Мое с ФБ, пост #30, перевод "Сказки турболифта"

[Nagini-snake]

Название: Сказки турболифта
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Velvetpurr
Оригинал: Turbo Tale by jesmihr, запрос отправлен
Ссылка на оригинал: Turbo Tale
Размер: миди, 4951 слово в оригинале
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Турболифт, Джеймс Кирк/Спок
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Еще одна встреча в турболифте... с точки зрения турболифта.

С тех пор, как я родился на «Энтерпрайз», я узнал о людях очень много. Стоит отметить, что я совершенно не согласен с бытующим мнением о том, что доктор Маккой хорошо разбирается в человеческой психологии. Ничего подобного: лучший эксперт в этом вопросе — я.

Чтобы по-настоящему понять людей, нужно придерживаться двух аксиом:


#1: Чем более надежным люди считают какой-то объект, тем меньше внимания на этот объект обращают.

#2: Люди шумные.

Во имя конденсатора, как же они шумят! Они смеются, они плачут, они рыгают и пукают. Хрипят, кашляют, поют и свистят. Щелкают суставами. Барабанят пальцами. Вздыхают, охают и икают.

И они говорят!

Я поражен тем, как много они говорят. Как будто бы имеют врожденную непереносимость тишины, и молчание может нанести им серьезное увечье. Каждую свободную секунду они заполняют своей болтовней, делятся слухами, ссорятся и мирятся.

Я вынужден все это слушать.

Нет, не все, конечно. Дело в том, что я никогда, кажется, не слышал их историй целиком. Поскольку я отлично работаю и очень быстро доставляю их до места назначения, мне приходится довольствоваться обрывками разговоров. Я надежен. Помните, что это значит? Это значит, что они не обращают на меня никакого внимания, а значит, спокойно озвучивают в моей кабине все, что приходит в голову.

Впервые до меня дошло, насколько свободно они чувствуют себя во мне, вскоре после того, как «Энтерпрайз» отправилась в свою пятилетнюю миссию, и продемонстрировала мне это миниатюрная энсин Хико. В один прекрасный день влетела в меня мрачнее тучи, шепнула: «четвертая палуба», и залилась слезами, как только я начал движение. Раньше, чем я успел доставить ее до места, рыдания энсина превратились в истерику, и она колотила кулачками по моим стенкам, пинала их ногами. Она на самом деле на меня напала! Наверное, мне стоило тряхнуть ее как следует, но я не нашел в себе сил. К тому же она была вся такая крошечная, что я даже не почувствовал ее ударов. Вскоре после этой сцены она запросила перевод на другой корабль, и я так и не узнал, в чем была причина ее слез. Надеюсь, что у нее все хорошо, где бы она ни была.

Ах, да. Полагаю, после моей последней фразы вы догадались, что я отношусь к людям с некоторой сентиментальностью. Ладно, признаю: в общем и целом они мне нравятся. Некоторые больше, некоторые меньше. Вот мистер Скотт, например, мой любимчик. Вопреки первой аксиоме о людях, он считает, что я очень надежен, но все же уделяет мне внимание. Он обращается со мной, как с механическим божеством, коим я, собственно, и являюсь. Он называет меня милашкой и все время проверяет мои микросхемы. Он меня балует. Я бы сказал, что мистер Скотт — идеальный экземпляр человека.

Следующим в списке моих любимцев стоит мистер Спок. Он, конечно, не нянчится со мной, как мистер Скотт, но я точно знаю, что он меня ценит. Однажды он даже назвал меня «поразительной инженерной находкой», и я совершенно точно слышал в его голосе восхищение.

Мистер Спок только наполовину человек, поэтому он не настолько громкий, как другие. Например, он не плачет, не смеется, и, я думаю, он скорее встал бы под луч фазера, чем пощелкал суставами или побарабанил по стене пальцами. Не знаю, умеет ли он пукать и рыгать, но при мне он такого ни разу не делал, за что я ему очень благодарен. А еще мы с ним очень похожи в том, что, по мнению людей, безупречно функционируем и совершенно предсказуемы. А это значит, что на него люди тоже не обращают особого внимания.

Кстати, та история, которую я хочу вам рассказать, касается мистера Спока и того факта, что он не настолько предсказуем, как многим кажется. Если вы подумали, что сказка об этом вулканце окажется одновременно и сказкой об одном человеке — капитане Кирке, — то не ошиблись.

