко выдохнула. — Ты так хорошо пахнешь… Флердоранж? Я тоже его люблю. — Она прошлась языком по впадинке между грудей своей надзирательницы, спустилась на живот и очертила пупок. — Ты такая…

Слов не находилось. Казалось, кусочки мозаики нежданно сложились в единое целое. Была только страсть, только голод и похоть. Аромат флердоранжа смешивался с запахом пота, когда они, сплетясь в единый клубок обнаженных тел, извивались на жестком покрывале.

— Моя принцесса, — шептала Нийота, пытаясь справиться с дыханием, выгибаясь навстречу ласкающим ее пальцам, — Нубийская принцесса, прекрасная, как сам суданский рассвет.

— О, в вашем мире тоже был Трелейн? — усмехнулась Ухура, сцеловывая вздохи с губ своей тюремщицы. — Он еще противнее, чем Сулу.

Нийота была не в силах ответить, она плыла, покачиваясь на волнах всеобъемлющего наслаждения, когда тонкие умелые пальцы легко касались ее клитора, точно зная, как доставить удовольствие.

Протяжно застонав, Нийота судорожно свела ноги вместе, стискивая бедрами ласкающую ее ладонь.

— О боже, да! — всхлипнула она, не в силах сдерживаться, не в силах вытерпеть еще хотя бы мгновение, и неудержимая волна оргазма прокатилась через ее тело.

Ухура замерла, дожидаясь, когда ее нежданный подарок, ее награда, зеркальное отражение ее сердца придет в себя, а потом тихо проговорила:

— Ты же понимаешь, что теперь должна сделать то же самое для меня?

***

Утром капитан Кирк забрал пленницу на допрос. Каюта опустела, и Нийота в отчаянии рухнула на койку, понимая, что больше никогда не увидит свою нубийскую принцессу. Горестно вздохнув, она обхватила плечи руками и только тогда поняла, что золотая змейка, с которой она не расставалась уже больше пяти лет, пропала. Пропала вместе с лейтенантом Ухурой, и Нийота ни на мгновение об этом не жалела.


И иллюстрация к драбблу:

Название: Нубийская принцесса
Автор: ~Nagini~
Форма: арт
Канон: Star Trek TOS
Персонажи: миррор!Нийота Ухура
Категория: джен
Рейтинг: R
Примечание: Иллюстрация к драбблу "Нубийская принцесса"

@темы: Star Trek, Фем, Uhura, TOS, Мои художничества и иллюстрабрики, Мои авторские фики, Фанфики

---

Деанон с ФБ, пост #5

Название: Предвкушение встречи
Автор:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Размер: мини, 1577 слов
Канон: Star Trek TOS (Movies)
Пейринг: Джеймс Кирк/Спок
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Джеймсу Т. Кирку не привыкать действовать по ситуации и руководствоваться исключительно развитой интуицией.
Читать: АО3

Адмирал Кирк открыл файл с недавно поступившим ему на рассмотрение досье Сонака, кандидата на должность офицера по науке активно собирающегося в очередной долгий путь звездолета «Энтерпрайз», и удивленно приподнял брови. Вулканец, ну кто бы мог подумать. Вглядевшись в фотографию, он поморщился и раздосадовано провел большим пальцем по экрану монитора, словно бы всерьез надеялся стереть несуществующую самодовольную улыбку со скуластого лица. Ну разумеется, этот Сонак, как и прочие вулканцы, думает, что умнее всех. Умнее Спока. Уж он-то точно сумеет сделать блистательную карьеру в Звездном флоте. Не сбежит, испугавшись трудностей — с вероятностью девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента.

Кирк потер переносицу и откинулся на спинку стула. Виски ожидаемо заломило, и он задумчиво посмотрел на ящик стола, где хранились выписанные штабным врачом пилюли от мигрени. Бесполезно, они помогали только первые пару недель, а теперь с таким же успехом он мог выпить мятного чаю с шоколадным пирожным. От пирожного даже толку больше, он вообще в последнее время взялся лечить головную и душевную боль сладостями. С переменным успехом. Маккой такой подход, конечно, не одобрил бы, но где теперь тот Маккой? Занят своими очень важными делами очень далеко отсюда. Кому-то другому промывает мозги на противоположной стороне большого континента.

