Судьба благоволит старикам, детям и кораблю Энтерпрайз (c)
Название: Поворотный пункт (Turning Point)
Автор: Killa
Переводчик: ~Nagini~
Разрешение на перевод: получено
Ссылка на оригинал: ksarchive.com/viewstory.php?sid=8&warning=1
Вселенная: ST: TOS
Пейринг: Кёрк/Спок
Жанр: ангст/романс/эротика
Рейтинг: NC-17
Саммари: После пятилетней миссии Кёрк и Спок отправляются в Новый Орлеан, чтобы постичь истинный смысл падения. Впервые опубликован в 1995 году в alt.sex.fetish.startrek newsgroup.
Цикл: Это первый фик из цикла, второй - «Full Circle» - является непосредственным продолжением, и хочется верить, что переводчик возьмется за его донесение до читателей без промедления после окончания работы над первым
Дисклеймер: Переводчик не извлекает никакой выгоды и уверен, что автор тоже ее не получал.
Количество слов в оригинале: 30927
Первая часть
* * *
Джеймс Кёрк стоял и смотрел на свой корабль.
Прожекторы очерчивали ее контур, тенями от стальной решетки, за которой была размещена Энтерпрайз, рисуя причудливые узоры, и ее изогнутый корпус казался сейчас желанным убежищем. Кёрк даже не подозревал о вызванном его присутствием переполохе, и сразу направился к окну. Он не обратил никакого внимания на то, что оживленно перемещавшиеся по помещению служащие затихли в то самое мгновение, когда он вышел.
Бывалые штабные офицеры понимали значение этого возвращения домой, понимали, что пути назад нет. В летящих следом за Кёрком приглушенных голосах звучали слишком противоречивые эмоции: благоговение и уважение со стороны младших офицеров, сочувствие от тех, кто понимал больше.
А в ангаре Энтерпрайз невозмутимо ожидала свою судьбу.
Осознав наконец насколько саморазрушительны сейчас его мысли, Кёрк горько усмехнулся и отвернулся от стекла, впервые взглянув на своего спутника.
– Она выглядит так, словно рада возвращению домой, – мягко сказал он. Его спутник моргнул, и губы Кёрка изогнулись в насмешке над самим собой: на такое замечание логично не ответишь. – Не обращай внимания, – вздохнул он и двинулся по направлению к одному из столиков, чтобы сесть спиной к ангару, – у меня та еще каша в голове. Думаю, мне нужно выпить.
Вулканец сел напротив него, наблюдая, как Кёрк набирает свой заказ в настольном тачпаде.
– Пожалуй, стоит взять двойной, – тяжелая ирония сквозила сейчас в тихом голосе Кёрка. Спок не стал это комментировать – только протянул руку, чтобы ввести свой заказ: земную минеральную воду.
Его тщательно скрываемая тревога стремительно перерастала в уверенность. Кёрк склонился вперед, пристроив локти на столик, и спрятал лицо в ладонях. Усталость сквозила в каждом изгибе его тела – своего рода принятие поражения, и это подтверждало все подозрения Спока о том, что же именно произошло за закрытыми дверями офиса Ногуры.
Свой предварительный отчет вулканец передал в референтуру несколько часов назад, и теперь должно пройти не меньше суток, прежде чем его вызовут для дебрифинга, который обещает быть делом долгим и мучительным, и это в самом лучшем случае. Логически, ему следовало бы найти сейчас комнаты на офицерском уровне и воспользоваться ими для подготовки к грядущему испытанию, но он задержался и все это время пытался оставаться незамеченным во внешней приемной адмирала.
Примерно через час в дверях появился Кёрк, и выглядел он слегка контужено. Заметив Спока и кивнув ему в знак признательности, он стал молча прокладывать свой путь в направлении кафе для служащих. Спок следовал за ним, не произнеся ни слова – прекрасно понимая, что, когда наступит подходящий момент, Кёрк расскажет ему все сам. Он чувствовал все больший и больший дискомфорт перед лицом растущего подозрения.
Напитки прибыли: в стакане Кёрка была традиционная порция янтарной жидкости, крепкий запах которой достиг ноздрей Спока даже с противоположной стороны стола, и его опасения усилились. Виски определенно не был обычным напитком его капитана.
Кёрк провел рукой по волосам, одним глотком влил в себя половину содержимого своего стакана, и глаза его заслезились. Криво посмотрев на напиток, он красноречиво изогнул брови в знаке уважения и улыбнулся Споку с признательностью, собираясь, похоже, продолжать пить молча.
Наблюдая за ним, вулканец поймал себя на том, что борется с неуклонно растущим, давящим изнутри напряжением. В последние месяцы ему отлично удавалось скрывать от самого себя правду, но время пришло, и он все чаще задумывался о том, что готовит ему будущее. Представить себя не рядом с Кёрком он просто не был способен – будто-то бы эти пять лет не были конечным отрезком времени.
А теперь совершенно ясно, что все было самообманом.
Взгляд вулканца скользнул через обзорное стекло, к судну, повисшему сейчас за спиной капитана – серебряная птица, запертая в клетке из упрочненной стали. Как он мог позволить командованию Звездного флота и бесконечным капризам вселенной застать его врасплох? Как мог он перестать прислушиваться к голосу логики?
Он вновь взглянул на Кёрка и обнаружил, что тот смотрит на него поверх своего стакана.
Капитан уже прикончил свою порцию виски и успел заказать вторую. Отметив это, Спок не сумел удержаться от того, чтобы приподнять бровь, и его спутник встретил этот жест едкой усмешкой, чуть прикрыв светло-карие глаза – что-то вроде извинения. Зажмурившись, Кёрк глубоко вздохнул – было видно, какая жуткая усталость охватила его в этот момент. Сделав большой глоток, он скривился; его грубоватые пальцы с квадратными ногтями сжимали сейчас стакан с таким отчаянием, словно он мог вытянуть из него немного сил.
Внезапно Спока охватило совершенно иррациональное желание исчезнуть, сбежать куда-нибудь, где он не сможет расслышать следующих слов Кёрка.
– Они отняли ее у меня, Спок, – его голос был слаб и совершенно лишен эмоций, и у его собеседника перехватило горло.
Выдавив из себя мучавшие его слова, Кёрк вздохнул, поднял голову, вновь встретился взглядом с вулканцем и попытался улыбнуться, но не смог. Спок раскрыл было рот, но капитан покачал головой:
– Не нужно ничего говорить, – произнес он, и Спок не смог разобрать, что за эмоции плескались сейчас в тихом голосе. – Ты ничего не можешь сделать – никто не может. Мы больше ни на что не влияем, – одним глотком он осушил стакан, со стуком поставил его на стол и потянулся к тачпаду, чтобы заказать третий.
Нужно было остановить его, и вулканец двинулся, прикасаясь к запястью Кёрка теплыми пальцами. Светло-карие глаза расширились от изумления. Неуверенный в правильности своих действий, Спок все-таки убрал руку, но не опустил глаз.
– Расскажи мне все, – тихо сказал он – его первые слова за все это время.
Кёрк сглотнул, тронутый до глубины души этим совершенно неожиданным прикосновением к своему запястью. Он улыбнулся – улыбнулся слишком открыто, и внезапно Спок смог увидеть в этой улыбке всю его ярость, все его отчаяние.
– Меня повысили, – проговорил Кёрк, и в этот момент в первый на памяти Спока раз он выглядел на все свои тридцать семь лет. – Друг мой, ты смотришь сейчас на свежеиспеченного начальника штаба Звездного флота, – губы его скривились так, словно новости оставили во рту неприятный привкус.
Спок попытался отыскать подходящие слова, но не смог извлечь ни одного из царящего в его голове хаоса.
– Это… довольно неожиданно, – выдавил он наконец, и тут же отругал себя. Не слишком-то хорошо он справляется.
Кёрк хохотнул – коротко и совершенно невесело:
– Ничего подобного, мистер Спок. Я должен был предвидеть это, – он отвел от Спока свой пристальный взгляд и уставился вдаль. – Ногура предупреждал меня. Он предупреждал, а я не слушал. По крайней мере, слушал недостаточно внимательно.
Вулканец все искал какой-то логический ответ, волшебные слова, чтобы стереть горечь с лица собеседника, но логика оставила его, и неприятное чувство где-то в желудке все нарастало.
– Это важный пост, – тихо произнес он, – большая ответственность, – конечно, это было правдой, но он не верил сам себе – не больше, чем человек, сидящий сейчас напротив, и не обращающий на него никакого внимания.
– Они попросили меня порекомендовать кого-то, – мягко продолжил Кёрк, встречая вопросительный взгляд темных глаз, – кого-то, кто может заменить меня, – пояснил он, пытаясь не выдать голосом своих эмоций.
Спок молча смотрел на него.
– Я рекомендовал тебя, – голос был ровный, а взгляд совершенно нечитаем.
Вулканец не нашелся с ответом. Он никогда не представлял себе такого развития событий, и причина тому была проста: он не мог представить Энтерпрайз без Кёрка. Несколько самоочевидных истин рвались из него наружу, а на сердце внезапно стало ужасно неспокойно.
– Капитан, – неуверенно начал он, – я ценю ваше доверие, – неспособный встретить сейчас этот ищущий, ясный взгляд, он уставился на свои ладони. – Тем не менее, я должен, – слова застряли в горле, и пришлось сглотнуть, – должен сказать, что предпочел бы остаться здесь. В командовании Звездного Флота, – не в силах остановить себя, он поднял глаза, – рядом с вами.
Его слова вспороли натянувшуюся между ними тишину, формируя истины, которые ни один из них не мог предвидеть. Какое-то время они сидели молча, неподвижно, пробуя на вкус прозвучавшие слова, взвешивая их. В своей педантичной вулканской манере речи Спок должен был сказать сейчас «Я не вижу логической причины для разделения эффективно выполняющей свои обязанности команды».
Должен был… но сказал он что-то совершенно иное, и они оба это понимали.
В конце концов, Спок не выдержал тяжести взгляда капитана и отвернулся.
Кёрк поймал себя на том, что изучает точеный профиль своего друга, пытаясь отыскать в его лице хоть какие-то ответы на кучу терзающих его, хаотически роящихся в голове, вопросов. Он не мог поверить в то, что сейчас говорили ему его инстинкты, чувствовал неконтролируемое желание убраться из этого места, подальше от Звездного Флота, и долга, и корабля, неподвижно зависшего в доке за его спиной.
Он встал на ноги и с трудом подавил вызванное употребленным алкоголем головокружение. Встревоженный неожиданным движением, Спок выпрямился и посмотрел на него очень внимательно.
– Хочешь уйти отсюда? – спешно произнес Кёрк. Сердце билось слишком быстро, и он никак не мог разобраться в собственных чувствах, охваченный какими-то безрассудными, опасными намерениями, затопившими его целиком, оставившими без сил к сопротивлению.
Спок без слов поднялся на ноги.
* * *
Теплый ветер кружил по площади, принося с собой запах океана. Полуденное солнце пробивалось через наползающие друг на друга тяжелые облака, рисующие своими тенями узоры на древних кирпичах мостовой под ногами Спока. Он сошел с платформы транспортера и глубоко вдохнул соленый, тяжелый от аромата магнолий воздух.
Кованый знак гласил: Гарден Дистрикт, Новый Орлеан.
– Я подумал, что в качестве разнообразия ты оценишь место с более теплым климатом, – вулканец поймал в глазах своего капитана отблеск искренней привязанности. Это выражение появлялось там в тех случаях, о которых он не был готов размышлять в данный момент. – Я знаю, что стандартный земной климат не слишком тебе подходит.
Спок решил, что не должен отвечать, не знал, как отреагировать на эту неожиданную прямоту в глазах своего спутника. Старший помощник редко признавался, что имеет какие-либо физические ограничения и, конечно, никогда не жаловался на температуру на борту Энтерпрайз, но на самом деле, так и не привык к постоянной прохладе, которую находили для себя комфортной люди.
– Я ... ценю это, – неловко проговорил он, и Кёрк наградил его улыбкой, первой настоящей улыбкой за нескольких недель. Спок почувствовал, что невольно отвечает на нее, ощутил внезапную легкость во всем теле и осознал, что не способен сейчас отрегулировать стабильность собственного пульса.
Они спустились по лестнице на тротуар.
В северном полушарии была весна, но здесь, в устье Миссисипи уже вступило в свои права лето. Неровная мостовая источала жар, лениво движущийся воздух обволакивал приятным теплом, и все вокруг смахивало на прекрасный сон. Он послушно шел за Кёрком следом, но его вулканская часть испытывала острую тревогу, абсолютно не понимая, что он здесь забыл. Несущийся со стороны залива бриз обещал дождь.
– Новый Орлеан никогда не меняется, – размышлял Кёрк, пока они следовали извилистой тропинкой вдоль реки. Небольшое, везущее экскурсантов судно прокладывало свой величественный путь по реке в сторону парка Одубон. – Если игнорировать наносное, то можно поверить, что ты оказался в другом веке.
– Я никогда здесь не был, – отозвался Спок.
Кёрк искоса посмотрел на него, пряча взгляд за слишком длинным ресницами:
– Ну, значит, с меня экскурсия.
Мимо них прошла глубоко увлеченная друг другом парочка – молодые мужчина и женщина. Они не обратили ровным счетом никакого внимания на униформу Звездного Флота, просто не заметили ее, и Спок отвел глаза. Больше всего ему хотелось сейчас остановить Кёрка, задать ему те опасные вопросы, которые давно грозили сорваться с его языка, потребовать объяснения каждому из этих провокационных взглядов.
– Куда мы направляемся, капитан? – вместо этого спросил он, выбрав наиболее безопасную тему.
Однако и эта тема таила подводные камни. Кёрк расхохотался, но веселье мешалось в его смехе с горькой иронией:
– Капитан, – повторил он таким тоном, что Спок тут же почувствовал потребность отыскать его взгляд. – Уже нет, Спок, – выражение его лица вдруг изменилось, как будто он сознательно решил прогнать жалость к себе окончательно, – и уж точно не сегодня. Я намереваюсь избавиться от этой золотой рубашки при первой же возможности. А что касается направления… – в его глазах полыхнуло озорство, – то тебе придется немного подождать, и ты сам все увидишь, мой друг, – выражение полной невинности царило сейчас на его лице. – Ты же доверяешь мне, не так ли?
Они остановились под сенью заросшего мхом дуба. Вулканец долго смотрел на своего капитана, ощущая, что неожиданно, необъяснимо оказался на краю какой-то обманчиво глубокой пропасти. Но заданный вопрос имел только один возможный вариант ответа, и Кёрк это отлично знал.
– Да, – просто ответил он.
– Тогда больше никаких званий, по крайне мере, сегодня. Договорились? – улыбнулся Кёрк, но глаза его были удивительно серьезны. Спок кивнул, соглашаясь с условием.
В какой-то момент Кёрк свернул от реки и направился вверх по жилой улице, на которой неуклюжие довоенные дома, ослепительно сверкая оконными стеклами, выступали из буйных зеленых джунглей. Большинство из них было перестроены в течение последнего столетия, но тут и там через древние кованые решетки с лиственными орнаментами проглядывали современные аэрокары – сюрреалистическое соседство.
Природа брала здесь верх над многим: виноградные лозы и клубки корней опутывали старые улицы, и это никого не беспокоило – защищались только пешеходные зоны. На Сент-Чарльз-авеню Кёрк развернулся и снова двинулся на восток, в сторону Французского Квартала. Авеню беспрепятственно стремилась вперед, но старые трамваи были заменены их коллегами из двадцать третьего века. Огромные дубы склонялись над каменными плитами, прижимаемые к земле толстым слоем испанского мха и собственным весом.