Все началось сразу после Деневы. Атмосфера на корабле стала просто невыносимой — совсем не такой, какой всегда была с тех пор, как капитан Кирк принял командование. Больше всего доставалось экипажу мостика: когда я перевозил их, то обратил внимание, что они напряжены так, словно на их плечах лежит невидимый груз. От Ухуры и Сулу, а потом от Спока и Маккоя я услышал о смерти брата капитана Кирка и о том, что мистер Спок на некоторое время ослеп. Хорошо, что они упомянули об этом — я ничего не узнал бы от капитана, который в последнее время совсем притих. Я всегда начинаю беспокоиться, когда люди не действуют согласно аксиоме номер два — для них это неестественно. Поэтому я начал в два раза внимательнее слушать тех, кто все еще оставался шумным. Чуть больше чем через неделю я все узнал от Маккоя и Спока.

Они оба были несколько взвинчены, когда вошли в мою кабину. Они явно находились в пылу жаркого спора, что, вообще-то, было для этих двоих совершенно нормально.

— ... делать с этим, Спок, — сказал Маккой, когда мои двери открылись.

— Тем не менее вы согласны, доктор, что такое поведение для капитана нехарактерно? — ответил Спок.

— Конечно, черт подери. Он всегда кидается в пекло, но раньше я за ним не подмечал суицидальных настроений.

— Так вот как вы характеризуете его недавние поступки? — Спок взглядом практически пригвоздил Маккоя к месту.

Маккой пожал плечами.

— Если я буду говорить как его друг, то это так и есть. Господи, да он был дважды ранен за последние девять дней, и в обоих случаях, насколько мне известно, к таким последствиям привела невероятная глупость. Но с точки зрения врача... нет, я бы такого диагноза не поставил.

Спок сдаваться не собирался.

— Вам необходимо провести полное обследование...

Маккой тут же взорвался:

— Черт тебя дери, Спок! Ну конечно же, я сделал все тесты! Ты что, считаешь меня идиотом? Он прошел на Деневе через настоящий ад. Я знаю Джима Кирка — если он найдет хоть малейший повод взять всю вину на себя, то так он сделает. Разумеется, я провел полное обследование, — он отвел глаза, — но ничего не обнаружил.

— Ясно, — разочарованно ответил Спок. — И все же мы оба видим, что капитан пренебрежительно относится к собственной безопасности. Как главный врач, вы должны...

— Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать, и я повторяю в который раз, что просто не могу...

Мои двери за ними закрылись, и больше я ничего не услышал.

А через семь дней случился Джельтарр-3. Я так никогда и не узнал, что конкретно там стряслось и почему это произошло. Знаю только, что туда спустился десант под руководством мистера Спока. Он использовал мой интерком, чтобы позвать с собой трех офицеров службы безопасности, так что на планете, видимо, было неспокойно. Я еще тогда удивился, что капитан Кирк не вошел в состав группы, но, наверное, Маккой с ним все же потолковал о его недавнем поведении и нашел способ отговорить от спуска на поверхность.

Впрочем, надолго ли собаке блин?

Не прошло и четырех часов, как капитан ворвался в меня, стукнул по кнопке интеркома и приказал транспортерной приготовиться к тому, чтобы спустить его на планету.

Еще через пятьдесят шесть минут из транспортерной в меня практически влетел Спок с неподвижным телом капитана на руках и заорал, чтобы я срочно вез их в лазарет.

Каждый, кто думает, что мистер Спок не испытывает эмоций, просто никогда не приглядывался повнимательнее. Я несся — поверьте мне на слово — просто несся, чтобы вовремя доставить их в лазарет, но даже несмотря на то, что я так торопился, я не мог не заметить искаженного болью лица Спока. Я смотрел, как одной рукой он крепко прижимает Кирка к себе, а другой пытается зажать рану, из которой течет кровь. Я слушал, как он шепчет: «Джим. Джим. Джим», — снова и снова, как будто если он будет звать его по имени, то сумеет спасти ему жизнь. Я видел животный ужас на его лице, когда он понял, что, несмотря на все усилия, красное пятно на золотой тунике становится все больше и больше. К тому моменту, когда я добрался до лазарета, невозможно было понять, кто из них бледнее: смертельно раненный человек или вулканец, крепко держащий его в руках.

После этого инцидента боевой дух экипажа упал ниже некуда — даже несмотря на то, что капитан, вопреки всем прогнозам, выжил. Спустя четыре дня я уже вез его на мостик, где он незамедлительно плюхнулся в капитанское кресло, делая вид, что ничего особенного и не случилось.