Поймав себя на последней мысли, Кирк фыркнул. Ну что он, в самом деле, рассуждает, как брошенная девица? Кто его бросил? Спок? Маккой? Его старый добрый корабль? Похоже, всем им значительно лучше живется без стареющего адмирала с комплексом бога и тягой искать приключения на пятую точку.

Собравшись с духом, он, даже не читая досье, одобрил кандидатуру Сонака. Вулканец, конечно, достаточно квалифицирован, раз по своей воле просит назначить его на должность главы научного отдела звездолета Федерации. Лучшего он Декеру не может пожелать. Разве что Спока, но Спока он бы Декеру ни за что не отдал. Если бы Спок вернулся, то… эх. Сколько раз, поддавшись слабости, он думал о том, что стоит вот прямо сейчас взять неделю отгулов, махнуть на Вулкан, схватить этого упрямца за руку, стиснуть в объятиях, и пусть только попробует вырваться. От Кирка еще никто не уходил… Кроме него. Не это ли не дает ему покоя? Не от пострадавшей ли гордости вот уже который год так ноет за грудиной?

В глубине души он точно знал, что если действительно этого захочет, то легко отыщет ниточки, за которые требуется потянуть, чтобы ему вернули корабль, точно знал, какие слова нужно сказать Маккою, чтобы тот снова занял офис главного врача на звездолете «Энтерпрайз». Так может, он и правда всесилен? Может, и со Споком все окажется не так сложно? Разве он всерьез пытался его остановить?

В порыве вдохновения он открыл портал Агентства космического транспорта и, не раздумывая, забронировал билет на завтрашний шаттл до Вулкана. С самого утра он свяжется с леди Амандой, узнает, как найти то место, где от целой галактики скрывается ее упрямый до невозможности сын, и отыщет его, непременно отыщет. А дальше — дальше как пойдет. Джеймсу Т. Кирку не привыкать действовать по ситуации и руководствоваться исключительно развитой интуицией.

Предвкушение встречи заставило его закрыть глаза и погрузиться в воспоминания о том дне, когда Спок впервые рассказал ему о своих намерениях. Кирк не был удивлен — он и сам не знал, почему, но ждал от друга чего-то подобного. Ждал, но оказался совершенно не готов к предоставленным объяснениям.

***

— Я не могу продолжать лгать тебе… и себе, — тихо проговорил в тот вечер вулканец и аккуратно сложил руки на коленях. — Миссия подходит к концу, Джим. Через четырнадцать дней я больше не буду скован обязательствами перед тобой и командой этого судна. Я не хотел посвящать тебя в обстоятельства, заставившие меня принять это непростое решение, но решил, что мое молчание будет несправедливым по отношению к тебе как к моему самому близкому другу.

Кирк молча выслушал эту тираду. Потом побарабанил кончиками пальцев по гладкой поверхности своего рабочего стола и тихо спросил:

— Какое решение, Спок?

— Через девятнадцать дней и шесть часов я отправляюсь в Гол. Все договоренности, благодаря своевременному вмешательству посла Сарека, уже осуществлены.

— Ты же понимаешь, что мне это ни о чем не говорит? — устало напомнил Кирк. На сердце разом навалилась какая-то тяжесть. Капитан еще ничего не знал, но загривком чувствовал, что происходит что-то непоправимое, что он наконец столкнулся с ситуацией, из которой не сумеет отыскать выхода, как бы ни старался. Всерьез решившийся на что-то вулканец — хуже стихийного бедствия.

Спок говорил долго. Описывал суть чего-то под названием Колинар — то ли традиционного на его планете учения, то ли какого-то древнего ритуала, то ли и того и другого, вместе взятого. Кирк слушал внимательно, изо всех сил пытался продраться сквозь частокол малопонятных для землянина терминов, но уяснил только одно: Спок намерен с корнем выдрать из себя все человеческое — все то, что в течение пяти лет так любовно взращивали в нем Кирк и Маккой при поддержке избранных членов экипажа. А еще он очень остро осознал, что может потерять Спока навсегда.

— Почему? — глухо спросил он, каждой клеточкой ощущая, как рушатся на первый взгляд очень прочные стены его персональной реальности.