Спок вдруг осознал, что совершенно вымотан, ведь уже около месяца им обоим не удавалось спокойно проспать хотя бы две ночи кряду. Последние набеги клингонов в пространство Федерации привели к тому, что они неделями патрулировали нейтральную зону в состоянии постоянной желтой тревоги. Ни из одной из стычек им не удалось выйти без потерь, да, к тому же, длительный стресс постепенно брал верх и над капитаном, и над его старшим помощником.
Теперь он потеряет свой корабль, – исподтишка бросив взгляд на Кёрка, с тяжестью на сердце подумал Спок, и эта мысль вызвала целый ряд раздумий об их неопределенном будущем. Не хотелось представлять, что для Джеймса Кёрка будет значить просто сидеть за столом, и уж тем более, не хотелось думать о той безымянной пустоте и ноющем чувстве за грудиной, которые вызывал в нем самом этот образ.
Неожиданно они наткнулись на древнее кладбище: покосившиеся надгробия и ржавое железо, склепы, практически полностью скрытые наползающей растительностью. Кёрк остановился, прислоняясь к полуразвалившемуся забору.
– Взгляни на это место, – протянул он едва слышно. – Интересно, насколько оно старое?
Вулканец притормозил за его спиной, разглядывая едва различимые, подвергшиеся жестокой эрозии могилы.
– Необычно, – задумчиво проговорил он, – гробницы наземные...
– Для традиционного захоронения здесь слишком высок уровень воды, – объяснил Кёрк, – на западе много таких кладбищ, но это выглядит особенно древним.
– Я бы сказал, порядка пяти столетий, – согласился Спок. – Возможно, старше, чем все окрестные строения.
Кёрк прошел еще несколько метров вниз по тротуару, изучая фрагменты древних эпитафий.
– Любопытно, чья это могила, – пробормотал он, протягивая руку через железную ограду и дотрагиваясь кончиками пальцев до едва различимого рельефа парусного судна.
– Контрабандиста, по всей вероятности.
Кёрк усмехнулся:
– Скорее всего, – он поскреб ногтями по надписи, силясь разобрать хоть что-то, но вскоре сдался и пошел дальше – медленнее, чем раньше. Спок догнал его, и капитан бросил на него задумчивый взгляд. – Скажи, вулканцы верят в эпитафии?
Спок моргнул, и посмотрел себе под ноги. Эта мысль показалась отталкивающей, хоть он и не понимал, почему. Вероятно, большинство существ находят похоронные ритуалы других культур тревожными. Такого рода обычаи трудно объяснить, не имея общей системы ценностей.
– Нет, – нейтрально ответил он, – не верят.
Он надеялся, что Кёрк оставит в покое тему, которую он совсем не хотел обсуждать таким вот будничным образом, и капитан действительно просто кивнул, правильно оценив завуалированный намек.
Вдруг он ухмыльнулся со знакомой самоиронией:
– Как думаешь, Спок, – полушутя спросил он, – что будет сказано в моей эпитафии? Даже боюсь предположить.
– Сэр? – Вулканец был поражен вопросом.
– Ну давай, Спок, признайся, что вы с Боунсом никогда не думали, что мне удастся оставаться целым и невредимым настолько долго, чтобы встретить сегодняшний день.
Спок не нашелся с ответом. Это действительно было так: они с доктором годами делили на двоих нечто, не имеющее ничего общего с их регулярными личными разногласиями, но ему даже не приходило в голову, что Кёрк в курсе их сговора, их тайного соглашения о том, что капитана необходимо защищать от самого себя.
Кёрк, тем временем, безжалостно продолжал:
– Теперь Энтерпрайз дома, и мы можем шутить на эту тему, верно? Что ты думаешь о таком варианте: «Здесь лежит Джеймс Кёрк…»
– Джим, не надо, – жестко оборвал Спок, желая остановить его, прежде чем он сказал слишком много. Он не был готов думать о таких вещах, не хотел, чтобы эти слова обрели форму.
Кёрк замер, озадаченный тоном своего спутника.
– Это всего лишь шутка, Спок, – покосился он на него.
– Не для меня, – вулканец остановился в нескольких шагах впереди, но не обернулся. – Для меня это не шутка.
Он стоял так все то время, что Кёрк пытался вернуть себе дар речи.
– Прости меня, – наконец произнес он очень тихо. Спок только кивнул – почти незаметно из-за падающей на его лицо тени, и они пошли вперед молча, каждый был погружен в собственные мрачные мысли.
Шум магазинов и ресторанов Французского Квартала, казалось, вернул капитана к жизни – он стряхнул с себя всю отвлеченность и улыбнулся вулканцу:
– Ну, что скажешь? Сначала приоденемся, а потом где-нибудь поедим?
Спок не собирался отказываться от своей униформы, но быстрый осмотр местного населения привел его к выводу, что их уставные одеяния будут здесь слишком бросаться в глаза.
– Как тебе угодно, – безропотно согласился он. Кёрк, казалось, полностью контролировал ситуацию, и вулканец привычно сдался на его волю.
Капитан не спеша прогуливался от магазина к магазину. Рядом с набережной, он нашел то, что искал: дорогие, но неброские ткани, выставленные в витрине, словно магнитом, потянули его к входу.
В магазине он тут же цапнул что-то с полки и исчез в примерочной. Спок выбрал простую черную тунику, и какое-то время просто изучал ткань, наброшенную поверх синего велюра его рукава. Он не покупал себе ничего уже многие годы и давно перестал чувствовать себя комфортно в чем-то, кроме синей флотской униформы.
Продавец отсканировала его кредитную карту, просто проведя по ней запястьем, и передала ему покупку, поинтересовавшись, не желает ли он, чтобы ее упаковали, и ее темные глаза следили за ним безотрывно. Спок отказался, испытывая дискомфорт от ощущения, что его оценивают.
Кёрк появился как раз в этот момент: форма скручена подмышкой, а сам он уже облачен в бледно-зеленую шелковую тунику и узкие брюки чуть более темного оттенка. Новая одежда сидела так, как будто шилась специально для него.
– Готов? – весело поинтересовался он, проводя через сканер свою кредитку – вопрос он задавал Споку, но все его внимание было обращено к девушке.
– Утвердительно, – сухо сказал Спок, со смесью иронии и чего-то куда более темного, почти первобытного, наблюдая ее реакцию на улыбку Кёрка, но все-таки сумел заглушить вспышку ревности, прежде чем она захватила его целиком.
Его собственный взгляд был обращен на человека, притянут к его откровенной физической привлекательности, словно магнитом. Не в первый раз. Он подавил и это чувство и отошел в сторону, сбегая от этой внезапно такой желанной близости.
Только оказавшись на тротуаре, снаружи магазина, он осознал, что не переоделся. Глядя на сжатую в руке тунику, он несколько раз удивленно моргнул, словно видел ее впервые. Да что с ним такое происходит?
– Ты в порядке? – Джим протянул руку к его плечу, но не дотронулся. Начавшийся в это мгновение дождь, к счастью, спас Спока от необходимости отвечать.
Кёрк изумленно рассмеялся и посмотрел вверх. Капли дождя бисеринками покатились по его лицу.
Нырнув под балкон одного из сохраненных предыдущим проектом реконструкции старых домов, он втащил Спока за собой, и через мгновение они уже стояли под прикрытием чугуна и дуба, наблюдая, как небеса извергают струи воды.
Дождь был неторопливым и тягучим, какими часто бывают дожди в Новом Орлеане. Для капитана корабля это были чуть размытые годами воспоминания родом из детства, но вулканец – уроженец пустынной планеты, где каждая капля влаги запасается впрок, считал такое количество воды возмутительно избыточным. Сам воздух, казалось, превратился во влагу, лужами скапливался на кирпичах, на железном литье, хлюпал и бормотал, словно говоря с самим собой.
Через пару минут Кёрк вдруг улыбнулся, вынырнул из их надежного укрытия и задрал голову, подставляя лицо дождю и прикрыв глаза. Взгляд Спока последовал за ним против воли, и ему вдруг захотелось почувствовать капли на своем собственном лице, переступить через этот порог, не оглядываясь назад, но самоконтроль пророс в него слишком глубоко, и он просто стоял и смотрел на Джима из своего убежища, не пересекая узкую линию бордюра.
* * *
В уличном ресторанчике на площади им подали кофе – черный и очень сладкий.
Заполненное до отказа помещение, было бы насквозь пропитано ароматами морепродуктов, если сквозь настежь распахнутые окна в него не врывался бы свежий ветер, приносящий с собой запахи зеленого мха и влажных кирпичей. Воздух был настолько насыщен кислородом, что, по мнению вулканца, вполне был способен вызвать у посетителей чувство легкой эйфории. Кёрк разыскал свободный столик, расположенный под одним из сводчатых проходов. Температура окружающей среды существенно снизилась, и Спок был благодарен теплу своей спускающейся до бедер вельветовой туники, в которую он все-таки облачился, воспользовавшись уборной кафе.
– Знаешь, ты не обязан это пить.
Капитан бросил красноречивый взгляд на его стремительно остывающий напиток, и Спок осознал, что вот уже некоторое время просто сидит и смотрит на непрекращающийся дождь.
– Я не считаю его неприятным, – тихо сказал он, – просто наслаждаюсь обстановкой.
В глазах Кёрка зажглись лучики одобрения, и морщинки на лице мигом разгладились:
– Спок, ты никогда не перестанешь меня удивлять.
– Пожалуйста, поясни, – устремил на него вопросительный взор вулканец.
Какое-то время его собеседник только мечтательно улыбался, разглядывая свои пальцы, но затем внимательно посмотрел на Спока.
– Почему ты здесь, со мной? – голос обманчиво мягок, взгляд слишком проницателен.
На мгновение дыхание у вулканца перехватило, но он заставил себя ответить нарочито легкомысленно:
– Ты не предоставил мне особой альтернативы, – бровь приподнялась в качестве демонстрации его многострадального долготерпения.
– Да уж, похоже, не предоставил, – улыбнулся Кёрк, однако в голосе его звучала грусть – по-настоящему горькая, хоть и мимолетная, и Спок незамедлительно пожалел о сказанном.
– Джим, – неловко начал он, не находя в себе сил выдержать взгляд капитана, – мне это не в тягость, – он все-таки посмотрел на собеседника, и успел заметить, как тяжело тот сглотнул, как что-то всего на мгновение блеснуло в золотистых глазах, и горло Спока конвульсивно сжалось.
– Спасибо, – неопределенно отозвался Кёрк, не уточняя, за что благодарит. Он повернулся к располагавшемуся в центре площади фонтану, и вулканец заметил явный румянец на его щеках. Похоже, Кёрк чувствовал не меньшую неловкость, чем он сам.
Это открытие добавило ему смелости.
– Джим, – он хотел что-то сказать, но внезапно незаданный тогда, у реки, вопрос, вновь всплыл в его голове – тот же самый вопрос, на самом деле, который только что задал ему Кёрк. Еще одно па в их танце вокруг правды.
Кёрк склонил голову, ожидая продолжения.
– Почему я здесь, с тобой? – просто спросил Спок, изумляясь собственной храбрости.
Капитан продолжал смотреть на площадь, на капли дождя, падающие в заросший мхом фонтан, и долго молчал, будто бы взвешивал мысленно свои слова, искал лучший способ объясниться. Выражение его лица было отвлеченным, непроницаемым. А потом он развернулся к Споку – губы изогнуты в полуулыбке, в глазах таинственный блеск.
– Я хотел бы повременить с ответом на этот вопрос – на том основании, что этот ответ может кое в чем меня уличить, – в его карих глазах плясали черти, и они тут же разожгли жаркий огонь в груди вулканца. Как он не старался усмирить свои спутавшиеся в клубок мысли, его воображение то и дело подсовывало ему самые невероятные объяснения происходящего – слишком возмутительные, чтобы рассматривать их всерьез. Что же с ними такое творится?
Он чувствовал, что с головой тонет в жидком золоте этих глаз, чувствовал, что просто не в силах от них оторваться.
В конце концов, Кёрк разрушил затянувшийся зрительный контакт:
– Тебе уже назначили время дебрифинга? – спросил он, слегка хлопнув ладонями по столу.
Это непоследовательность застала Спока врасплох, и он с трудом сфокусировался на заданном вопросе.
– Нет, – осторожно отозвался он, – но вероятность того, что я буду вызван раньше одиннадцати утра завтрашнего дня по времени Сан-Франциско, крайне мала.
– В таком случае, – в глазах Кёрка полыхнул огонек, – ты не будешь против со мной поужинать? Или у тебя другие планы? – на какое-то время повисла тишина, и Кёрк очевидно задержал дыхание, ожидая ответа.
Спок смотрел поверх плеча капитана и совершенно ясно видел очертания будущего, которое совсем недавно даже не мог для себя предположить. Он стоял сейчас на перекрестке, значения которого все еще не мог в полной мере оценить, перекрестке, которого даже в самых запретных уголках своих глубоко запрятанных фантазий он никогда не ожидал. Дождь снаружи прекратился.
– У меня нет планов, – услышал вулканец свой голос, и с трудом его узнал.
Капитан вгляделся в его лицо. Что бы он не искал в нем, он совершенно очевидно это нашел, и на его губах заиграла призрачная улыбка.
– Я рад, – тихо и как-то вдруг очень задушевно ответил Кёрк. – Я знаю одно местечко.
Вечернее солнце разогнало с неба последние дождевые облака.
С помощью монорельсовой дороги они добрались до Пончартрейна: в озере отражалось сплошь покрытое мазками ализарина и чистейшего золота небо.
По пути они вели безопасную беседу на исторические темы. Кёрк поэтически рассказывал о временах расцвета полуострова, варварской эпохе рабства, пиратстве и безудержной чувственности того периода, и когда Спок выразил свое отношение к данному вопросу, землянин, кажется, воспринял это как личное оскорбление.
– Спок, ты все неправильно понял. Между теми людьми и дикостью есть очень четкая грань. Они создали богатую и долгоживущую культуру на площади всего в несколько десятков квадратных миль залива. Они жили на границе, и тебе известно не хуже, чем мне самому, что для этих условий не действуют общепринятые правила.
Спок понимал, что его дразнят, но все равно покачал головой:
– Ты же не хочешь сказать, что желал бы в действительности стать частью этой варварской цивилизации?
– Но мы сейчас и есть ее часть, – беззлобно возразил Кёрк. – Этот варварский анклав просуществовал более четырехсот лет. Французский Квартал остается неизменным с начала девятнадцатого века – ну, по крайней мере, значимые его детали.
Вулканец бросил на него понимающий взгляд:
– Я подозреваю, что на самом деле тебя просто привлекают парусные суда того времени.
Кёрк усмехнулся и посмотрел вдаль.
– Да, полагаю, ты прав, – признался он. – Некоторые вещи никогда не меняются, – образ развевающихся парусов, казалось, пробудил в нем нежелательные ассоциации, черная тоска затопила до краев, и Спок мог сейчас увидеть отголоски утреннего испытания на его лице.
– Но мы этого и не хотим, – прошептал Спок. Кёрк ошарашено на него посмотрел, но лицо вулканца было совершенно непроницаемо. Их взгляды встретились, и какая-то искра проскочила между ними – мимолетное единение.
Монорельс замедлился, приближаясь к конечному пункту, и Кёрк снова склонился, чтобы посмотреть в окно.