Но я очень быстро выяснил, что между ним и мистером Споком все изменилось, причем не к лучшему.

В конце смены в меня зашли Ухура и Сулу. Я обрадовался, потому что эти двое были, наверное, самыми шумными из людей и больше всего на свете любили говорить друг с другом. Я принялся внимательно слушать, понимая, что сейчас непременно получу новую информацию для размышления. И они меня не разочаровали.

— Ох, — сказала Ухура, как только мои двери закрылись за ней. — Никогда раньше я так не радовалась концу смены. Напряжение такое, что хоть ножом режь... и клади на бутерброд.

— И не говори, — простонал Сулу, устало разминая шею. — Радуйся еще, что ты не сидишь прямо перед капитаном. У меня было такое ощущение, что он взглядом мне в затылке дырку проделает. Ух! Не думал, что кто-то может так таращиться восемь часов подряд. Я, кажется, его раздражал даже тем, что мне приходится дышать.

Ухура покачала головой.

— Это ты просто не видел взгляда, которым мистер Спок сверлил капитана.

Сулу рассмеялся.

— Да ладно тебе. Ты сама знаешь, что вулканцы так смотреть не могут — это противоречит их этике.

— Ничего подобного. Это был самый настоящий «я-бы-свернул-тебе-шею-прямо-сейчас-если-бы-мог» взгляд.

Сулу присвистнул.

— Слава богу, что я не видел. И он так смотрел на капитана? Просто не верится...

Темные глаза Ухуры наполнились беспокойством.

— Что происходит на этом корабле? Все с ног на голову. Мистер Спок всегда вел себя с капитаном так, словно поклоняется ему как божеству. А сегодня...

— Вероятно, он расстроен из-за событий на Джелтарре-3.

— Я в этом и не сомневаюсь, но...

С большой неохотой я выпустил их и закрыл двери. Я был несказанно обеспокоен услышанным. Я же говорил, что очень люблю мистера Спока. Более того, мне отлично известно, что безопасность корабля зависит от того, насколько хорошо взаимодействуют капитан и старший помощник. А если корабль попадет в беду, то с ним и я. И я решил: если в моих силах будет как-то повлиять на сложившуюся ситуацию, то я сделаю все, что смогу — если не ради людей, то хотя бы ради самого себя.

Как выяснилось, возможность вмешаться мне представилась буквально через пару минут, когда мистер Спок и капитан Кирк тоже собрались покинуть мостик. Мне показалось, что, заходя в мою кабину, мистер Спок втайне надеялся, что капитан найдет какое-нибудь оправдание и не последует за ним, но человек этого делать не стал: он никогда не боялся трудностей. Напротив, он ускорил шаг, чтобы успеть войти в кабину, пока не закрылись двери, и я — уж простите меня, дорогой мистер Спок — ему в этом помог, придержав их чуть дольше положенного.

Сразу стало ясно, что они все еще в ссоре. Обычно они стоят друг к другу очень близко, почти соприкасаясь руками, даже когда места вполне достаточно. Теперь же мистер Спок намеренно встал подальше, выражение его лица было настолько отстраненным, насколько вообще можно себе представить. Капитан Кирк, со своей стороны, вел себя совершенно обычно — из серии «если-я-буду-делать-вид-что-ничего-не-случилось-то-это-может-проканать». Нервы у него, конечно, железные — даже я испугался, когда он повернулся к мистеру Споку и сказал:

— Как насчет партии в шахматы вечерком? Давненько мы не играли.

Прямая, как палка, спина мистера Спока прижималась к стенке моей кабины, и я почувствовал, как он напрягся, когда капитан заговорил.

— Я занят этим вечером, сэр.

Если бы я умел охать, то непременно так бы и сделал.

Из уст кого-нибудь другого эти слова прозвучали бы вполне вежливо, но я был шокирован, так как точно знаю, что в норме мистер Спок ответил бы: «Я сожалею, что занят этим вечером».

Губы Кирка побледнели, глаза сузились, но словами он никак не выразил своего раздражения.

— Ладно, — сказал он и уставился в стену, пытаясь скопировать непробиваемое выражение лица Спока.

Я колебался всего мгновение. То, что я собирался сделать, шло вразрез с моими обязанностями безопасного и надежного механизма. Я не хотел так поступать, я правда не хотел, но выбора у меня не было.