— Потому что я испытываю по отношению к тебе неподобающие для вулканца эмоции.

«Я люблю тебя» — вот что Спок сказал ему в тот день. Кирк не услышал. А может, не хотел слышать. Он знал в этот момент только одно: его бросают. И собирался вести себя достойно.

— Я не понимаю, Спок. Наверное, ни мне, ни другому человеку не понять, а главное, не принять пути истинного вулканца. Я всегда считал, что ты тоже не принимаешь его до конца. Разве зачисление в Звездный флот не было лучшим тому доказательством? — он встал, прошелся по каюте и сел на место. — Я тоже испытываю эмоции, и многие из них совершенно неподобающи для капитана звездолета, но я не бегу от них, не прячу голову в песок, даже если они меня пугают.

— Ты не вулканец, Джим.

— Ты тоже не совсем. Ты наполовину человек, это твоя натура, но, очевидно, ты так и не научился с этим жить. И если ты нашел способ, как от этого избавиться, то кто я такой, чтобы вставлять тебе палки в колеса? Я желаю тебе удачи, Спок, — он отвернулся, не желая демонстрировать Споку глубины захлестнувших его чувств.

— Это все, что я хотел услышать, — Спок чинно поднялся, разгладил никому не видимые складочки на брюках и пошел к двери. — Благодарю за понимание, капитан.

Словно радушный хозяин дома, Кирк тоже встал и пошел следом.

— Еще две недели, Спок. Не стану скрывать, что буду рад, если ты передумаешь.

И тогда Спок его поцеловал. Резко развернулся, обхватил горячими ладонями его лицо и поцеловал. По-настоящему, глубоко, порывисто — так, как умирающий от жажды путник приникает губами к чаше с ледяной водой.

Все закончилось очень быстро, он ушел, и только шелест закрывшейся двери вывел капитана из ступора.

Сколько раз потом он думал, что должен был выскочить в коридор, поймать за рукав голубой форменки, удержать, притянуть, сказать что-то, что заставит его остаться. Но он ничего не сделал. Ни в тот день, ни в последующие четырнадцать. Он говорил себе, что Спок принял решение. Что так ему будет лучше. Что он столько лет терзался из-за своей двойственной природы, а теперь отыскал выход и сможет найти свое счастье. Вулканское. Не может же такого быть, чтобы Кирк был его счастьем, верно? Ему нечего предложить другу, кроме себя самого вместе со своим неумением строить отношения и тараканами в голове. Ни одному вменяемому существу во вселенной не будет этого достаточно.

Сколько раз потом он вспоминал этот поцелуй — во время длинных совещаний, в полутемном баре за рюмкой чего-нибудь обжигающе-крепкого и после, в удушающем одиночестве собственной постели, переворачиваясь с боку на бок в поисках прохладного местечка на подушке. Лежа часами без сна и наконец сдавшись, он приспускал пижамные брюки и ласкал себя, быстро, болезненно резко доводя до разрядки. Плюнув на ладонь и представляя горячие, нерешительные губы вулканца, стискивал в кулаке полутвердый член, моментально приводя себя в состояние готовности. Воскрешая в памяти дрожащие пальцы на своем лице, сжимал в ладони потяжелевшую мошонку, чуть сдавливая и отпуская, стыдясь самого себя, своих мыслей, ненавидя за трусость их обоих — вулканца и человека. Раз за разом, словно в бреду, вспоминая шелест закрывшейся за Споком двери, резко вводил в себя смазанный слюной палец, сгибал, шипя через стиснутые зубы. Беззвучно всхлипнув, выгибался дугой и, кончая, вышептывал его имя. Спок. Спок. Глупец. Как ты посмел бросить меня? Как я посмел тебя отпустить? Идиот.

***

Стряхнув с себя непрошенные мысли, Кирк размял затекшую шею и рассеянно уставился в монитор. На экране все еще светилась мучительно белая страничка портала Агентства космического транспорта. То ли подсознательно, то ли по иронии злой судьбы он так и не нажал кнопку подтверждения бронирования, и переведенный в беззвучный режим компьютер настойчивым мерцанием приглашал его это сделать.