– Смотри, – тихо позвал он Спока, и тот проследил за направлением его взгляда.
Прозрачная структура плавно поднималась из воды. Ее искрящиеся бока, напоминающие по форме перевернутое крыло, резко уходили ввысь, четко вырисовывалась на фоне вечернего неба, изогнутые прозрачные стекла отражали наливающееся пурпуром облака. Подобные V-образные конструкции были разбросаны вокруг центральной по всей поверхности озера, что делало это скопление строений похожими на настоящий остров.
Монорельс остановился.
– Пошли? – улыбнулся Кёрк и поднялся на ноги. Кивнув, вулканец последовал за ним к выходу на платформу. Множество частных яхт и других транспортных средств были пришвартованы у плавучего дока. Металлические газовые светильники слегка покачивались в порывах вечернего ветерка. Пешеходная дорожка привела их прямо к призывно мерцающему огнями зданию.
Спок сразу сообразил, что это какой-то закрытый клуб. Кёрк провел его через маленький дворик, заставленный горшками с японскими деревьями, в ветви которых были вплетены гирлянды с яркими лампочками, и поверхность озера, виднеющаяся через решетку под ногами, отражала их словно звезды.
Стекло было основным материалом этого строения – настоящее, сделанное из кремния стекло со всеми своими несовершенствами. Небольшое количество металла и красного кирпича смягчало своим теплом общую строгость, вокруг здания сплетались в гирлянды виноградные лозы и яркие бромелии, и мерцали спрятанные в навесной арматуре светильники.
Они достигли входа, и стеклянные двери беззвучно разъехались, пропуская их внутрь. Лившиеся из зала приглушенные звуки окутывали и манили за собой. Спок заметил выгравированное над входом название клуба – «Водяная Лилия», а вокруг букв змеилась вязь из выполненных в стиле барокко кувшинок.
– Добро пожаловать, джентльмены, – произнес женский голос, и Спок повернулся, чтобы встретиться взглядом с парой больших серо-голубых глаз. – Могу ли я поинтересоваться вашими предпочтениями на этот вечер?
– Конечно, можете, – тепло отозвался Кёрк, и они двинулись вперед, обсуждая подробности. Вулканец шел следом, изучая окружающую обстановку все то время, пока хозяйка вела их внутрь клуба.
По правую сторону ряды столов с неразделенными сиденьями ступенчато поднимались вверх, следуя точно за стремящейся в небо изогнутой стеной стеклянного здания. Многие из них были заняты, но зал явно еще не был заполнен целиком. Акустические особенности помещения направляли звуки вверх, поэтому оживленные разговоры посетителей были практически не слышны. Слева, на самой нижней террасе, располагалось что-то, вроде чуть приподнятой площадки, и Спок подумал, что это должна быть сцена, хотя он не имел совершенно никакого представления о том, что за сорт развлечений предлагает это заведение. Из скрытых в стенах динамиков лилась едва слышная музыка: неоромантический концерт земного композитора двадцать первого века.
По винтовой лестнице хозяйка провела их на третий уровень. Покачивающиеся в такт ее шагам пряди длинных светлых волос вновь привлекли внимание вулканца к ее приятной наружности, и где-то в самых потаенных уголках своего сознания он признался себе, что замечает красоту женщины, но наотрез отказался признавать собственнический инстинкт, вспыхнувший в тот момент, когда он увидел, как легко и остроумно она поддерживает беседу с Кёрком, как беззаботно они болтают о всяких глупостях.
Она усадила их за обращенный лицом к сцене столик, из-за которого, к тому же, открывался отличный вид на западную часть озера, где, скрываясь за доками, уже опускалось за горизонт солнце и зажигались газовые светильники.
– Чудесно, спасибо, – промурлыкал Кёрк, обращаясь к женщине, и она, кивнув и улыбнувшись в ответ, оставила их наедине.
Стол был, в действительности, своего рода кабинкой с полукруглой скамьей, встроенной в пол вместо стульев. Высокие стенки обеспечивали сидящим конфиденциальность и тишину, кроме того, как решил Спок, такая форма позволит звуку с расположенной ниже сцены безо всяких усилителей достигать этого места. Он повернулся и обнаружил, что капитан за ним наблюдает.
– Ну что, одобряешь? – тоном мальчишки, желающего угодить, застенчиво поинтересовался Кёрк.
– Здесь довольно приятно. Могу ли я поинтересоваться, что за развлечение…
– Желаете что-нибудь выпить? – раздался рядом мягкий тенор, непреднамеренно перебивая их беседу и вынуждая поднять головы. Рядом со столиком стоял поразительно красивый дельтанец.
– Да, – через мгновение ответил Кёрк, с трудом заставляя себя прекратить неприлично таращиться. Совершенно точно, он покраснел. – Спок, ты не против, если я выберу? – он взглянул на своего спутника и до глубины души удивился, обнаружив, что тот смущен не меньше. Спок моргнул и, наконец, стряхнул с себя ступор.
– Да… прошу тебя.
Кёрк заказал бутылку Божоле. Румянец практически покинул его щеки, но всем своим телом он ощущал почти болезненную близость юного красавца.
– Очень хорошо, сэр, – ответил официант – просто образец приличия и сдержанности.
Бедный парень, – рассеянно подумал Кёрк, – все эти незрелые, несдержанные земляне с их безостановочной похотью… Как он это выдерживает? А потом до него дошло, что прием дельтанского персонала на работу в места, вроде этого, не может быть ничем иным, кроме как совершенно очевидным умыслом.
Что ж, пусть вулканец и не понимает ни черта, но он-то отлично знает, во что их втягивает.
Эта мысль неожиданно пробудила в Кёрке голос разума, и внезапно он задался вопросом, каким местом он думал, притащив Спока в такое заведение. Некоторое время он находился на грани отступления, на волоске от того, чтобы сорваться с места, сбежать вниз по ступеням и смыться отсюда куда подальше. Еще не поздно. Еще.
А потом он взглянул на своего спутника – загадочного, темного, строгого и потрясающе изящного в этом черном вельвете, и ему показалось, что он снова слышит его глубокий чарующий голос. Я предпочел бы остаться здесь. С тобой.
Сейчас или никогда, – с изрядной долей фатализма подумал Кёрк. – К тому же, он позволил мне заказать напитки… Это поощряло. Время шло, а он так и не рванул к двери.
Вместо этого он положил перед собой полупрозрачный хрустальный дисплей и стал просматривать меню.
tbc.
Вторая часть от 23.02. в комментариях
Третья часть от 02.03. в комментариях
Четвертая часть от 03.03. в комментариях
NEW! Окончание от 06.03 в комментариях
ссылки на скачивание фика целиком:
- в формате *rtf: yadi.sk/d/skwI_NbJK6BMZ
- в формате *doc: yadi.sk/d/bE0n9Hh2K5wF2
Автор: Killa
Переводчик: ~Nagini~
Разрешение на перевод: получено
Ссылка на оригинал: ksarchive.com/viewstory.php?sid=8&warning=1
Вселенная: ST: TOS
Пейринг: Кёрк/Спок
Жанр: ангст/романс/эротика
Рейтинг: NC-17
Саммари: После пятилетней миссии Кёрк и Спок отправляются в Новый Орлеан, чтобы постичь истинный смысл падения. Впервые опубликован в 1995 году в alt.sex.fetish.startrek newsgroup.
Цикл: Это первый фик из цикла, второй - «Full Circle» - является непосредственным продолжением, и хочется верить, что переводчик возьмется за его донесение до читателей без промедления после окончания работы над первым
Дисклеймер: Переводчик не извлекает никакой выгоды и уверен, что автор тоже ее не получал.
Количество слов в оригинале: 30927
Первая часть
* * *
Джеймс Кёрк стоял и смотрел на свой корабль.
Прожекторы очерчивали ее контур, тенями от стальной решетки, за которой была размещена Энтерпрайз, рисуя причудливые узоры, и ее изогнутый корпус казался сейчас желанным убежищем. Кёрк даже не подозревал о вызванном его присутствием переполохе, и сразу направился к окну. Он не обратил никакого внимания на то, что оживленно перемещавшиеся по помещению служащие затихли в то самое мгновение, когда он вышел.
Бывалые штабные офицеры понимали значение этого возвращения домой, понимали, что пути назад нет. В летящих следом за Кёрком приглушенных голосах звучали слишком противоречивые эмоции: благоговение и уважение со стороны младших офицеров, сочувствие от тех, кто понимал больше.
А в ангаре Энтерпрайз невозмутимо ожидала свою судьбу.
Осознав наконец насколько саморазрушительны сейчас его мысли, Кёрк горько усмехнулся и отвернулся от стекла, впервые взглянув на своего спутника.
– Она выглядит так, словно рада возвращению домой, – мягко сказал он. Его спутник моргнул, и губы Кёрка изогнулись в насмешке над самим собой: на такое замечание логично не ответишь. – Не обращай внимания, – вздохнул он и двинулся по направлению к одному из столиков, чтобы сесть спиной к ангару, – у меня та еще каша в голове. Думаю, мне нужно выпить.
Вулканец сел напротив него, наблюдая, как Кёрк набирает свой заказ в настольном тачпаде.
– Пожалуй, стоит взять двойной, – тяжелая ирония сквозила сейчас в тихом голосе Кёрка. Спок не стал это комментировать – только протянул руку, чтобы ввести свой заказ: земную минеральную воду.
Его тщательно скрываемая тревога стремительно перерастала в уверенность. Кёрк склонился вперед, пристроив локти на столик, и спрятал лицо в ладонях. Усталость сквозила в каждом изгибе его тела – своего рода принятие поражения, и это подтверждало все подозрения Спока о том, что же именно произошло за закрытыми дверями офиса Ногуры.
Свой предварительный отчет вулканец передал в референтуру несколько часов назад, и теперь должно пройти не меньше суток, прежде чем его вызовут для дебрифинга, который обещает быть делом долгим и мучительным, и это в самом лучшем случае. Логически, ему следовало бы найти сейчас комнаты на офицерском уровне и воспользоваться ими для подготовки к грядущему испытанию, но он задержался и все это время пытался оставаться незамеченным во внешней приемной адмирала.
Примерно через час в дверях появился Кёрк, и выглядел он слегка контужено. Заметив Спока и кивнув ему в знак признательности, он стал молча прокладывать свой путь в направлении кафе для служащих. Спок следовал за ним, не произнеся ни слова – прекрасно понимая, что, когда наступит подходящий момент, Кёрк расскажет ему все сам. Он чувствовал все больший и больший дискомфорт перед лицом растущего подозрения.
Напитки прибыли: в стакане Кёрка была традиционная порция янтарной жидкости, крепкий запах которой достиг ноздрей Спока даже с противоположной стороны стола, и его опасения усилились. Виски определенно не был обычным напитком его капитана.
Кёрк провел рукой по волосам, одним глотком влил в себя половину содержимого своего стакана, и глаза его заслезились. Криво посмотрев на напиток, он красноречиво изогнул брови в знаке уважения и улыбнулся Споку с признательностью, собираясь, похоже, продолжать пить молча.
Наблюдая за ним, вулканец поймал себя на том, что борется с неуклонно растущим, давящим изнутри напряжением. В последние месяцы ему отлично удавалось скрывать от самого себя правду, но время пришло, и он все чаще задумывался о том, что готовит ему будущее. Представить себя не рядом с Кёрком он просто не был способен – будто-то бы эти пять лет не были конечным отрезком времени.
А теперь совершенно ясно, что все было самообманом.
Взгляд вулканца скользнул через обзорное стекло, к судну, повисшему сейчас за спиной капитана – серебряная птица, запертая в клетке из упрочненной стали. Как он мог позволить командованию Звездного флота и бесконечным капризам вселенной застать его врасплох? Как мог он перестать прислушиваться к голосу логики?
Он вновь взглянул на Кёрка и обнаружил, что тот смотрит на него поверх своего стакана.
Капитан уже прикончил свою порцию виски и успел заказать вторую. Отметив это, Спок не сумел удержаться от того, чтобы приподнять бровь, и его спутник встретил этот жест едкой усмешкой, чуть прикрыв светло-карие глаза – что-то вроде извинения. Зажмурившись, Кёрк глубоко вздохнул – было видно, какая жуткая усталость охватила его в этот момент. Сделав большой глоток, он скривился; его грубоватые пальцы с квадратными ногтями сжимали сейчас стакан с таким отчаянием, словно он мог вытянуть из него немного сил.
Внезапно Спока охватило совершенно иррациональное желание исчезнуть, сбежать куда-нибудь, где он не сможет расслышать следующих слов Кёрка.
– Они отняли ее у меня, Спок, – его голос был слаб и совершенно лишен эмоций, и у его собеседника перехватило горло.
Выдавив из себя мучавшие его слова, Кёрк вздохнул, поднял голову, вновь встретился взглядом с вулканцем и попытался улыбнуться, но не смог. Спок раскрыл было рот, но капитан покачал головой:
– Не нужно ничего говорить, – произнес он, и Спок не смог разобрать, что за эмоции плескались сейчас в тихом голосе. – Ты ничего не можешь сделать – никто не может. Мы больше ни на что не влияем, – одним глотком он осушил стакан, со стуком поставил его на стол и потянулся к тачпаду, чтобы заказать третий.
Нужно было остановить его, и вулканец двинулся, прикасаясь к запястью Кёрка теплыми пальцами. Светло-карие глаза расширились от изумления. Неуверенный в правильности своих действий, Спок все-таки убрал руку, но не опустил глаз.
– Расскажи мне все, – тихо сказал он – его первые слова за все это время.
Кёрк сглотнул, тронутый до глубины души этим совершенно неожиданным прикосновением к своему запястью. Он улыбнулся – улыбнулся слишком открыто, и внезапно Спок смог увидеть в этой улыбке всю его ярость, все его отчаяние.
– Меня повысили, – проговорил Кёрк, и в этот момент в первый на памяти Спока раз он выглядел на все свои тридцать семь лет. – Друг мой, ты смотришь сейчас на свежеиспеченного начальника штаба Звездного флота, – губы его скривились так, словно новости оставили во рту неприятный привкус.
Спок попытался отыскать подходящие слова, но не смог извлечь ни одного из царящего в его голове хаоса.
– Это… довольно неожиданно, – выдавил он наконец, и тут же отругал себя. Не слишком-то хорошо он справляется.
Кёрк хохотнул – коротко и совершенно невесело:
– Ничего подобного, мистер Спок. Я должен был предвидеть это, – он отвел от Спока свой пристальный взгляд и уставился вдаль. – Ногура предупреждал меня. Он предупреждал, а я не слушал. По крайней мере, слушал недостаточно внимательно.
Вулканец все искал какой-то логический ответ, волшебные слова, чтобы стереть горечь с лица собеседника, но логика оставила его, и неприятное чувство где-то в желудке все нарастало.
– Это важный пост, – тихо произнес он, – большая ответственность, – конечно, это было правдой, но он не верил сам себе – не больше, чем человек, сидящий сейчас напротив, и не обращающий на него никакого внимания.
– Они попросили меня порекомендовать кого-то, – мягко продолжил Кёрк, встречая вопросительный взгляд темных глаз, – кого-то, кто может заменить меня, – пояснил он, пытаясь не выдать голосом своих эмоций.
Спок молча смотрел на него.
– Я рекомендовал тебя, – голос был ровный, а взгляд совершенно нечитаем.
Вулканец не нашелся с ответом. Он никогда не представлял себе такого развития событий, и причина тому была проста: он не мог представить Энтерпрайз без Кёрка. Несколько самоочевидных истин рвались из него наружу, а на сердце внезапно стало ужасно неспокойно.