И я намеренно сломался.

Сначала ни один из пассажиров не отреагировал. Наверное, они просто не могли поверить, что их безупречная, предсказуемая транспортная система, которая всего секунду назад бесшумно скользила по кораблю, вдруг замерла между четвертой и пятой палубами. Кирк осознал степень произошедшей катастрофы первым: он заперт в турболифте наедине с взбешенным вулканцем.

Резко развернувшись, капитан долбанул по кнопке интеркома куда сильнее, чем оно того требовало.

— Скотти! Какого дьявола происходит с турболифтом? Мы с мистером Споком сели в него, и он просто... замер на месте. Сломался. Сдох.

— Не знаю, капитан, — взволнованно отозвался Скотти. — Уже разбираюсь.

— Что ж, поспешите, — рявкнул Кирк. — В мои планы не входит торчать тут целый день.

Я снова испытал приступ раскаяния. Мистер Скотт подумает, что я предал его, и так оно и есть. Но я должен хотя бы попробовать наладить отношения между мистером Споком и капитаном. Поэтому я принялся ждать, упрямо вздернув подбородок — фигурально выражаясь, конечно.

Неловкую тишину нарушал только стук пальцев Кирка по моей стене. Я же говорил, что люди все время это делают! Я ни на мгновение не забывал об аксиоме номер два и знал, что долгого молчания он не выдержит. Оставалось только ждать.

Как я и предполагал, спустя пару минут он повернулся к мистеру Споку и непривычно резко сказал:

— Что ж, похоже, мы тут на некоторое время застряли. Не знаете, как нам себя развлечь? — он взмахнул указательным пальцам так, словно его только что осенила мысль. — Придумал! Почему бы вам не рассказать мне, с какой стати вы в последнее время ведете себя как загнанный в угол реланианский хорек?

При нормальных обстоятельствах мистер Спок выдал бы классическую шутку о том, что вулканцы не могу вести себя как животные, или напомнил бы капитану, что реланианские хорьки обитают на открытой местности, где нет углов. Когда он этого не сделал, я понял, что капитан Кирк в беде.

— Возможно, логичнее будет, если вы еще раз объясните мне, почему посчитали необходимым спуститься на Джельтарр-3, хотя до этого обещали, что не станете? Я понимаю, что ранее вы уже предложили мне объяснение, но, должен признаться, суть по-прежнему от меня ускользает. Быть может, если вы предпримете еще одну попытку...

Кирк шагнул ближе к вулканцу.

— Безопасность десанта... — начал он.

— ...в тот момент не была поставлена под угрозу, — безапелляционно закончил за него Спок. — И я сообщил вам это, когда вы связались со мной перед спуском на планету.

— То, что опасности не было в тот момент, не означает, что ее не было вовсе, — возразил Кирк.

— Гипотетическая опасность не означает необходимости вашего вмешательства, — не сдавался Спок.

— Я не могу управлять кораблем, сидя на мостике, — стиснув зубы, процедил Кирк. — Ситуация была взрывоопасная, и то, что случилось позже, служит этому наилучшим доказательством. Как капитан, я принял решение, что мое присутствие необходимо.

— И едва не погибли, — сказал Спок. — На самом деле вы единственный из всех нас, кто в итоге получил травму. В третий раз за шестнадцать дней.

Думаю, я не преувеличу, если скажу, что мистер Спок был в ярости. Разумеется, выражал он ее не так, как сделал бы чистокровный землянин, но его лицо было суровее, чем обычно, а в глазах полыхал огонь. Мне даже показалось, что у него руки затряслись, но он быстро спрятал их за спину, так что я не уверен до конца.

Кирк тоже был в ярости. Стоит отметить, он совершенно бесстрашен, поскольку сделал еще один шаг к Споку, вперился прямо в его сверкающие гневом темные глаза и извлек из рукава свой козырный туз.

— Я капитан этого корабля. Я не должен отчитываться перед вами или кем-то еще. Принятие решений относительно спуска на планету находится в моей власти, и вы, мистер, сейчас на грани того, чтобы нарушить субординацию.

— Я не говорил о вашем праве на принятие данного решения. Я говорил о том, что заставило вас его принять. В последнее время ваше поведение нетипично. Как старший помощник я...

Кирк хмыкнул.

— Так вы говорите как мой старший помощник? Вам удалось меня провести, я-то считал, что беседую с психиатром. Что ж, продолжайте — поведайте мне о своих наблюдениях, доктор. Я просто не могу дождаться.