Одно касание, и все определится. Кирк не привык отказываться от принятых решений. Но коснуться вдруг оказалось сложнее, чем согласиться на должность адмирала, чем одобрить кандидатуру Сонака. Что он скажет леди Аманде? Что скажет верховной жрице в этом храме, пещере, или где там еще в лоскуты рвет свою сущность Спок? По какому праву он вмешивается в то, во что его не просят? Кто он Споку? Капитан? Больше нет. Друг? Он даже в этом теперь не был так уверен. А что он скажет самому Споку, если в нем хоть что-то осталось от того вулканца, которого он когда-то так… любил? Что изменилось? Он даже не может объяснить этого самому себе.

Джеймсу Т. Кирку было не привыкать действовать по ситуации и руководствоваться исключительно развитой интуицией. Поэтому он прижал кончики пальцев к губам, словно собирался послать кому-то прощальный воздушный поцелуй, а потом отменил бронь, ощущая себя самым жалким существом на планете.

Спустя четверть часа и две чашки мятного чая с пирожными адмирал отправился в постель, твердо намереваясь поспать хотя бы несколько часов перед рабочим днем. Он еще не знал, что завтра штаб-квартира Звездного флота получит сообщение о движущейся к Земле неизвестной туманности, не подавившись закусившей парочкой клингонских боевых крейсеров.

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, Movies I-VII, Мои авторские фики, Фанфики, Kirk

---

Деанон с ФБ, пост #4

Название: Рога и острые уши
Автор:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Размер: драббл, 1000 слов
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Леонард Маккой/Спок
Категория: слэш
Жанр: юмор/PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Маккой видит у Спока ветвистые рога, Спок недоумевает.
Читать: АО3
Для голосования: #. fandom Star Trek 2016 - "Рога и острые уши"


Медицинский трикодер в последний раз пискнул и отключился. Не то чтобы диагностический прибор мог облегчить состояние Маккоя, но с его помощью Спок хотя бы отслеживал базовые физиологические показатели. Он раздосадованно отбросил его и поерзал на ветхом тюфяке, набитом прелой соломой. Разумеется, вулканцы малочувствительны к физическому дискомфорту, но от холода и влажности сводило мышцы, сырой затхлый воздух, казалось, забирался под воротник, мерзкими липкими пальцами процарапывался под ребра и вызывал иррациональное желание подтянуть свой тюфяк к докторскому и спиной прижаться к теплому человеческому боку. Стоило бы погрузиться в медитацию, но он не решался позволить себе такой роскоши — агрессивно настроенные туземцы могли обнаружить их в любой момент, так же, как в любой момент их могли наконец-то засечь сканеры «Энтерпрайз», что было бы, конечно, куда более предпочтительным исходом.

Споку понадобилось все самообладание, чтобы не открыть крышку коммуникатора с целью проверки его функциональности. Если устройство все еще действует, то активация крышки только ускорит разрядку аккумулятора. Вдруг капитан все же найдет способ прорваться через разразившийся ионный шторм, несмотря на то, что вероятность этого события...

Рассчитать неутешительный результат он не успел: Маккой тихо застонал и пошевелился. Долгое воздействие низкой температуры, неудачно сочетавшейся с крайне высокой влажностью, очевидно, повлияло на Спока значительно сильнее, чем он полагал, поскольку, не успев даже подумать о нецелесообразности столь эмоциональной реакции на закономерное событие, он поспешно присел на пятки около очнувшегося коллеги и склонился над ним.

Маккой похлопал глазами.

— Вы пришли в себя, доктор, — неизвестно зачем констатировал Спок очевидный факт. — Две целых три десятых часа назад вам был нанесен удар тупым… — Спок осекся и, решив не утомлять Маккоя несущественными в данный момент деталями, продолжил: — …камнем по затылку. Мне удалось отыскать заброшенную хижину, где мы сейчас и находимся в ожидании окончания ионного шторма.

— Неужели я все же оказался столь грешен, что загремел в преисподнюю? — пробормотал Маккой.

— Не вижу связи между климатическими характеристиками данной местности и преисподней, доктор.

— Тогда почему на том свете меня встречает существо с рогами и острыми ушами, а не прекрасный ангел с белыми пушистыми крылышками? — ухмыльнувшись, Маккой приподнялся и поморщился.