– Капитан, – неуверенно начал он, – я ценю ваше доверие, – неспособный встретить сейчас этот ищущий, ясный взгляд, он уставился на свои ладони. – Тем не менее, я должен, – слова застряли в горле, и пришлось сглотнуть, – должен сказать, что предпочел бы остаться здесь. В командовании Звездного Флота, – не в силах остановить себя, он поднял глаза, – рядом с вами.
Его слова вспороли натянувшуюся между ними тишину, формируя истины, которые ни один из них не мог предвидеть. Какое-то время они сидели молча, неподвижно, пробуя на вкус прозвучавшие слова, взвешивая их. В своей педантичной вулканской манере речи Спок должен был сказать сейчас «Я не вижу логической причины для разделения эффективно выполняющей свои обязанности команды».
Должен был… но сказал он что-то совершенно иное, и они оба это понимали.
В конце концов, Спок не выдержал тяжести взгляда капитана и отвернулся.
Кёрк поймал себя на том, что изучает точеный профиль своего друга, пытаясь отыскать в его лице хоть какие-то ответы на кучу терзающих его, хаотически роящихся в голове, вопросов. Он не мог поверить в то, что сейчас говорили ему его инстинкты, чувствовал неконтролируемое желание убраться из этого места, подальше от Звездного Флота, и долга, и корабля, неподвижно зависшего в доке за его спиной.
Он встал на ноги и с трудом подавил вызванное употребленным алкоголем головокружение. Встревоженный неожиданным движением, Спок выпрямился и посмотрел на него очень внимательно.
– Хочешь уйти отсюда? – спешно произнес Кёрк. Сердце билось слишком быстро, и он никак не мог разобраться в собственных чувствах, охваченный какими-то безрассудными, опасными намерениями, затопившими его целиком, оставившими без сил к сопротивлению.
Спок без слов поднялся на ноги.
* * *
Теплый ветер кружил по площади, принося с собой запах океана. Полуденное солнце пробивалось через наползающие друг на друга тяжелые облака, рисующие своими тенями узоры на древних кирпичах мостовой под ногами Спока. Он сошел с платформы транспортера и глубоко вдохнул соленый, тяжелый от аромата магнолий воздух.
Кованый знак гласил: Гарден Дистрикт, Новый Орлеан.
– Я подумал, что в качестве разнообразия ты оценишь место с более теплым климатом, – вулканец поймал в глазах своего капитана отблеск искренней привязанности. Это выражение появлялось там в тех случаях, о которых он не был готов размышлять в данный момент. – Я знаю, что стандартный земной климат не слишком тебе подходит.
Спок решил, что не должен отвечать, не знал, как отреагировать на эту неожиданную прямоту в глазах своего спутника. Старший помощник редко признавался, что имеет какие-либо физические ограничения и, конечно, никогда не жаловался на температуру на борту Энтерпрайз, но на самом деле, так и не привык к постоянной прохладе, которую находили для себя комфортной люди.
– Я ... ценю это, – неловко проговорил он, и Кёрк наградил его улыбкой, первой настоящей улыбкой за нескольких недель. Спок почувствовал, что невольно отвечает на нее, ощутил внезапную легкость во всем теле и осознал, что не способен сейчас отрегулировать стабильность собственного пульса.
Они спустились по лестнице на тротуар.
В северном полушарии была весна, но здесь, в устье Миссисипи уже вступило в свои права лето. Неровная мостовая источала жар, лениво движущийся воздух обволакивал приятным теплом, и все вокруг смахивало на прекрасный сон. Он послушно шел за Кёрком следом, но его вулканская часть испытывала острую тревогу, абсолютно не понимая, что он здесь забыл. Несущийся со стороны залива бриз обещал дождь.
– Новый Орлеан никогда не меняется, – размышлял Кёрк, пока они следовали извилистой тропинкой вдоль реки. Небольшое, везущее экскурсантов судно прокладывало свой величественный путь по реке в сторону парка Одубон. – Если игнорировать наносное, то можно поверить, что ты оказался в другом веке.
– Я никогда здесь не был, – отозвался Спок.
Кёрк искоса посмотрел на него, пряча взгляд за слишком длинным ресницами:
– Ну, значит, с меня экскурсия.
Мимо них прошла глубоко увлеченная друг другом парочка – молодые мужчина и женщина. Они не обратили ровным счетом никакого внимания на униформу Звездного Флота, просто не заметили ее, и Спок отвел глаза. Больше всего ему хотелось сейчас остановить Кёрка, задать ему те опасные вопросы, которые давно грозили сорваться с его языка, потребовать объяснения каждому из этих провокационных взглядов.
– Куда мы направляемся, капитан? – вместо этого спросил он, выбрав наиболее безопасную тему.
Однако и эта тема таила подводные камни. Кёрк расхохотался, но веселье мешалось в его смехе с горькой иронией:
– Капитан, – повторил он таким тоном, что Спок тут же почувствовал потребность отыскать его взгляд. – Уже нет, Спок, – выражение его лица вдруг изменилось, как будто он сознательно решил прогнать жалость к себе окончательно, – и уж точно не сегодня. Я намереваюсь избавиться от этой золотой рубашки при первой же возможности. А что касается направления… – в его глазах полыхнуло озорство, – то тебе придется немного подождать, и ты сам все увидишь, мой друг, – выражение полной невинности царило сейчас на его лице. – Ты же доверяешь мне, не так ли?
Они остановились под сенью заросшего мхом дуба. Вулканец долго смотрел на своего капитана, ощущая, что неожиданно, необъяснимо оказался на краю какой-то обманчиво глубокой пропасти. Но заданный вопрос имел только один возможный вариант ответа, и Кёрк это отлично знал.
– Да, – просто ответил он.
– Тогда больше никаких званий, по крайне мере, сегодня. Договорились? – улыбнулся Кёрк, но глаза его были удивительно серьезны. Спок кивнул, соглашаясь с условием.
В какой-то момент Кёрк свернул от реки и направился вверх по жилой улице, на которой неуклюжие довоенные дома, ослепительно сверкая оконными стеклами, выступали из буйных зеленых джунглей. Большинство из них было перестроены в течение последнего столетия, но тут и там через древние кованые решетки с лиственными орнаментами проглядывали современные аэрокары – сюрреалистическое соседство.
Природа брала здесь верх над многим: виноградные лозы и клубки корней опутывали старые улицы, и это никого не беспокоило – защищались только пешеходные зоны. На Сент-Чарльз-авеню Кёрк развернулся и снова двинулся на восток, в сторону Французского Квартала. Авеню беспрепятственно стремилась вперед, но старые трамваи были заменены их коллегами из двадцать третьего века. Огромные дубы склонялись над каменными плитами, прижимаемые к земле толстым слоем испанского мха и собственным весом.
Спок вдруг осознал, что совершенно вымотан, ведь уже около месяца им обоим не удавалось спокойно проспать хотя бы две ночи кряду. Последние набеги клингонов в пространство Федерации привели к тому, что они неделями патрулировали нейтральную зону в состоянии постоянной желтой тревоги. Ни из одной из стычек им не удалось выйти без потерь, да, к тому же, длительный стресс постепенно брал верх и над капитаном, и над его старшим помощником.
Теперь он потеряет свой корабль, – исподтишка бросив взгляд на Кёрка, с тяжестью на сердце подумал Спок, и эта мысль вызвала целый ряд раздумий об их неопределенном будущем. Не хотелось представлять, что для Джеймса Кёрка будет значить просто сидеть за столом, и уж тем более, не хотелось думать о той безымянной пустоте и ноющем чувстве за грудиной, которые вызывал в нем самом этот образ.
Неожиданно они наткнулись на древнее кладбище: покосившиеся надгробия и ржавое железо, склепы, практически полностью скрытые наползающей растительностью. Кёрк остановился, прислоняясь к полуразвалившемуся забору.
– Взгляни на это место, – протянул он едва слышно. – Интересно, насколько оно старое?
Вулканец притормозил за его спиной, разглядывая едва различимые, подвергшиеся жестокой эрозии могилы.
– Необычно, – задумчиво проговорил он, – гробницы наземные...
– Для традиционного захоронения здесь слишком высок уровень воды, – объяснил Кёрк, – на западе много таких кладбищ, но это выглядит особенно древним.
– Я бы сказал, порядка пяти столетий, – согласился Спок. – Возможно, старше, чем все окрестные строения.
Кёрк прошел еще несколько метров вниз по тротуару, изучая фрагменты древних эпитафий.
– Любопытно, чья это могила, – пробормотал он, протягивая руку через железную ограду и дотрагиваясь кончиками пальцев до едва различимого рельефа парусного судна.
– Контрабандиста, по всей вероятности.
Кёрк усмехнулся:
– Скорее всего, – он поскреб ногтями по надписи, силясь разобрать хоть что-то, но вскоре сдался и пошел дальше – медленнее, чем раньше. Спок догнал его, и капитан бросил на него задумчивый взгляд. – Скажи, вулканцы верят в эпитафии?
Спок моргнул, и посмотрел себе под ноги. Эта мысль показалась отталкивающей, хоть он и не понимал, почему. Вероятно, большинство существ находят похоронные ритуалы других культур тревожными. Такого рода обычаи трудно объяснить, не имея общей системы ценностей.
– Нет, – нейтрально ответил он, – не верят.
Он надеялся, что Кёрк оставит в покое тему, которую он совсем не хотел обсуждать таким вот будничным образом, и капитан действительно просто кивнул, правильно оценив завуалированный намек.
Вдруг он ухмыльнулся со знакомой самоиронией:
– Как думаешь, Спок, – полушутя спросил он, – что будет сказано в моей эпитафии? Даже боюсь предположить.
– Сэр? – Вулканец был поражен вопросом.
– Ну давай, Спок, признайся, что вы с Боунсом никогда не думали, что мне удастся оставаться целым и невредимым настолько долго, чтобы встретить сегодняшний день.
Спок не нашелся с ответом. Это действительно было так: они с доктором годами делили на двоих нечто, не имеющее ничего общего с их регулярными личными разногласиями, но ему даже не приходило в голову, что Кёрк в курсе их сговора, их тайного соглашения о том, что капитана необходимо защищать от самого себя.
Кёрк, тем временем, безжалостно продолжал:
– Теперь Энтерпрайз дома, и мы можем шутить на эту тему, верно? Что ты думаешь о таком варианте: «Здесь лежит Джеймс Кёрк…»
– Джим, не надо, – жестко оборвал Спок, желая остановить его, прежде чем он сказал слишком много. Он не был готов думать о таких вещах, не хотел, чтобы эти слова обрели форму.
Кёрк замер, озадаченный тоном своего спутника.
– Это всего лишь шутка, Спок, – покосился он на него.
– Не для меня, – вулканец остановился в нескольких шагах впереди, но не обернулся. – Для меня это не шутка.
Он стоял так все то время, что Кёрк пытался вернуть себе дар речи.
– Прости меня, – наконец произнес он очень тихо. Спок только кивнул – почти незаметно из-за падающей на его лицо тени, и они пошли вперед молча, каждый был погружен в собственные мрачные мысли.
Шум магазинов и ресторанов Французского Квартала, казалось, вернул капитана к жизни – он стряхнул с себя всю отвлеченность и улыбнулся вулканцу:
– Ну, что скажешь? Сначала приоденемся, а потом где-нибудь поедим?
Спок не собирался отказываться от своей униформы, но быстрый осмотр местного населения привел его к выводу, что их уставные одеяния будут здесь слишком бросаться в глаза.
– Как тебе угодно, – безропотно согласился он. Кёрк, казалось, полностью контролировал ситуацию, и вулканец привычно сдался на его волю.
Капитан не спеша прогуливался от магазина к магазину. Рядом с набережной, он нашел то, что искал: дорогие, но неброские ткани, выставленные в витрине, словно магнитом, потянули его к входу.
В магазине он тут же цапнул что-то с полки и исчез в примерочной. Спок выбрал простую черную тунику, и какое-то время просто изучал ткань, наброшенную поверх синего велюра его рукава. Он не покупал себе ничего уже многие годы и давно перестал чувствовать себя комфортно в чем-то, кроме синей флотской униформы.
Продавец отсканировала его кредитную карту, просто проведя по ней запястьем, и передала ему покупку, поинтересовавшись, не желает ли он, чтобы ее упаковали, и ее темные глаза следили за ним безотрывно. Спок отказался, испытывая дискомфорт от ощущения, что его оценивают.
Кёрк появился как раз в этот момент: форма скручена подмышкой, а сам он уже облачен в бледно-зеленую шелковую тунику и узкие брюки чуть более темного оттенка. Новая одежда сидела так, как будто шилась специально для него.
– Готов? – весело поинтересовался он, проводя через сканер свою кредитку – вопрос он задавал Споку, но все его внимание было обращено к девушке.
– Утвердительно, – сухо сказал Спок, со смесью иронии и чего-то куда более темного, почти первобытного, наблюдая ее реакцию на улыбку Кёрка, но все-таки сумел заглушить вспышку ревности, прежде чем она захватила его целиком.
Его собственный взгляд был обращен на человека, притянут к его откровенной физической привлекательности, словно магнитом. Не в первый раз. Он подавил и это чувство и отошел в сторону, сбегая от этой внезапно такой желанной близости.
Только оказавшись на тротуаре, снаружи магазина, он осознал, что не переоделся. Глядя на сжатую в руке тунику, он несколько раз удивленно моргнул, словно видел ее впервые. Да что с ним такое происходит?
– Ты в порядке? – Джим протянул руку к его плечу, но не дотронулся. Начавшийся в это мгновение дождь, к счастью, спас Спока от необходимости отвечать.
Кёрк изумленно рассмеялся и посмотрел вверх. Капли дождя бисеринками покатились по его лицу.
Нырнув под балкон одного из сохраненных предыдущим проектом реконструкции старых домов, он втащил Спока за собой, и через мгновение они уже стояли под прикрытием чугуна и дуба, наблюдая, как небеса извергают струи воды.
Дождь был неторопливым и тягучим, какими часто бывают дожди в Новом Орлеане. Для капитана корабля это были чуть размытые годами воспоминания родом из детства, но вулканец – уроженец пустынной планеты, где каждая капля влаги запасается впрок, считал такое количество воды возмутительно избыточным. Сам воздух, казалось, превратился во влагу, лужами скапливался на кирпичах, на железном литье, хлюпал и бормотал, словно говоря с самим собой.
Через пару минут Кёрк вдруг улыбнулся, вынырнул из их надежного укрытия и задрал голову, подставляя лицо дождю и прикрыв глаза. Взгляд Спока последовал за ним против воли, и ему вдруг захотелось почувствовать капли на своем собственном лице, переступить через этот порог, не оглядываясь назад, но самоконтроль пророс в него слишком глубоко, и он просто стоял и смотрел на Джима из своего убежища, не пересекая узкую линию бордюра.
* * *
В уличном ресторанчике на площади им подали кофе – черный и очень сладкий.
Заполненное до отказа помещение, было бы насквозь пропитано ароматами морепродуктов, если сквозь настежь распахнутые окна в него не врывался бы свежий ветер, приносящий с собой запахи зеленого мха и влажных кирпичей. Воздух был настолько насыщен кислородом, что, по мнению вулканца, вполне был способен вызвать у посетителей чувство легкой эйфории. Кёрк разыскал свободный столик, расположенный под одним из сводчатых проходов. Температура окружающей среды существенно снизилась, и Спок был благодарен теплу своей спускающейся до бедер вельветовой туники, в которую он все-таки облачился, воспользовавшись уборной кафе.