В голосе Спока зазвенел металл:

— Вы попросили меня дать оценку ситуации на Джельтарре-3, а потом полностью ее проигнорировали. Вы говорили, что не будете спускаться на планету, затем нарушили свое слово. Вы трижды подвергли себя ненужному риску за последние шестнадцать дней. Прежде вы никогда не пренебрегали моим мнением. Никогда не нарушали данного мне обещания. Не спорю, вы и раньше рисковали своей жизнью, но никогда без причины, — мистер Спок умолк, словно не зная, что еще сказать, но быстро продолжил — теперь гораздо тише. — Джим, когда Сэм Кирк погиб на Деневе, я горевал вместе с тобой. Я и сейчас горюю. Я не могу представить твоей боли, но вижу ее в твоих глазах. Но лечит время, а не безрассудные поступки. Ты не вернешь брата к жизни, затевая игры со смертью.

Капитан Кирк вспыхнул, а потом резко побледнел. Слова Спока угодили прямо в цель. Человек поднял руку. Я испугался, что он сейчас ударит вулканца, и на одно ужасное мгновение пожалел о том, что запер их в себе наедине. Но рука безвольно упала, и в светлых глазах капитана встали слезы.

— Не смей даже заговаривать со мной о горе и боли. Ты никогда не терял брата, и, значит, не имеешь права об этом говорить.

Лед тронулся, — подумал я, наблюдая за реакцией Спока на слова капитана. Его так тщательно выпестованный самоконтроль на глазах давал трещину, и должен сказать, зрелище было не из приятных. Он схватил человека за руки и прорычал:

— Пять целых две десятых дня назад я прижимал к себе твое тело и ощущал, как его покидает жизнь, смотрел, как синеют твои губы, чувствовал, как слабеет пульс. Я звал тебя, но ответом мне была тишина. Я пытался удержать тебя, но в моих руках была только пустота — та самая пустота, которая растянется на вечность, если я тебя потеряю. У меня есть право говорить о горе и боли, Джим!

Капитан Кирк был совершенно шокирован этой страстной речью. В кои-то веки ему было нечего сказать, он только смотрел ошарашенно в лицо вулканцу, и его губы приоткрылись от изумления.

Я видел, как мистер Спок перевел взгляд на эти губы и в то же мгновение принял решение. Раньше, чем я успел сообразить, что происходит, вулканец наклонил свою блестящую черную голову, прижался губами к открытому рту Кирка и поцеловал его с той же страстью, с которой только что произносил речь.

Поехать или подождать еще? Я был растерян и не знал, как поступить, поэтому решил действовать в зависимости от реакции Кирка. Он положил руки на плечи своего старшего помощника, и я подумал, что он собирается его оттолкнуть. Я уже был готов сорваться с места, но ничего не произошло — руки капитана только чуть крепче стиснули плечи вулканца. И я не сдвинулся ни на сантиметр.

Наконец Спок сам прервал поцелуй.

— Я заявляю свои права, — глухо сказал он.

Кирк молчал — вообще не издавал ни единого звука. Это явно входило в противоречие с аксиомой номер два, но я в кои-то веки нашел это воодушевляющим, а не тревожным. Похоже, Спок тоже так подумал, поскольку мгновение спустя прижал капитана к моей стене. Нарочито медленно протянул руку и расстегнул брюки человека.

Кирк просто смотрел. Думаю, он мало что соображал, но это и понятно. Впрочем, протестовать он тоже не стал, так что мистер Спок опустился на колени и стянул брюки капитана до лодыжек.

Я не знаю, как это объяснить, но есть в турболифтах что-то такое, что заставляет многих мужчин доставать из штанов свои пенисы. Нужно сказать, перевидал я их за жизнь немало — пенисов, я имею в виду. Люди наскоро перепихивались или просто мастурбировали в моей кабине, и это если не вспоминать о том, как однажды под рождество пьяный энсин Дебарр во мне помочился — но это уже совсем другая история, и ее, пожалуй, сейчас лучше забыть.

Я это к чему. Я повидал много пенисов. И поэтому имею полное право утверждать, что у капитана Кирка был лучший из тех, что мне встречались. И этот пенис уже был напряжен, когда Спок достал его из штанов своего начальника — может, из-за поцелуя, а может, из-за того выражения лица, с которым Спок произнес «я заявляю свои права». Как бы то ни было, он был твердый, и длинный, и розовый, что выглядело довольно привлекательно. Судя по блеску в глазах, мистер Спок тоже одобрил. Он дотронулся до головки кончиком языка, а потом вобрал его в рот так, что иначе как словом «хищно» не опишешь.