Спок собирался заметить, что шевелиться пострадавшему совершенно не обязательно в связи с теоретически возможным сотрясением его и без того несовершенного головного мозга, но передумал: скажи он доктору, что не стоит вставать, и тот поднимется на ноги из чистого принципа, чем, вероятно, усугубит свое состояние. Однако удержать Маккоя от дальнейших разговоров он даже не надеялся, поэтому безропотно покорился судьбе.

— Рога, доктор? Вы галлюцинируете? Это может свидетельствовать…

— Спок, вы прекрасно поняли, что я только что назвал вас рогоносцем, — Маккой хмыкнул и потянулся. Самочувствие улучшалось с каждой секундой, как, впрочем, и настроение. В том, что Спок спрятал их в достаточно надежном убежище, он не сомневался, так почему бы не занять оставшееся до появления поисковой группы время интересной беседой? — И благодарить за это нужно нашего капитана.

Спок нахмурился.

— Какое отношение имеет капитан к появлению на моей голове видимых только вам роговых образований, характерных для некоторых представителей земной фауны?

Однако. Гоблину отлично удается изображать святую невинность.

— Позавчера. Джим. Элаан Тройская. Мне продолжать, мистер Спок? — доктор довольно усмехнулся, предвкушая реакцию собеседника. Но ответ Спока не совпал с ожиданиями доктора.

— Продолжайте, — кивнул Спок.

— Серьезно? Вы что, совсем не ревнуете?

— Во-первых, я должен напомнить, что вулканцы не способны…

— Ой, да бросьте, Спок! — Маккой сел, неожиданно для самого себя разозлившись. — Любить вы, значит, способны, а ревновать нет?! Это, знаете ли, абсурд!

— Любить, доктор? Могу я поинтересоваться, по отношению к кому, по-вашему, я испытываю столь нехарактерную для вулканца эмоцию?

Маккой закатил глаза. Сжал и разжал кулаки. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— К Джиму, Спок. К капитану звездолета «Энтерпрайз» Джеймсу Тиберию…

Договорить он не успел. Твердые горячие губы впились в его рот страстным поцелуем, сильные ладони стиснули плечи, приподняли доктора, словно пушинку, и притянули к груди. Заостренный язык по-хозяйски ворвался в его рот, прошелся по зубам, жадно исследуя неизведанную территорию, словно бы пил своего извечного соперника глоток за глотком в тщетной надежде опустошить совсем. А потом все кончилось.

Спок отстранился и замер, будто каменное изваяние. Чертова вулканская бесстрастность. Он сделал свой ход, он ждал ответа. А у доктора перед глазами все помутилось, и в голове была даже не каша — сироп. А еще пальцы охватила неподобающая для хирурга дрожь, и низ живота налился сладкой тяжестью.

Кто-то должен был что-то сделать прямо сейчас, а то волшебство момента рассыплется, и доктору придется говорить, а он точно с этим не справится, ведь даже жалкие обрывки связных мыслей заглушает стук сердца в ушах.

Нужно — это хорошее слово, оно не единожды спасало Маккоя в критических ситуациях, и он раз пять повторил себе это «нужно», и «отомри», и «ну давай уже, решайся, идиот», а потом сжал лицо чертового вулканца в ладонях и принялся покрывать поцелуями изогнутые брови, и нос, и щеки, и эти ненормально красивые губы, ощущая себя так, словно он никогда раньше не замечал этой красоты, словно никогда не думал о том, каков на вкус этот язык, и как здорово будет положить ладонь Споку на ширинку и стиснуть через ткань брюк этот восхитительный, восхитительный член, который он, конечно же, никогда не мечтал увидеть возбужденным.

Опрокинув несопротивляющегося Спока на тюфяк и даже не заметив, что пребольно стукнулся коленом о промерзший каменный пол, он думал о том, что вулканцы не испытывают эмоций, а если даже испытывают, то только к бравым капитанам и уж точно не к старому сельскому доктору, о котором они и мнения-то невысокого.