– Знаешь, ты не обязан это пить.
Капитан бросил красноречивый взгляд на его стремительно остывающий напиток, и Спок осознал, что вот уже некоторое время просто сидит и смотрит на непрекращающийся дождь.
– Я не считаю его неприятным, – тихо сказал он, – просто наслаждаюсь обстановкой.
В глазах Кёрка зажглись лучики одобрения, и морщинки на лице мигом разгладились:
– Спок, ты никогда не перестанешь меня удивлять.
– Пожалуйста, поясни, – устремил на него вопросительный взор вулканец.
Какое-то время его собеседник только мечтательно улыбался, разглядывая свои пальцы, но затем внимательно посмотрел на Спока.
– Почему ты здесь, со мной? – голос обманчиво мягок, взгляд слишком проницателен.
На мгновение дыхание у вулканца перехватило, но он заставил себя ответить нарочито легкомысленно:
– Ты не предоставил мне особой альтернативы, – бровь приподнялась в качестве демонстрации его многострадального долготерпения.
– Да уж, похоже, не предоставил, – улыбнулся Кёрк, однако в голосе его звучала грусть – по-настоящему горькая, хоть и мимолетная, и Спок незамедлительно пожалел о сказанном.
– Джим, – неловко начал он, не находя в себе сил выдержать взгляд капитана, – мне это не в тягость, – он все-таки посмотрел на собеседника, и успел заметить, как тяжело тот сглотнул, как что-то всего на мгновение блеснуло в золотистых глазах, и горло Спока конвульсивно сжалось.
– Спасибо, – неопределенно отозвался Кёрк, не уточняя, за что благодарит. Он повернулся к располагавшемуся в центре площади фонтану, и вулканец заметил явный румянец на его щеках. Похоже, Кёрк чувствовал не меньшую неловкость, чем он сам.
Это открытие добавило ему смелости.
– Джим, – он хотел что-то сказать, но внезапно незаданный тогда, у реки, вопрос, вновь всплыл в его голове – тот же самый вопрос, на самом деле, который только что задал ему Кёрк. Еще одно па в их танце вокруг правды.
Кёрк склонил голову, ожидая продолжения.
– Почему я здесь, с тобой? – просто спросил Спок, изумляясь собственной храбрости.
Капитан продолжал смотреть на площадь, на капли дождя, падающие в заросший мхом фонтан, и долго молчал, будто бы взвешивал мысленно свои слова, искал лучший способ объясниться. Выражение его лица было отвлеченным, непроницаемым. А потом он развернулся к Споку – губы изогнуты в полуулыбке, в глазах таинственный блеск.
– Я хотел бы повременить с ответом на этот вопрос – на том основании, что этот ответ может кое в чем меня уличить, – в его карих глазах плясали черти, и они тут же разожгли жаркий огонь в груди вулканца. Как он не старался усмирить свои спутавшиеся в клубок мысли, его воображение то и дело подсовывало ему самые невероятные объяснения происходящего – слишком возмутительные, чтобы рассматривать их всерьез. Что же с ними такое творится?
Он чувствовал, что с головой тонет в жидком золоте этих глаз, чувствовал, что просто не в силах от них оторваться.
В конце концов, Кёрк разрушил затянувшийся зрительный контакт:
– Тебе уже назначили время дебрифинга? – спросил он, слегка хлопнув ладонями по столу.
Это непоследовательность застала Спока врасплох, и он с трудом сфокусировался на заданном вопросе.
– Нет, – осторожно отозвался он, – но вероятность того, что я буду вызван раньше одиннадцати утра завтрашнего дня по времени Сан-Франциско, крайне мала.
– В таком случае, – в глазах Кёрка полыхнул огонек, – ты не будешь против со мной поужинать? Или у тебя другие планы? – на какое-то время повисла тишина, и Кёрк очевидно задержал дыхание, ожидая ответа.
Спок смотрел поверх плеча капитана и совершенно ясно видел очертания будущего, которое совсем недавно даже не мог для себя предположить. Он стоял сейчас на перекрестке, значения которого все еще не мог в полной мере оценить, перекрестке, которого даже в самых запретных уголках своих глубоко запрятанных фантазий он никогда не ожидал. Дождь снаружи прекратился.
– У меня нет планов, – услышал вулканец свой голос, и с трудом его узнал.
Капитан вгляделся в его лицо. Что бы он не искал в нем, он совершенно очевидно это нашел, и на его губах заиграла призрачная улыбка.
– Я рад, – тихо и как-то вдруг очень задушевно ответил Кёрк. – Я знаю одно местечко.
Вечернее солнце разогнало с неба последние дождевые облака.
С помощью монорельсовой дороги они добрались до Пончартрейна: в озере отражалось сплошь покрытое мазками ализарина и чистейшего золота небо.
По пути они вели безопасную беседу на исторические темы. Кёрк поэтически рассказывал о временах расцвета полуострова, варварской эпохе рабства, пиратстве и безудержной чувственности того периода, и когда Спок выразил свое отношение к данному вопросу, землянин, кажется, воспринял это как личное оскорбление.
– Спок, ты все неправильно понял. Между теми людьми и дикостью есть очень четкая грань. Они создали богатую и долгоживущую культуру на площади всего в несколько десятков квадратных миль залива. Они жили на границе, и тебе известно не хуже, чем мне самому, что для этих условий не действуют общепринятые правила.
Спок понимал, что его дразнят, но все равно покачал головой:
– Ты же не хочешь сказать, что желал бы в действительности стать частью этой варварской цивилизации?
– Но мы сейчас и есть ее часть, – беззлобно возразил Кёрк. – Этот варварский анклав просуществовал более четырехсот лет. Французский Квартал остается неизменным с начала девятнадцатого века – ну, по крайней мере, значимые его детали.
Вулканец бросил на него понимающий взгляд:
– Я подозреваю, что на самом деле тебя просто привлекают парусные суда того времени.
Кёрк усмехнулся и посмотрел вдаль.
– Да, полагаю, ты прав, – признался он. – Некоторые вещи никогда не меняются, – образ развевающихся парусов, казалось, пробудил в нем нежелательные ассоциации, черная тоска затопила до краев, и Спок мог сейчас увидеть отголоски утреннего испытания на его лице.
– Но мы этого и не хотим, – прошептал Спок. Кёрк ошарашено на него посмотрел, но лицо вулканца было совершенно непроницаемо. Их взгляды встретились, и какая-то искра проскочила между ними – мимолетное единение.
Монорельс замедлился, приближаясь к конечному пункту, и Кёрк снова склонился, чтобы посмотреть в окно.
– Смотри, – тихо позвал он Спока, и тот проследил за направлением его взгляда.
Прозрачная структура плавно поднималась из воды. Ее искрящиеся бока, напоминающие по форме перевернутое крыло, резко уходили ввысь, четко вырисовывалась на фоне вечернего неба, изогнутые прозрачные стекла отражали наливающееся пурпуром облака. Подобные V-образные конструкции были разбросаны вокруг центральной по всей поверхности озера, что делало это скопление строений похожими на настоящий остров.
Монорельс остановился.
– Пошли? – улыбнулся Кёрк и поднялся на ноги. Кивнув, вулканец последовал за ним к выходу на платформу. Множество частных яхт и других транспортных средств были пришвартованы у плавучего дока. Металлические газовые светильники слегка покачивались в порывах вечернего ветерка. Пешеходная дорожка привела их прямо к призывно мерцающему огнями зданию.
Спок сразу сообразил, что это какой-то закрытый клуб. Кёрк провел его через маленький дворик, заставленный горшками с японскими деревьями, в ветви которых были вплетены гирлянды с яркими лампочками, и поверхность озера, виднеющаяся через решетку под ногами, отражала их словно звезды.
Стекло было основным материалом этого строения – настоящее, сделанное из кремния стекло со всеми своими несовершенствами. Небольшое количество металла и красного кирпича смягчало своим теплом общую строгость, вокруг здания сплетались в гирлянды виноградные лозы и яркие бромелии, и мерцали спрятанные в навесной арматуре светильники.
Они достигли входа, и стеклянные двери беззвучно разъехались, пропуская их внутрь. Лившиеся из зала приглушенные звуки окутывали и манили за собой. Спок заметил выгравированное над входом название клуба – «Водяная Лилия», а вокруг букв змеилась вязь из выполненных в стиле барокко кувшинок.
– Добро пожаловать, джентльмены, – произнес женский голос, и Спок повернулся, чтобы встретиться взглядом с парой больших серо-голубых глаз. – Могу ли я поинтересоваться вашими предпочтениями на этот вечер?
– Конечно, можете, – тепло отозвался Кёрк, и они двинулись вперед, обсуждая подробности. Вулканец шел следом, изучая окружающую обстановку все то время, пока хозяйка вела их внутрь клуба.
По правую сторону ряды столов с неразделенными сиденьями ступенчато поднимались вверх, следуя точно за стремящейся в небо изогнутой стеной стеклянного здания. Многие из них были заняты, но зал явно еще не был заполнен целиком. Акустические особенности помещения направляли звуки вверх, поэтому оживленные разговоры посетителей были практически не слышны. Слева, на самой нижней террасе, располагалось что-то, вроде чуть приподнятой площадки, и Спок подумал, что это должна быть сцена, хотя он не имел совершенно никакого представления о том, что за сорт развлечений предлагает это заведение. Из скрытых в стенах динамиков лилась едва слышная музыка: неоромантический концерт земного композитора двадцать первого века.
По винтовой лестнице хозяйка провела их на третий уровень. Покачивающиеся в такт ее шагам пряди длинных светлых волос вновь привлекли внимание вулканца к ее приятной наружности, и где-то в самых потаенных уголках своего сознания он признался себе, что замечает красоту женщины, но наотрез отказался признавать собственнический инстинкт, вспыхнувший в тот момент, когда он увидел, как легко и остроумно она поддерживает беседу с Кёрком, как беззаботно они болтают о всяких глупостях.
Она усадила их за обращенный лицом к сцене столик, из-за которого, к тому же, открывался отличный вид на западную часть озера, где, скрываясь за доками, уже опускалось за горизонт солнце и зажигались газовые светильники.
– Чудесно, спасибо, – промурлыкал Кёрк, обращаясь к женщине, и она, кивнув и улыбнувшись в ответ, оставила их наедине.
Стол был, в действительности, своего рода кабинкой с полукруглой скамьей, встроенной в пол вместо стульев. Высокие стенки обеспечивали сидящим конфиденциальность и тишину, кроме того, как решил Спок, такая форма позволит звуку с расположенной ниже сцены безо всяких усилителей достигать этого места. Он повернулся и обнаружил, что капитан за ним наблюдает.
– Ну что, одобряешь? – тоном мальчишки, желающего угодить, застенчиво поинтересовался Кёрк.
– Здесь довольно приятно. Могу ли я поинтересоваться, что за развлечение…
– Желаете что-нибудь выпить? – раздался рядом мягкий тенор, непреднамеренно перебивая их беседу и вынуждая поднять головы. Рядом со столиком стоял поразительно красивый дельтанец.
– Да, – через мгновение ответил Кёрк, с трудом заставляя себя прекратить неприлично таращиться. Совершенно точно, он покраснел. – Спок, ты не против, если я выберу? – он взглянул на своего спутника и до глубины души удивился, обнаружив, что тот смущен не меньше. Спок моргнул и, наконец, стряхнул с себя ступор.
– Да… прошу тебя.
Кёрк заказал бутылку Божоле. Румянец практически покинул его щеки, но всем своим телом он ощущал почти болезненную близость юного красавца.
– Очень хорошо, сэр, – ответил официант – просто образец приличия и сдержанности.
Бедный парень, – рассеянно подумал Кёрк, – все эти незрелые, несдержанные земляне с их безостановочной похотью… Как он это выдерживает? А потом до него дошло, что прием дельтанского персонала на работу в места, вроде этого, не может быть ничем иным, кроме как совершенно очевидным умыслом.
Что ж, пусть вулканец и не понимает ни черта, но он-то отлично знает, во что их втягивает.
Эта мысль неожиданно пробудила в Кёрке голос разума, и внезапно он задался вопросом, каким местом он думал, притащив Спока в такое заведение. Некоторое время он находился на грани отступления, на волоске от того, чтобы сорваться с места, сбежать вниз по ступеням и смыться отсюда куда подальше. Еще не поздно. Еще.
А потом он взглянул на своего спутника – загадочного, темного, строгого и потрясающе изящного в этом черном вельвете, и ему показалось, что он снова слышит его глубокий чарующий голос. Я предпочел бы остаться здесь. С тобой.
Сейчас или никогда, – с изрядной долей фатализма подумал Кёрк. – К тому же, он позволил мне заказать напитки… Это поощряло. Время шло, а он так и не рванул к двери.
Вместо этого он положил перед собой полупрозрачный хрустальный дисплей и стал просматривать меню.
tbc.
Вторая часть от 23.02. в комментариях
Третья часть от 02.03. в комментариях
Четвертая часть от 03.03. в комментариях
NEW! Окончание от 06.03 в комментариях
ссылки на скачивание фика целиком:
- в формате *rtf: yadi.sk/d/skwI_NbJK6BMZ
- в формате *doc: yadi.sk/d/bE0n9Hh2K5wF2
@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Movies I-VII, Слэш, Фанфики, Kirk
-
-
21.02.2014 в 09:04-
-
21.02.2014 в 14:54мне очень приятно это слышать
такую красоту было бы преступлением испортить даже самую малость))
-
-
21.02.2014 в 14:58-
-
21.02.2014 в 15:00о, да
-
-
21.02.2014 в 15:08-
-
21.02.2014 в 22:11-
-
21.02.2014 в 22:16очень рада, что могу донести до вас это чудо))
-
-
24.02.2014 в 01:32Выглянув из-за меню, Кёрк встретился глазами со своим спутником.
- Ты мне доверяешь? – спросил он во второй раз за день. Тон его был совершенно обыденным, а слова относились только к выбору блюда, но как только они сорвались с языка, он своими ушами услышал, как уязвим сейчас его голос, как заметна в нем жажда получить подтверждение верности.
В молчаливом согласии Спок склонил голову. Понял ли он? Или этот был всего лишь ответ на заданный вслух вопрос?
Юный официант принес вино, и Кёрк обнаружил, что даже усиленная подготовка к его появлению совершенно не ослабляет степени воздействия очевидной сексуальности парня. Умом он понимал, что дельтанские феромоны не оставляют никакого шанса его телу, но это понимание не слишком помогало сейчас, когда он сидел здесь, вот на этом самом месте, рядом со своим невозмутимым вулканским старпомом.
Кёрк рассеянно взглянул на бутылку, не в силах сейчас ее внимательно рассматривать, и кивнул официанту. Нервы гудели от напряжения.
С натренированной легкостью дельтанец откупорил вино и разлил крепкий напиток по бокалам. Плавно изогнувшись, он изящно установил их на стол, его гибкие, белокожие руки, казалось, ласкали ножки бокалов перед тем, как отпустить, и Кёрк никак не мог заставить себя отвернуться.
Затем официант слегка поклонился, и выжидающе замер. Кёрк запоздало сообразил, что он ожидает их заказ.
- Ах, да, - наконец сказал он. Прозвучало, вроде, нормально. Он заказал альтаирские трюфели, пасту и зеленый салат с орехами для вулканца, и креольские креветки с острым рисом для себя. Добавил ко всему этому буханку черного хлеба и еще одну бутылку вина.