Я совершенно уверен, что раньше мистер Спок пениса капитана Кирка во рту не держал, однако он явно понимал, что с ним нужно делать. Возможно, рассматривал вопрос теоретически, приговаривая: «Существует вероятность, равная одной миллионной процента, что когда-нибудь половой орган капитана Кирка окажется у меня в ротовой полости. Если данное событие произойдет, я произведу такое-то количество сосательных движений и буду контролировать мышцы глотки так, чтобы суметь вобрать его в себя целиком, чтобы доставить максимальное удовольствие».

Что ж, вне зависимости от того, планировал он это или нет, делал он, похоже, именно так. Я отчетливо видел, как он скользнул губами по всей длине человеческого пениса, а потом замер. Не знаю, что там происходило у него во рту, но Кирку, кажется, нравилось, раз он ухватил Спока за плечи и запрокинул голову, стукнувшись о стенку моей кабины. Спок отстранился немного, и Кирк захныкал, вцепляясь теперь в его волосы. Ноги его задрожали.

Спок, очевидно, это почувствовал и крепче сжал бедра человека, чтобы обеспечить ему некоторую устойчивость, а потом снова атаковал губами его пенис. Глаза капитана Кирка закрылись, на лбу выступили капельки пота, дыхание сбилось. Стоя на коленях, Спок без устали сосал, вылизывал и дразнил, и наконец Кирк толкнулся с силой в глубину вулканского рта, и меня оглушил его долгий крик. Спок прижался еще теснее к паху человека, упираясь носом в живот, и старательно сглатывал.

Некоторое время не было ничего слышно, кроме учащенного дыхания Кирка и причмокивания Спока, глотающего эякулят, выделяющийся из пениса капитана. Кирк был совершенно вымотан, я чувствовал, как он всем своим весом навалился на стенку моей кабины, и понимал, что без меня он бы упал. Спок тоже это понял. Он поднялся на ноги и обнял капитана, пристраивая его голову у себя на плече.

Очень осторожно он приподнял лицо человека за подбородок и заглянул ему в глаза.

— Твоя жизнь для меня бесценна, — прошептал он. — Я прошу тебя, Джим, никогда больше не рискуй ею без причины.

Кирк очень нежно погладил щеку вулканца, а потом притянул его ближе и мягко поцеловал.

— Обещаю, — сказал он так тихо, что я едва расслышал. — Обещаю, я не буду, — а потом он крепко обнял Спока и уткнулся лицом ему в шею.

И тогда я решил, что хватит. Шоу окончено. Должен признаться, я недурно позабавился, начав движение и наблюдая за округлившимися глазами Кирка, в которых легко можно было прочесть единственную пульсирующую в его мозгу мысль: «Дверь откроется в любой момент, а у меня штаны спущены».

Но я, конечно, не поступил бы так жестоко. Я замедлил ход, чтобы дать капитану время одеться, прежде чем мы достигнем пятой палубы.

Мои двери открылись как раз в тот момент, когда из интеркома раздался виноватый голос Скотти.

— Капитан Кирк!

Кирк подошел и нажал на кнопку — на этот раз очень аккуратно.

— Кирк слушает.

— Вы там в порядке? Похоже, все снова работает, но я...

Кирк бросил на внимательно слушающего Спока полный глубокой привязанности взгляд.

— Мы оба в порядке, Скотти. Спасибо, что разобрался.

— Я рад, сэр, и мне очень жаль, что вам пришлось ждать так долго. Вот только я на самом деле...

— Скотти, все хорошо, — мягко перебил его Кирк. — Теперь все просто отлично, и турболифт работает как положено.

Кирк и Спок вышли из моей кабины вместе, и рука человека по-прежнему крепко сжимала плечо вулканца. Я придержал двери, чтобы иметь возможность понаблюдать за ними еще немного.

— Уверены, что не освободите вечерок для партийки в шахматы?

— Думаю, мне удастся найти окно в своем расписании, сэр. Вы предпочитаете играть в вашей каюте или в моей?

Они решили, что я снова надежен, и поэтому больше не обращали на меня никакого внимания.

И я закрыл двери.

-конец-