Расстегнув ширинку форменных брюк, он запустил ладонь под белье и сжал напряженный ствол. Оглаживая головку с двумя набухшими гребнями, он терся о бедро Спока, понимая, что долго не протянет, что сейчас кончит, даже не сняв штанов, и у остроухого демона появится еще один повод для насмешек. Но это не имеет значения, потому что насмешки подобного рода приличные вулканцы никогда не отпускают в присутствии посторонних, а значит, им придется уединиться. И что в каюте Спока намного теплее, чем в этой проклятущей развалюхе, а в лазарете обязательно найдется смазка, и им не придется ограничиваться рукоблудием. А потом он почувствовал, как тело вулканца прошила мелкая дрожь, услышал, как с его губ слетел тихий стон, который тот, разумеется, мог бы сдержать, но не сдержал. И эта демонстрация полного доверия толкнула доктора за край, разбивая окружающую действительность на тысячу осколков.

@темы: Star Trek, TOS, Spock is love, Мои авторские фики, Слэш, Фанфики, McCoy

---

Деанон с ФБ, пост #3

Название: Отдых в Сан-Франциско
Автор:  ~Nagini~
Бета:  Poco a poco
Размер: мини, 1490 слов
Канон: Star Trek TOS (Movies) RPF
Пейринг/Персонажи: Леонард Нимой/Уильям Шатнер
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Отдых в Сан-Франциско весной наполнен настолько яркими и неописуемыми впечатлениями, что лучше один раз это увидеть, чем сто раз услышать.
Примечание: События происходят во время съемок "Star Trek: The Voyage Home".
Читать: АО3

— Отдых в Сан-Франциско весной наполнен настолько яркими и неописуемыми впечатлениями, что лучше один раз это увидеть, чем сто раз услышать, — торжественно процитировал Билл Шатнер известный рекламный ролик и втянул носом теплый апрельский воздух, наполненный ароматами цветущих деревьев. — Не представляю, как называется это дерево, но оно мне нравится, — ухмыльнувшись, он кивнул в сторону вечнозеленого кустарника, сплошь усеянного ярко-красными соцветиями, напоминающими «ершики» для чистки посуды.

— Это каллистемон из семейства миртовых, — невозмутимо сообщил Леонард, продолжая похлопывать себя по карманам в поисках ключей от арендованного на время съемок автомобиля. — Черт, кажется, я оставил ключи где-то в павильоне.

— И откуда только у тебя такие глубокие ботанические познания? — изумился Билл и, не дожидаясь ответа, схватил друга за локоть и потащил в сторону своей машины. — Не заморачивайся, поедем вместе. Слава богу, живем в одной гостинице, и мне не придется делать ради тебя крюк через весь город.

Каждый хорошо знающий Билла Шатнера человек сообразил бы, что спорить с ним бесполезно. Леонард Нимой знал Билла Шатнера очень хорошо и потому послушно шел куда вели. Впрочем, поворчать для порядка это ему не помешало.

— Как будто ты бы смог проехать через весь город, не заблудившись, — усмехнулся он, живо вспоминая первый день съемок, когда это неугомонное создание вместо расположенной в самом центре гостиницы оказалось в мексиканском квартале округа Мишин.

Шатнер его словно не услышал. Сев в автомобиль, он завел мотор и, перегнувшись через пассажирское сиденье, приглашающе распахнул дверцу:

— Ну? Долго я должен тебя ждать?

Покачав головой, Леонард забрался в машину и удовлетворенно прикрыл глаза, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Поясницу ломило после целого дня, проведенного на ногах, в висках пульсировали слабые отголоски заглушенной аспирином головной боли.

Только минуту спустя он осознал, что они никуда не едут. Лениво приоткрыв один глаз, он обнаружил, что Билл уткнулся лицом в руль и беззвучно смеется.

— Ну, и что на этот раз?

— Как ты там сказал? «Убери руку с моей ноги?»* Черт, надо было видеть твою физиономию, — Шатнер хохотнул в голос. — Обожаю тебя удивлять.

— А я совсем не обожаю, когда ты запарываешь сцены, — Нимой постарался добавить голосу недовольства, но вышло как-то не очень. На самом деле, несмотря на усталость, ему вдруг иррационально захотеть присоединиться к веселью.

— Ничего я не запорол, — Билл хитро взглянул на друга, прикусил нижнюю губу и нахмурился, словно бы раздумывая о чем-то очень серьезном.

— Как это не запорол?

— А вот так. Ты же вставишь этот эпизод в нарезку из неудачных дублей, верно? — он вопросительно приподнял брови, а потом махнул рукой. — Ну конечно, вставишь. Вот увидишь, он будет популярнее фильма.