- Хорошо, сэр, - сказал юноша, слегка склонив голову, и, развернувшись, отправился вниз по ступенькам. Огромным усилием воли Кёрк заставил себя не смотреть ему вслед.
Почувствовав на себе взгляд вулканца, он повернулся, и тут же ощутил, как вспыхнуло его лицо. В попытке скрыть очевидное, Джим отсалютовал бокалом и улыбнулся:
- За что будем пить, Спок?
Брови Спока слегка приподнялись, и, склонив голову, он медленно поднял свой бокал, на ходу принимая решение:
- За возвращения домой, - сказал он наконец, и его глубокий голос сорвался на шепот.
Кёрк одобрительно улыбнулся выбору тоста:
- За возвращения домой, - эхом отозвался он, бокалы встретились с легким хрустальным звоном, и они, не разрывая зрительного контакта, пригубили сладкий, терпкий напиток.
Тепло прокатилось вместе с вином по горлу Кёрка, обдало жаром его желудок. Весь день он ничего не ел и понимал, что алкоголь ударит сейчас прямо в голову, но именно этого он и хотел, именно в этом отчаянно нуждался. Если уж он действительно собирался пройти сегодня через это все, то точно не собирался делать это трезвым. Исподтишка посмотрев на вулканца, капитан с облегчением отметил, что тот глотает крепкий напиток без всяких колебаний.
Джим не имел представления, какой эффект вино окажет на инопланетную психику его друга, но решил, что повредить оно не должно.
Идея, пришедшая в голову когда они сидели в том кафе, а вокруг лил дождь, казалась в тот момент совершенно естественной, единственно верной, но теперь, когда они уже были здесь, спокойные до того нервы капитана дали о себе знать. Бабочки в животе – как у гребаного подростка, - мрачно подумал он. Кажется, Спок ощущал его волнение: Джим чувствовал на себе тяжесть изучающего взгляда темных глаз и не мог отыскать в себе сил поднять голову, встретить лицом к лицу это хладнокровное любопытство.
Непроизвольно он обратил взор к сцене: до представления оставался час, может, чуть больше. А потом не будет места для завуалированных намеков, не будет более нечитаемых взглядов, поскольку даже вулканец в состоянии получить сообщение, озвученное столь громко и четко.
Он сделал еще один большой глоток дарящего мнимое спокойствие вина.
Помещение быстро заполнялось людьми, но звуконепроницаемые кабины практически не пропускали внутрь посторонние шумы. Солнце уже опустилось за горизонт, и, словно в ответ, в зале приглушили освещение. Сквозь стеклянные стены можно было наблюдать за танцующими на поверхности озера отблесками звезд, за мягко качающимися в вечернем ветерке фонарями, чертовски напоминающими крохотных, сотканных из чистого света живых существ.
Покачивая в ладонях бокал, Кёрк не отрывал от него взгляда и чувствовал, что вулканец пристально за ним наблюдает. Он не мог знать, что его собственные глаза казались при таком освещении бледно-зелеными и удивительно гармонировали с элегантной шелковой туникой, не мог знать, как мягко свет играет на его лице, акцентируя его чувственные черты, словно вылепляя их из тени, скрывая выражение глаз за сумеречным полумесяцем ресниц, не представлял, что день, проведенный на свежем воздухе, покрыл его бледную кожу чистым золотом, и уж, тем более, не думал, что сочетание всего этого пробудило в желудке вулканца какое-то странное, похожее на голод, чувство – голод, который невозможно утолить с помощью еды.
- Итак, - нарушил Кёрк внезапно ставшее слишком напряженным молчание. Он смотрел вниз, на расположенные под ними ярусы столов, так внимательно, словно там происходило что-то поистине занимательное, - что ты думаешь о Диксоне?
Спок непонимающе моргнул. Ему понадобилось несколько долгих секунд, чтобы осознать, что Кёрк имеет в виду композитора, сочинившего лившуюся в этот момент из динамиков сонату для виолончели. Еще больше времени у него ушло на то, чтобы обдумать нехарактерный для капитана вопрос и сформулировать адекватный ответ.
- Слишком романтизировано, - сказал он наконец таким тоном, будто Джеймс Кёрк ежедневно интересовался его музыкальными предпочтениями. – Тем не менее, довольно захватывающе.
Капитан повернулся и взглянул на него с явным любопытством:
- Я удивлен. Мне казалось, ты сочтешь это произведение немного… напыщенным.
Вулканец одарил его с мимолетным и чуть ехидным смягчением суровой линии губ:
- Я подозреваю, что многолетнее сотрудничество с людьми с некоторых пор позволяет мне оценить по достоинству многие формы земного искусства, - сказал он тихо. Кёрк улыбнулся, разделяя старую шутку. Низкие, теплые ноты адажио прокатились через их тела.
- Не волнуйся, - в тон ему ответил Джим. – Я не скажу Маккою.
- Я это ценю, - Спок поднес к губам бокал, отпил немного и откинулся на спинку сидения.
Кёрк чувствовал, как к ним возвращается это невыразимое словами согласие, эта не имеющая определения корректность, что всегда существовала между ними. Она разливалась внутри подобно медленному потоку, и все вдруг стало в порядке. Он глубоко вздохнул, без сожаления отдаваясь на волю судьбе. Он больше не мог ни на что повлиять – отступление невозможно. Всю жизнь он следовал своим инстинктам, и теперь ему оставалось надеяться, что они не подведут и на этот раз.
- Еще вина? – невинно поинтересовался он.
К тому времени, как прибыл ужин, они прикончили бутылку.
Опасное ощущение эйфории затопило Кёрка, то и дело швыряя его от нервного ожидания к угрюмому фатализму. Ему казалось, что Спок совершенно трезв, несмотря на то, что выпил два бокала крепчайшего Божоле. У Джима же горели щеки, и тепло распространялось от желудка во все стороны, доходя до ступней и ладоней.
Он снова не мог оторвать глаз от официанта: было что-то такое в этом месте, а может, дело было всего лишь в биохимии, или в месяцах воздержания… впрочем, телу Кёрка было наплевать на причину.
Совершенно невозмутимый дельтанец расставил перед ними тарелки, откупорил вторую бутылку вина и поставил ее на стол, прямо перед Кёрком.
- Что-нибудь еще, господа? – поинтересовался он своим тихим, мелодичным голосом.
- Нет, - если только ты не готов сделать что-нибудь с возникшим из-за тебя чудовищным возбуждением. – Нет, спасибо. Это все, - произнес Кёрк вслух, поражаясь тому, что все еще способен говорить.
Что ж, похоже, то, что он неоднократно выходил нетронутым из стычек с клингонскими крейсерами с помощью одного только блефа, стало неплохой подготовкой к сегодняшнему дню, - почти в истерике подумал Джим. Ему едва хватило сил на то, чтобы удержать лицо до тех пор, пока юноша не оставил их одних.
Запахи чеснока и кайенского перца напомнили о том, что он не ел со вчерашнего дня, и капитан с энтузиазмом отдался во власть острым креветкам – не совсем то наслаждение, которого он сейчас желал, впрочем, не менее удовлетворяющее. Местная еда была так же хороша, как ему запомнилось.
Спок тоже, казалось, ест с удовольствием, хотя его безупречно аккуратные движения мало походили на тотальную атаку Кёрка. Тем не менее, трюфели исчезли с тарелки очень быстро. Вулканец проследил за направлением взгляда своего спутника, и слегка склонил голову:
- Они восхитительны, - признал он. - Спасибо.
Кирк почувствовал, что слегка покраснел от похвалы, и внутренне проклял себя за то, что так легко заливается румянцем.
- Я рад, что тебе нравится, - ответил он. Все это время он переживал, что решился сделать заказ для них обоих... в конце концов, Спок не ребенок, и вполне способен принимать такие решения без вмешательства Кёрка. Привычка отдавать приказы укоренилась в нем слишком глубоко, и теперь ему пришло в голову, что неплохо было бы последить за собой, иначе точно не избежать неприятностей.
- Опыт подсказывает мне, что твои суждения обычно верны, - казалось, Спок прочитал его мысли.
- После сегодняшнего вечера твое мнение может измениться, - пробормотал Кёрк, усмехнувшись.
Заостренная бровь озадаченно приподнялась.
- Прошу прощения?
- Я хотел сказать, что ты не всегда считал именно так, - он искоса посмотрел на вулканца – взгляд загадочен, нечитаем, а на губах мягкая улыбка.
Обдумав это, Спок в конце концов кивнул.
- Это верно. Сначала я не понимал твоих методов управления кораблем. Но уважал всегда, - произнес он с совершенно бесхитростной честностью.
-
-
24.02.2014 в 01:33- Столько воды утекло с тех пор, мой друг, - он застенчиво посмотрел на свои руки. – Могу я признаться тебе кое в чем?
- Разумеется, - вулканец был явно заинтригован, но старался это скрыть. Джеймс Кёрк редко добровольно обнародовал какую-либо информацию личного характера. В этом отношении он всегда был так же сдержан, как любой вулканец.
Густой румянец растекся по лицу Кёрка и теперь заливал даже уши.
- Я был до смерти напуган тогда, - выпалил он. – Я не имею в виду буквально, конечно…
- Из-за меня?
- Ну, да, - он смущенно улыбнулся. – Посуди сам, вот он я, тридцать два года, еще молоко на губах не обсохло, и вдруг мне отдают в подчинение звездолет. Причем не какой-то там, а звездолет Криса Пайка – образцового Пайка, который всегда был просто идеальной, книжной моделью того, каким должен быть капитан корабля. А еще, понимаешь ли, там был вулканский офицер по науке – талантливый, опытный, удивительно необщительный и неприкосновенный, и я так боялся облажаться у него на глазах, что целых две недели не мог заставить себя перекинуться с ним хотя бы парой слов, кроме отдачи прямых приказов, конечно, и то – только когда это было совершенно необходимо…
- Я тоже «до смерти боялся» тебя, - тихо сказал вулканец, когда Кёрк прервался, чтобы перевести дыхание.
Глаза капитана расширились от недоверия:
- Ты?
Спок кивнул, сплетая пальцы в замок.
- Да. Я уже кое-что знал к этому моменту. Мне стало известно о твоих действиях на борту Лидии Сазерлэнд… о том, что ты имеешь склонность оказываться в центре всех происходящих в галактике неприятностей. Я не знал, смогу ли тебе доверять. Но что беспокоило меня еще сильнее… я не знал, смогу ли взаимодействовать с таким человеком, не теряя точки зрения.
- Ты полагал, что я дурно на тебя повлияю, - перевел Кёрк. Глаза его смеялись.
- Действительно, - согласился Спок, заставив Кёрка улыбнуться. Затем одна бровь выразительно приподнялась. – К сожалению, я не мог предвидеть прибытия доктора Маккоя.
Кёрк расхохотался и, неотрывно глядя на Спока, потянулся, чтобы налить еще вина.
- И что же, мистер Спок? – поинтересовался он вызывающе. – Я дурно на вас влиял?
- Регулярно, - признал Спок с горьким смирением в голосе и поднес бокал к губам. Кёрк поднял свой, вынуждая вулканца повременить с глотком.
- За Энтерпрайз, что свела нас вместе столько лет назад, - отсалютовал он вулканцу и выпил.
Слова были сказаны – подтверждение всего того, что незримо формировалось между ними, но все еще ожидало устного подтверждения. Кёрк приоткрыл завесу, и внезапно все их тайные правды вышли наружу, зависли в загустевшем воздухе, ожидая признания.
Неожиданная беззащитность была сейчас в устремленных на вулканца глазах Кёрка.
- За ее капитана, - наконец ответил Спок, удивив их обоих, и поставил бокал на стол.
А потом снова появился официант и одним движением убирающих тарелки рук разрушил момент. Кёрк вздрогнул и моргнул, разрывая контакт с темными глазами. Осознание происходящего накатило на него, и дыхание перехватило. Взглянув вниз, он сообразил, что там, на сцене, зажглись огни рампы.
* * *
Кёрк повернулся к своему спутнику, испытывая то самое дурное предчувствие, что мучило его весь вечер. Последние аккорды сонаты стихли, и в зале воцарилась напряженная тишина.
Свет настенных бра был приглушен почти до минимума, и вулканец напротив казался сейчас лишь неясной тенью за столом. Кёрк открыл рот – он не знал, что собирается сказать, понимал только, что должен что-то сделать, пока не стало слишком поздно.
Спок смотрел на него, и Кёрк попытался расслабить мышцы своего горла, собирался позвать вулканца по имени, но сцена потемнела, зазвучала музыка, и начавшие лететь под откос события было уже не остановить, слишком поздно сворачивать с выбранной им тропинки. Будто в замедленной съемке Спок повернулся и взглянул на сцену.
Едва слышная сейчас музыка текла сквозь притихшую аудиторию, как ручей. Удивительно мягкая, она разливалась серебряными нотами, пульсировала струнами под чьими-то пальцами. Призрачные и эфемерные звуки творили свои заклинания в напряженной тишине, и больше не было ничего – только эта музыки и темнота.
А потом раздался слабый звук – словно чей-то вдох. Сначала невозможно было что-то разобрать в слабом свете рампы, но потом мозаичный пол сцены, казалось, пришел в движение, стилизованные лилии меняли очертания, становясь все более реальными, больше похожими на живые цветы, плавающие на поверхности озера, на их лепестках вспыхивали крошечные огоньки – слабые и бесплотные.
Мозаика на полу скрылась, и ее стыки начали расходиться: казавшаяся целой, сцена была, на самом деле, составлена из нескольких изогнутых блоков, поднимавшихся сейчас вверх под управлением какой-то сложной гидравлической системы. Части единого целого разделились, и центральная площадка стала медленно подниматься, в то время как боковые секции ушли в скрытые в полу ниши, и на их месте появился полукруглый бассейн, в котором отражался проникающий сюда через стеклянную крышу свет звезд.
Музыка замерла на мгновение, словно для того, чтобы перевести дыхание. Кёрк был уверен, что в этой тишине вулканец даже через стол сможет услышать, как колотится его сердце, и почувствовал, как немеют от ужаса его пальцы.
Вдруг под водой зажглись яркие огни, и в тот же момент снова заиграла музыка, быстрее, одни инструменты следовали за другими – минорные звуки экзотических гармоник и мягкая перкуссия. Огни начали свой медленный, но ритмичный танец в такт музыке, настенные бра погасли совсем, и единственный оставшийся в зале свет исходил от скрытых под водой прожекторов, да еще от звезд над их головами. Последний оставшийся над водой участок сцены мерцал сейчас, как будто бы в свете светлячков.
Превращения закончились, и они смотрели на звездное море, в котором безмятежно плавала единственная мозаичная зелено-голубая кувшинка.
- Удивительно, - сказал Спок себе под нос, и капитан почувствовал, как его сердце пропустило удар. Темный бутон надежды распустился в его груди, и он слегка качнулся, не видимый никем в глубокой тьме, пульс его вдруг участился в предвкушении того, что должно вот-вот начаться.
Что-то пошевелилось там, где мгновение назад не было ни единого движения, и все присутствующие дружно затаили дыхание. Блики подводных огней высветили лежащую на сверкающей плитке фигуру, и единственным, что отделяло ее сейчас от окружающей тени, было едва заметное глазу движение.
Спок моргнул, а Джим задержал дыхание – действие захватило его целиком.
Человек внизу был похож на глубоководную нимфу или какое-то иное поднимающееся из воды божество. Лучи света очерчивали его фигуру, гладили ее, словно пальцами, тени акцентировали внимание на мягких изгибах, темная грива волос рассыпалась по плечам, голова была повернула в сторону зрителей, но глаза закрыты. И вдруг музыка изменилась, он пошевелился – движение настолько плавное, словно в его теле не было костей.
Это было похоже на гипнотизирующий танец едва видимого в тени гибкого тела, и что-то тревожное, темное и волнующее было в его раскованной чувственности – глаза закрыты так плотно, будто бы он даже не подозревал о том, что за ним наблюдают.
Он чуть сдвинулся, пульсирующий свет из бассейна охватил его всего на одно короткое мгновение, и стало ясно, что он прикасается к себе, ласкает себя, беззастенчиво доставляет себе удовольствие этим танцем рук. Грациозная темнокожая ладонь дотронулась до напряженного соска и вновь скрылась в тени, в то время как музыка пульсировала все более напряженно.
Спок замер.
Внезапно он ощутил, что Джим рядом, настолько близко, что он может практически почувствовать частое биение его сердца. Его собственное сердце колотилось где-то в горле, а рту вдруг пересохло. Он не способен был пошевелиться, не мог думать, не смог бы произнести ни одного слова, даже если бы от этого зависела сейчас его жизнь.
И в этот момент в его душе что-то сломалось.
Он не мог посмотреть на Кёрка, потому что просто не имел достаточно сил для того, чтобы совершить хоть одно движение. Но если бы он увидел лицо капитана в это мгновение, то это, он был уверен, толкнуло бы его через край. Бессвязные мысли метались в голове – рваная какофония полного умственного расстройства.
Он знал? Он действительно имел это в виду… о, нет, он не мог…
Я знаю одно местечко, - прозвучал в его памяти голос Кёрка, тихий шепот, интимное приглашение.
Глаза вулканца против воли были прикованы к сцене. Музыка снова изменилась, и вместе с ней изменился свет. Из тени соткалась еще одна фигура, и бледная рука вплелась в темные волосы танцора. Второй мужчина переместился, и Спок смог разглядеть его лицо: точеные черты под водопадом темно-золотой челки. Этот образ навсегда впечатался в его мозг.
Полная ясность. Неоспоримая уверенность.
Даже вулканец не мог отрицать настолько очевидное.
Кёрк все почувствовал - в тот момент, когда появился второй танцор, он почувствовал, как резко напряглось тело сидящего всего в нескольких дюймах от него друга. Ну вот и все, - подумал он в отчаянии. А потом на него вдруг снизошло удивительное спокойствие, абсолютное облегчение от того, что он больше ничего не может изменить. Все внутри расслабилось, и дрожь прошла по телу – ощущения сходные с тем кратким мигом безмятежности, которые испытывает упавший со скалы человек в тот момент, когда до него доходит, что встреча с землей неизбежна.
Долгое время вулканец не шевелился. Казалось, просто не мог вдохнуть. Все мысли оставили его, и через какое-то время он понял, что просто не может больше этого выносить: смотреть разворачивающееся внизу эротические шоу, ощущать жар, идущий от находящегося так близко к нему человека.
Он повернулся с таким трудом, будто это простое движение вырвало из него какую-то важную часть. Руки дрожали, и он что есть мочи сцепил их под столом, но непрекращающаяся дрожь продолжала сотрясать все тело.
Кёрк замер меньше чем в двадцати сантиметрах от него. Руки крепко сжимали пустой бокал, и Спок никак не мог разглядеть его глаз.
-
-
24.02.2014 в 01:34А потом его спутник повернулся и встретил его взгляд. Глаза капитана казались медными в этой темноте, прозрачными до самых глубин, и единственный вопрос плескался сейчас на их дне, он рос, поднимался все выше и, казалось, вот-вот заполнит собой весь зал, и перед лицом этого вопроса Спок никак не мог заставить свои конечности повиноваться приказу убегать.
Ты доверяешь мне, Спок?
Сердце вулканца снова сбилось с ритма, почти невыносимо давило на ребра изнутри. Он чувствовал, что молча отзывается, против собственной воли дает один единственный возможный ответ:
Да. Всегда.
И в больших, выразительных глазах плещется уверенность.
Кёрк пошевелился – едва заметное движение в приглушенном свете, и восприятие реальности сузилось до них двоих, отрезая всех остальных. Едва ощутимо, почти невесомо он коснулся руки вулканца.
Так доверяй мне.
Губы Спока чуть приоткрылись, отвечая, казалось, на прикосновение пальцев Кёрка к его коже – сокрушительное, пускающее электрические разряды по всему телу, и вдруг захотелось большего, захотелось чувствовать эти руки везде, захотелось позволить вспыхнуть внутри себя тому яркому пламени, существования которого он не мог отрицать, которое грозило в одно мгновение подпалить сухую древесину его души.
Он не мог смотреть на Джима. Не мог вынести этот до боли знакомый, без усилий читающий его взгляд, ставший свидетелем падения вулканского самоконтроля. Не мог вынести, но и не мог уйти.
Он отвернулся, и в оправдании этого действия снова пришлось смотреть на сцену.
Танцоры сплелись в единое целое, но до сих пор в их движениях было больше красоты, чем обольщения. Темное тело одного блестело в лучах света, оттеняемое бледностью другого, и белые руки словно бы сами по себе танцевали на эбеновой коже. Его глаза все еще были закрыты, отчего его светлокожий партнер казался не более чем мечтой, сотканной из тайных фантазий, касающейся с абсолютно невинным почтением его волос, его рук…
Пульс вулканца глухо стучал в ушах.
А потом Кёрк до него дотронулся, теплые подушечки пальцев под столом прошлись по бедру, это прикосновение было легче перышка, было почти невинным – пару сантиметров выше колена, но Споку показалось, что он получил удар током. Жаркая волна затопила его внутренности, и руки беспомощно сжались в кулаки.
Кёрк почувствовал, как напрягся вулканец от его прикосновения, ощутил, как едва заметно он отшатнулся, как будто готов был вскочить на ноги и сбежать.
Но он этого не сделал.
Кёрк с трудом дышал. Последние крохи его разума отчаянно пытались осознать, что это за бездна, в которую он только что прыгнул, но он никак не мог оторвать взгляда от того места, где его почти незаметно дрожащая рука касалась бедра вулканца, и это зрелище сводило его с ума совершенно, заполняло неверием, смятением и сокрушительным желанием. Он попытался проглотить слюну и не смог.
Внезапно он понял, что изо всех сил вдыхает естественный запах Спока – древесный уголь, и медь, и что-то еще, более слабое, почти неуловимое - и в его животе появилось тянущее чувство, которому, казалось, не будет конца.
Он чувствовал, что Спока бьет дрожь, и это сорвало его с катушек. Не в состоянии остановиться, Джим поднял руку и заправил выбившуюся прядку блестящих, темных, шелковых волос вулканца за его изящно изогнутое ухо. Он был настолько очарован тем, что видели сейчас его глаза, заворожен нечеловеческой мягкостью волос под его пальцами, что, кажется, издал какой-то звук.
Спок прикрыл глаза, его всегда прямая спина, вздрогнув, расслабилась, и это почти неуловимое движение затронуло внутри Кёрка что-то жизненно важное. Откинувшись на бархатную спинку сиденья, Спок неосознанно повернулся к своему спутнику, красивые губы слегка приоткрылись.
Кёрк решил, что рехнется прямо сейчас.
Неподвластные более его воле пальцы вплелись в темные пряди, затем спустились ниже, в мягкую впадинку позади этого великолепного уха, поймали отчаянно бьющийся под кожей пульс, проследовали по горлу, скользнули назад, наслаждаясь ощущением горячей кожи и шелком коротких волос на затылке. Точеное лицо Спока было совершенно спокойно, безэмоционально, глаза закрыты, и Джим не имел возможности определить, что тот чувствует – однако неподвижность вулканца нарушалась едва заметной мелкой вибрацией, и этого было достаточно для Кёрка, чтобы понять – инстинкты снова его не подвели. Нечеловеческих усилий ему стоило заставить вторую руку оставаться недвижимой на бедре своего друга, не дать ей скользнуть выше.
Внезапно он понял, что вполне способен изнасиловать Спока прямо здесь и сейчас.
И только тогда до него дошло, что они находятся в переполненном клубе, и нет никакого шанса незаметно выбраться отсюда до тех пор, пока не закончится представление. В какой-то момент ему было на это наплевать. Он был настолько возбужден, что темнота и высокие стенки кабинки казались ему достаточно надежным щитом, но рядом с ним был Спок, и страх Кёрка все испортить дал ему сил хоть немного собрать волю в кулак.
Он чувствовал, как стройное тело дрожит от его близости, и жар, последовавший за осознанием этого факта, едва не разрушил его благородные намерения. Ему пришлось ненадолго остановиться, чтобы преодолеть всепоглощающее желание прижаться губами к тому месту, где его пальцы только что ласкали горло вулканца.
Справившись, наконец, с собой, Кёрк чуть склонился вперед, и его губы замерли всего в нескольких миллиметрах от этого соблазнительного острого уха. В попытке успокоиться он сделал несколько глубоких вдохов и только после этого обрел способность говорить.
- Спок, - мягко прошептал он.
Звук его имени, произнесенного этим глубоким голосом, дыхание, опалившее ухо, пустили по телу Спока волну электрических разрядов. Он тонул.
- Спок, - хриплым шепотом повторил Джим. – Я хочу увести тебя отсюда. Туда, где не будет никого, кроме нас, - ему пришлось сделать паузу, чтобы подавить внезапный всплеск эмоций, - но я до смерти боюсь, что если мы сдвинемся с этого места, то ты больше не позволишь мне так к тебе прикасаться, - непроизвольно отвечая на слова капитана, вулканец слегка качнул головой. Кёрк отыскал его ладонь и накрыл своей, крепко прижимая ее к сиденью. – Ты обещаешь мне, что не передумаешь, если я выведу нас отсюда?
Он ждал, и в конце концов Спок кивнул.
Нервно сглотнув, Кёрк с огромным трудом удержал себя на месте – он был врасплох захвачен всепоглощающим желанием, и облегчением, и каким-то еще чувством, которому не способен был сейчас дать определения. Когда его слегка отпустило, он протянул дрожащую руку к боковой части стола и нажал на кнопку, чтобы попросить их сексапильного дельтанского официанта принести счет.
tbc.
-
-
24.02.2014 в 02:02-
-
24.02.2014 в 02:08мне сложно что-либо планировать со своей чудовищной занятостью((
но если в идеале... то, что уже выложено - это треть, и на нее ушла неделя, так что при отсутствии форс мажоров, понадобится еще около двух недель
-
-
24.02.2014 в 02:25О! Две недели! К моему дню рождения?! Класс!
-
-
24.02.2014 в 02:39-
-
24.02.2014 в 08:35-
-
24.02.2014 в 09:40тьфу-тьфу, чтобы удалось, как чается)))
annoovine,
helen stoner,
*улыбается от удовольствия*
очень рада, что нерв я растеряла))
-
-
24.02.2014 в 21:17(Не хотела спрашивать на СОО, вдруг холивар пойдет, но недоумение меня не покидает.)
-
-
24.02.2014 в 21:30я в сообществе уже отвечала на этот вопрос, поэтому не стану повторяться:
never-parted.diary.ru/p195676285.htm#659697464
если есть желание обсудить - я не против, давайте обсудим - холивара не будет, я вам обещаю
-
-
24.02.2014 в 21:32оу, на это ответить забыла
вот тогда я как раз в сообществе была без недели два месяца, и насиловала себя, чтобы писать именно так, как принято в руфэндоме, потому что боялась именно таких вопросов, а начинать свои первые шаги в новом месте с долгих объяснений не хотелось
-
-
25.02.2014 в 15:31-
-
25.02.2014 в 16:08-
-
26.02.2014 в 01:05А что тут обсуждать? Я поняла вашу позицию. Выбор фика интересный, перевод - вкусный. А Кёрка, если сохранять фик, можно в ворде и на Кирка поменять. Мне реально просто интересно было. ))))
-
-
26.02.2014 в 05:00ну вот и хорошо, что любопытство удовлетворено
очень рада, что перевод вам нравится
-
-
02.03.2014 в 23:31Данное Кёрку беззвучное обещание было единственной причиной того, что Спок не метнулся к ближайшей транспортерной станции и не отправился назад - в Сан-Франциско, в штаб-квартиру Звездного флота, под защиту своего фирменного здравомыслия.
Бог знает, каким образом Кёрку удалось провести их вниз по лестнице мимо любопытных глаз многочисленных посетителей клуба. Спок не смог бы сказать, о чем думал весь этот бесконечный, по его ощущениям, путь, не смог бы объяснить, что за законы физики уберегли его от того, чтобы просто взять и не рассыпаться на мелкие кусочки, а когда они достигли фойе, и Кёрк что-то ему сказал, слова едва смогли пробиться сквозь тугую пелену неверия, окутавшую в тот момент его сознание.
- Никуда не уходи, - слова почти ничего не значили, вместо них за капитана говорило совершенно невозможное выражение ранимости в его глазах, и именно оно заставило вулканца послушаться. С невероятным трудом Спок кивнул, и, оставив его одного, Кёрк отправился искать хозяйку.
Устремив взгляд в пустоту, Спок просто ждал. Странное оцепенение, казалось, приковало его к этому самому месту, оно не было спокойствием, как не было и бесчувствием – скорее, состоянием внутренней паники, при котором каждое движение может разбить вдребезги крупицы его хрупкого теперь самоконтроля.
К тому времени, когда Кёрк закончил обговаривать детали по внутреннему коммуникатору клуба, он слегка поостыл – достаточно для того, чтобы быть в состоянии спокойно дышать, чтобы сфокусироваться на этом линейном образе действий и не позволять себе думать о том, что он делает и с кем он это делает, иначе все начнется сначала. Но, несмотря на немыслимой силой удерживаемый самоконтроль, он все еще чувствовал скользящий под его пальцами шелк темных волос, и ноги несли его через холл на автопилоте.
А потом он посмотрел на замершего в круге света вулканца – все эти изгибы его тонкого тела, мягкие тени, пластичность, и по его телу вновь покатились, пробиваясь из самой глубины, электрические разряды. Я собираюсь заняться с ним любовью, - мысль была такая вещественная, что нервы вдруг потеряли способность проводить импульсы от мозга к ногам, и он замер на полдороге.
Спок устремил на него взгляд – темный и совершенно нечитаемый.
Казалось, он смотрел на него целую вечность, жадно впитывая невозможную, запретную, нереальную красоту, но все-таки сумел, в конце концов, заставить свои легкие вернуться к выполнению положенных функций. Слов не было, все, что он мог – это развернуться и отправиться через дворик к станции. Через мгновение за его спиной раздались мягкие шаги.
Вызванное такси уже ждало возле доков, качаясь на своей воздушной подушке в метре над поверхностью озера. Пассажирская дверь открылась, когда они подошли, и Кёрк нерешительно замер в вполоборота к вулканцу у самого конца пешеходной дорожки. Темные глаза Спока были настолько рассеянны, словно он ушел куда-то очень далеко внутрь себя, оставив капитану только физическую оболочку, и этот взгляд вызвал у него такой приступ тревоги, что он стал лихорадочно подыскивать верные слова. Однако Спок, не глядя на него, просто прошел мимо, забрался в катер, неожиданно резко развернулся к Кёрку и посмотрел на него в упор, маня темным бархатом взгляда… а потом протянул руку.