— Ох, Билл, — Нимой все-таки не удержался, и его лицо расплылось в улыбке, — ты невыносим.

— Знаю, — сообщил его друг и взялся за рычаг переключения передач. — Ну что, прокатимся с ветерком?

— Только можно сегодня не воображать себя пилотом аэрокара, ладно? А то, не ровен час, страховки не хватит, чтобы покрыть шестую вмятину на бампере.

— Ну вот, обломал весь кайф, — пожаловался Шатнер зеркалу заднего вида. — А я-то собирался лететь в парк «Золотые ворота», чтобы устроить романтические поиски невидимой населению двадцатого века хищной птицы, — вырулив на узкую улочку, он неспешно покатил в сторону гостиницы.

Расслабившись, Леонард принялся озираться по сторонам. Ленивое весеннее солнце скрылось за горизонтом, оставив город тонуть в густеющих сумерках, и фары их автомобиля то и дело выхватывали из зеленовато-синих теней силуэты цветного и пряничного города Сан-Франциско. Призраки мостов, огромными монстрами поднимающиеся над крышами старых расписных домишек, похожих на декорации, но, тем не менее, настоящих, крохотные машинки, припаркованные на подъездных дорожках. Фонари — тусклые горбатые потомки детищ Эдисоновской световой компании. Толстое тельце старого смолосемянника, усыпанного хрупкими белыми соцветиями. У Леонарда когда-то рос такой в мастерской, но много лет назад Адам, споткнувшись, разбил глиняный горшок, непоправимо повредив корневую систему…

***

— Эй, — в третий раз позвал Шатнер и потряс Леонарда за плечо. — Пробуждайся, соня, а то закрою на ночь в машине.

Вздрогнув, Нимой поднял голову и потер глаза. Как это он ухитрился заснуть? Глянув на запястье, он изумленно выдохнул.

— Ты что, действительно полтора часа ехал от павильона до гостиницы, или у меня что-то с часами?

— С часами у тебя все в порядке, — хмыкнул Билл. — Просто я навернул кружочек по городу и, как видишь, не заблудился.

Леонарду понадобилось не менее пяти секунд, чтобы осознать услышанное.

— Спасибо, — шепнул он, растроганный донельзя. Ему вдруг показалось, что о нем никогда в жизни никто так не заботился.

— Ну что, проезд оплачивать будем? — подмигнул Билл, ломая момент.

Все еще сонный, Нимой озадаченно моргнул, но быстро включился в предложенную игру.

— Шеф, я забыл деньги дома, — признался он.

— Ай-яй-яй, как нехорошо, — пожурил его оставшийся без оплаты труда водитель. — Придется рассчитываться натурой. Ко мне или к тебе?

Леонард уже собирался расхохотаться, как вдруг сообразил, что Шатнер не шутит. Внутренности скрутило узлом. Как же давно они не…

— Билл, — укоризненно протянул он, пытаясь вразумить друга, но тот только отмахнулся.

— Ой, не начинай. Тебе это еще не надоело? Я предлагаю, ты отказываешься, я тебя уговариваю, ты соглашаешься. Ты же режиссер, Леонард. Тебе еще не осточертело снимать кино по одному и тому же сценарию?

И Нимой понял, что да, осточертело. Что сегодня был тяжелый день, что рядом человек, с которым он готов разделить этот чудесный вечер, постель и себя самого. В который раз. И каждый раз словно впервые. Он кивнул и решительно посмотрел Биллу в глаза.

— Ко мне.

***

«Хорошо, что в номере класса люкс такие большие и мягкие кровати».

Пожалуй, это была последняя оформленная мысль, посетившая голову Леонарда Нимоя перед тем, как Билл, раздев своего друга и быстро раздевшись сам, толкнул его на эту самую кровать и тут же плюхнулся рядом. Леонард притянул его в свои объятия, полной грудью вдыхая почти забытый запах, шаря ладонями по широкой спине, прижимаясь порывисто, нетерпеливо, словно бы им снова было лет по тридцать пять, и они впервые на всю ночь закрылись в гостиничном номере.

Он был возбужден до предела, он чувствовал себя пьяным от счастья, от вседозволенности, от того, что кто-то так хочет его… от того, что Билл его хочет. Он стиснул своими большими ладонями его ягодицы, Билл протяжно застонал и, точно слепой кутенок, ткнулся губами в висок Леонарда.

— Ч-черт, Ленни, как же я скучал по тебе, — выдохнул он ему в ухо, и у Леонарда заныло под ложечкой. От нежности, от страсти, от внезапного осознания конечности… всего на свете. Вдруг отчаянно захотелось признаться в любви, но он когда-то пообещал себе не бросаться словами. Пообещал, что, когда рядом Шатнер, он, Леонард Нимой, станет жить одним мгновением, без оглядки, без построения планов. Без перерыва на лишний вдох.

И он промолчал. Просто поймал губами мягкие губы и увлек Билла в поцелуй, призванный вынуть душу, ну или хотя бы снести крышу от удовольствия. Вплел длинные пальцы в жесткие волнистые волосы, опалил жаром своего дыхания его шею, провел языком по ямочке между ключицами, вылизывая нежную кожу, словно экзотическое мороженое. Он так хотел не спешить, так хотел насладиться этим нежданным даром щедрой на шутки вселенной, но выдержки не хватало. Глухо застонав, он подмял Билла под себя, вжимаясь в его пах, цепляясь за сильные плечи, как утопающий цепляется за соломинку.

Билл охнул и подался навстречу, стремясь усилить контакт. По телу прокатилась волна острого наслаждения, сметая все на своем пути, обращая в пыль границы реальности, отключая здравый смысл.

— Я не могу терпеть, — задыхаясь, прошептал Билл, выгибаясь навстречу. — Я так скучал, Ленни, а ты такой прекрасный, такой горячий.

Он слишком много говорит, он всегда слишком много говорит.

Леонард просунул руку между их телами, сжал в ладони оба возбужденных члена, начал двигаться короткими точными рывками, и Билл, подстроившись, стал двигаться вместе с ним. Леонард больше не мог целовать Билла, он просто уперся лбом ему в плечо и, прикусив губу, пытался отсрочить неизбежное, он так хотел, чтобы это длилось подольше, но он просто не мог, он так долго без памяти не отдавался желанию, он так долго не сжимал в объятиях этого восхитительно отзывчивого человека.

Напряжение постепенно росло, они сбились с ритма, а потом Билл шумно выдохнул, замер и кончил, залив семенем свой живот. Леонард толкнулся еще раз и с глухим стоном последовал за ним.

Пару минут он просто лежал на Билле сверху, не заботясь о том, что тому, наверное, тяжело, и пытался собрать воедино рассыпавшуюся на осколки реальность. Потом опомнился и, перекатившись на бок, устроился рядом.

— Чего притих? — поинтересовался очнувшийся первым Шатнер. — Переживаешь, что так быстро кончил? Ничего, мой друг, ночь длинная.

Говорят, холодная вода хорошо приводит в чувство. Ничего подобного, лучше всего приводит в чувство выпендривающийся Шатнер.

— Вообще-то ты кончил первым, — из чистого упрямства поправил Леонард, понимая, что его слова отскочат от этого барана как от стенки горох.

— Это был просто красивый жест. Я понял, что ты долго не продержишься, и решил пощадить твою гордость.

Спорить в такой момент Леонарду абсолютно не хотелось. Он положил руку Биллу на грудь, туда, где надежным часовым механизмом ровно билось его сердце, и закрыл глаза.

— Съемки скоро закончатся, мы снова разъедемся по домам, погрязнем в рутине, — он и сам не знал, зачем все это говорит.

— Закончатся эти — начнутся другие, — по голосу было слышно, что Шатнер улыбается.

— Какие еще другие?

— Ну, не знаю, — беззаботно дернул плечом Билл. — Будем снимать пятый фильм.

— Пятый? — опешил Нимой. — Я как-то не собирался.

— Нет? Ну, значит, я сам сниму, не переживай, — Шатнер притянул Леонарда поближе и прижался носом к макушке, вдыхая запах его волос. — Никуда ты от меня не денешься.
__________________________________

* -

@темы: William Shatner, Star Trek, Leonard Nimoy, Шатним, Мои авторские фики, Слэш, Фанфики