И вот тогда Джим понял, что все будет хорошо. Лучше, чем хорошо – и его сердце застучало быстрее. Он понимал, что Спок почувствует бестолковую, нелогичную кашу его мыслей, когда прикоснется, но не заботился об этом, просто протянул руку и взялся за ладонь вулканца. Теплые сильные пальцы сжились, и Спок без труда втянул его внутрь.
Какое-то время они так и стояли: лицом к лицу, слишком близко, но соприкасаясь только руками, а потом Спок разжал пальцы, понимая, что ни один из них дольше не сможет выносить даже такое простое прикосновение. Кёрк отвернулся, нащупал под собой кресло, и опустился в него прежде, чем его колени непроизвольно подогнулись.
Каким-то образом ему даже удалось ввести координаты пункта назначения в навигационный компьютер.
Они сидели рядом, лицом вперед, и их кресла разделялись только небольшим подлокотником. Аэрокар бесшумно развернулся, покинул остроконечные силуэты «Водяной Лилии», и начал свой долгий путь назад через озеро в сторону мерцающих огней полуострова. Ощущение нереальности происходящего окутало их будто теплым пледом, а катер беззвучно летел над серебристой поверхностью воды.
Кёрк решился взглянуть на вулканца. Взгляд Спока был устремлен в окно – казалось, он внимательно рассматривает луну, которая мчалась рядом с ними, бросая желтые блики на гребни волн. Лунный свет очерчивал четкий силуэт вулканца на фоне прозрачного стекла, и этот волшебный образ заставил что-то болезненно сжаться в груди Джима. Он подумал о том, что Спок сегодня рискнул ради него всем и оставил себя полностью уязвимым перед лицом непривычного для него мира.
Я нуждался в нем, и он оказался рядом, - очарованно подумал он. Он попытался вспомнить события сегодняшнего утра, этот мучительный час, который он провел в офисе Ногуры, но, казалось, все это было целую жизнь назад, а может, и вовсе не с ним. Каким образом они очутились здесь? Он решил не думать об этом. Не думать как, и почему, и что значит эта непрекращающаяся сладкая боль в его груди. Скоро он сможет притянуть вулканца к себе, уткнуться лицом в его шею, просто вдохнуть его запах, а все остальное не имело никакого значения.
Скоро! Боже, не так уж и скоро, - с изрядной долей иронии подумал он, и повернулся, чтобы выглянуть из окна такси.
Они уже были над землей, где в темноте тонул охраняемый законом участок реки, которой два века назад позволили вернуться в прежнее русло. Когда-то город спускался к самому берегу, стирая на своем пути кипарисы и карликовые пальмы - теперь же под ними была только темнота.
В скором времени они уже пересекали парк, где извивались между деревьями освещенные тротуары, а затем оказались над самим городом.
Такси снизилось и скользило сейчас над освещенными фонарями садами, над мощеными дорожками, разбегающимися от центральных двориков и исчезающими в буйных зеленых зарослях кустарника и гибискуса. Спок заметил засаженную дубами улочку, упиравшуюся в каменную стену, и их катер с тихим свистом гидравлических клапанов приземлился сразу за этой стеной.
Пассажирская дверь открылась, и в стерильно чистый салон такси ворвался влажный сладковатый воздух. Вулканец не мог оторвать взгляда от Джима: его руки вцепились в подлокотники с такой силой, что костяшки заметно побелели – Спок думал, что тот сейчас повернется, заговорит с ним, разрушая эту гнетущую тишину, но Кёрк только шевельнулся – едва заметно, словно пытался сэкономить силы, скользнул вниз из аэрокара и замер на розовой мраморной плитке спиной к Споку.
Что-то очень трогательное, неотразимое было в том, как он стоял, и мерцающие огни фонарей освещали его подтянутую фигуру. Застыв в дверях катера, Спок чувствовал, как эта красота преодолевает разделявшее их расстояние, захватывает его целиком. Все, чего он желал сейчас – неожиданно сильно, неукротимо – просто подойти, стиснуть в объятьях, защитить от гнева своенравной вселенной, не созданной для таких светлых душ, какая была у его капитана.
Он никогда не хотел ничего сильнее.
И в то мгновение, когда Споку явилась эта истина, Кёрк развернулся и встретил его взгляд. Они стояли так целую вечность, беззвучно говоря друг другу все то, что давно нужно было сказать, а потом Кёрк вдруг улыбнулся:
- Ну же, Спок, - его чувственные губы приоткрылись, выпуская в тишину слова, которые, кажется, давным-давно предназначались для этого самого момента. – Мы и так слишком долго ждали.
И эти слова расслабили внутри вулканца невидимый узел – Спок спустился, в пару широких шагов преодолел остававшееся между ними расстояние и стиснул протянутую руку Кёрка в своей. Ощущение падения, которое он испытывал предыдущие пару часов, исчезло в тот момент, когда его пальцы переплелись с пальцами капитана.
Сжимая руку Спока своей теплой ладонью, Джим вел их по петляющей в зарослях жасмина и олеандра тропинке глубже в сад, а между их телами, казалось, время от времени проскакивали низковольтные разряды.
Они вошли во второй, меньшего размера, дворик, в центре которого располагался заросший пруд. Установленные рядом с небольшим коттеджем старинные гипсовые херувимы наблюдали за их приближением с мудрым, знающим выражением на лицах, а окна увитого виноградными лозами домика мягко светились, приглашая внутрь.
Возле старого бассейна Спок вдруг остановился.
Почувствовав сомнение вулканца, Кёрк повернулся к нему, успокоительно улыбаясь:
- Все в порядке. Я договорился обо всем с администратором клуба.
Но Спок продолжал молча на него смотреть. Пальцы вулканца сжались, удерживая Джима на месте, а темные глаза, казалось, готовы были поглотить его целиком. А потом Спок отпустил его руку.
Безо всякого предупреждения паника вновь охватила Кёрка – абсолютная и подавляющая. Жуткая уверенность в том, что Спок сейчас откажется заходить внутрь, оставит его одного в этом саду и уйдет, не оглядываясь, стиснула его грудь мертвой хваткой, и волна безысходного отчаяния подкатила к горлу:
- Спок, прошу тебя, если ты не можешь… то есть…
- Джим, - прервал его вулканец. Мягкий и полный загадочности тон заставил Кёрка замолчать, перевести дыхание. Спок продолжал смотреть на него, так пристально, словно готов был вобрать его в свои глаза целиком. Протянув руку, он очень нежно дотронулся кончиками согнутых пальцев до виска капитана, и Кёрк с изумлением понял, что может чувствовать мягкий шепот нечетких и очень личных мыслей Спока в своей голове – в это мгновение между ними не осталось ничего, кроме кристальной честности.
-
-
02.03.2014 в 23:31Сердце Кёрка бешено заколотилось, сбивая с ритма дыхание, а из горла вырвался неопределенный звук. Жидкий огонь тек через тело, грозя поджечь его, словно спичку, он непроизвольно шагнул вперед и вплел пальцы в темные волосы, потянув Спока к себе, подаваясь ему навстречу. Их губы соприкоснулись.
Глубокое потрясение пронеслось вдоль позвоночника вулканца, и в этот момент он не ощущал ничего, кроме ослепительных искр, какие летят от оголенных проводов. Потом губы Кёрка шевельнулись, и Спок подумал, что никогда не представлял себе, что они окажутся такими мягкими…
Шокирующее осознание вспыхнуло в его голове, снося на своем пути все оборонительные сооружения и тщательно выстроенные защиты. Он представлял. Долгими темными запретными ночными часами мечтал об этих губах – мечтал, несмотря на то, что вулканцы утверждают, что не мечтают о таких вещах, хотел этого так давно, что не мог вспомнить того времени, когда это желание не гнездилось в его душе. Он закрыл глаза и слабо застонал в рот целующего его человека.
Кёрк почувствовал это, почувствовал мелкую дрожь, охватившую тело вулканца, и, немного отодвинувшись, провел пальцами по небольшим впадинкам на висках Спока, умоляя его открыться. Они целовались очень медленно, неровно: то мягко атакуя, то слегка отступая и снова притягиваясь друг к другу под властью безжалостных электрических разрядов, бьющих между их телами – но даже это почти невесомое соприкосновение было большим, чем Кёрк мог сейчас вынести, и его сжавшиеся на затылке вулканца пальцы ощутимо дрожали от невыносимой остроты ощущений.
Что-то вдруг изменилось, и Спок пошевелился, смыкая руки на талии Кёрка, скользя пальцами по мягкой ткани его туники, с чудовищной силой притягивая человека к себе. Ощущение этого подтянутого тела, гладкой стали мышц, шелкового тепла под его пальцами один за другим разжигало костры в груди вулканца, и он понимал, что не способен сейчас прекратить терзать губы Кёрка, не сможет насытиться столь малым.
Кёрк рвано вдохнул и нырнул в это объятие с головой – сомкнутые на его пояснице руки были единственным, что удерживало его от падения. Они целовались так жадно, так глубоко, что волне могли бы обменяться через этот поцелуй душами, неконтролируемый жар разливался по их телам, и невозможный, неописуемый вкус губ в его губах казался запрещенным наркотиком. Каким-то образом ухитрившись прижать Спока к фонтану, Кёрк почувствовал возбужденный член вулканца, через одежду прижимавшийся к его собственной нестерпимой эрекции, и внезапно сообразил, что если они не остановятся, то все закончится прямо здесь.
Он отшатнулся, без сил оперся на плечо вулканца, непочтительно сминая бархат его туники, и попытался выровнять дыхание.
- Спок, - почти прохрипел он, стараясь хоть немного взять себя в руки.
- Да, - выдохнул в ответ вулканец, не дав ему закончить фразы. Его трясло, - на любую твою просьбу. Да.
Кёрк нервно сглотнул, и прижался щекой к острой ключице своего партнера. Его пьянящий иноземный запах снова окутал Джима, и он прикрыл глаза.
- Пошли внутрь, - с трудом выдавил он, едва сумев отыскать для этих слов немного воздуха в легких.
На миг руки Спока сжали талию Кёрка так крепко, словно он не был готов его отпустить. Дрожь пробегала сейчас по их телам опасно синхронно, и Джим нашел в себе мужество слегка толкнуть Спока в грудь. Через мгновение вулканец отпустил его - они неподвижно застыли на расстоянии нескольких дюймов друг от друга и изо всех сил пытались заставить себя сдвинуться с места. Открыв наконец глаза, Кёрк сфокусировался на мощеной дорожке под их ногами – на Спока он смотреть не мог, зная, что стоит поднять голову, и он точно не сможет никуда уйти.
Сделать эти последние пару шагов до ведущих в дом французских дверей было самым сложным из того, что Кёрку доводилось совершать в своей жизни. Ноги не слушались, и в конце концов Споку пришлось взять его за руку и вести за собой.
Дисплей небольшой консоли светился в ожидании около входа, и Кёрк безучастно смотрел на него в течение почти десяти секунд, прежде чем вспомнил, что портье дал ему код доступа. Когда он вводил его, рука заметно тряслась.
Внутри их ждали цветы и зажженные свечи, красное дерево античной мебели блестело в их трепещущем свете. В центре комнаты располагалась огромная, заправленная миткалевым покрывалом кровать с пологом, на низком столике около дверей стояли заполненные водой стеклянные пиалы с плавающими в них белыми цветами, и их тут же окутал тонкий аромат магнолий.
Стоя в дверях, Кёрк абсолютно бездумно таращился на кровать до тех пор, пока Спок до него не дотронулся. Легкое прикосновение теплых пальцев к запястью – не больше, но оно разрушило сковавшие его чары, и Джим опять мог смотреть Споку в глаза.
И снова будто бы удар током. Спок чувствовал внутри себя что-то необъятное, растущее на глазах, не дающее дышать. Кёрк казался таким нежным в этом свете – золото, медь, румянец, и зеленые глаза, затуманенные желанием. Горячая волна поднималась у Спока в груди, грозя накрыть его с головой, вызывая невыразимую словами потребность зарыться в эту нежность, схватить человека, вжать его тело в ковер, прямо здесь, у дверей, подчинить себе всё его золотое великолепие, и это жестокая, пугающая жажда на какой-то миг лишила вулканца способности дышать.
А потом руки Кёрка опять требовательно сжимали его, и они снова целовались: язык Джима врывается в его рот, и жажда раскаляется добела, поглощает его целиком, лишая разума. Руки Спока были вплетены в волосы человека, но он не мог вспомнить, как это случилось. Мягкие кудри скользили между его пальцев, и отголоски человеческих мыслей танцевали у самых их корней. Руки Кёрка прижимали к себе все ближе, и его эрекция горячо вжималась в живот вулканца.
Спока охватило понятное ему одному темное желание. Его пальцы были близко, так близко, искрящийся образ мыслей Джима был подобен обольщающему зову сирен, и всего-то и осталось – одно движение, разрешить себе, и они станут единым целым. Спок едва находил в себе силы противиться инстинкту, но в итоге сумел вспомнить, почему он не должен, и поборол искушение.
Они двигались сейчас в унисон, адское пламя разгоралось между их телами, и они почти танцевали, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть. Кёрк скользил вдоль тела вулканца – восхитительное соприкосновение шёлка и бархата, горячей человеческой плоти против отчаянно нуждающейся во внимании эрекции Спока. Кровь неслась по венам потоками жидкого наслаждения, почти толкая его через край к забвению. Его колени подогнулись, но Кёрк подхватил, удержал вулканца на ногах и удержался за него сам.
Их губы разомкнулись, и какое-то время, дрожа, они просто стояли друг напротив друга.
Кёрк хотел, чтобы это длилось вечно, но тело было вот-вот готово его предать, со смехотворной легкостью растоптать все его попытки контролировать себя. Он чувствовал готовность вулканца – влажный жар сквозь толстый слой одежды.
Не разжимая рук, увлекая Спока за собой, он начал отступать - до тех пор, пока не почувствовал под ногами мягкость роскошного ковра. В последних отчаянных попытках успокоиться он сделал несколько глубоких вдохов, а затем уткнулся лицом в обтянутое бархатом плечо и стиснул в своих ладонях руки вулканца:
- Спок, - с трудом выдавил он шепотом, - я не могу… я просто не способен терпеть дальше. Прости меня, я не ожидал…
Но вулканец больше не собирался ни о чем думать – напротив, он хотел только одного – раствориться в человеке целиком.
- Джим, прошу тебя, просто замолчи, - слова вырвались из него легко, подобные большим крылатым созданиям, отпущенным наконец на волю.
Руки Кёрка сжались сильнее, и наступила тишина – напряженная, нарушаемая только лишь его глубоким дыханием.
А потом губы Джима снова накрыли его рот.
И Спок упал, погрузился в свои собственные раскаленные глубины, последние клочки контроля разлетелись во все стороны, и наступило небытие. Колени подогнулись, и он рухнул на кровать, таща человека за собой, распластываясь под ним. Вес желанного тела, его гладкость, тепло и мягкость были, казалось, созданы специально для его рук. Язык Джима снова прикасался к нему, плясал на его коже, подобно холодному пламени.
Острый запах человеческого тела подчинял себе, и Споку казалось, что он может просто утонуть в этом запахе. В его жизни не было ничего, что могло бы подготовить к этому первобытному единению, к этому опьяняющему чувству, которое дарили ему губы Джеймса Кёрка. Джим обхватил его ногами, невероятный, пульсирующий в такт каждому удару сердца, жар прижимался к бедру Спока, и вулканцу хотелось только одного – чтобы все это длилось вечно.
Но остановиться пришлось, потому что пришлось глотнуть немного воздуха. Кислород достиг изголодавшихся тканей, и Спок рвано вдыхал, вкладывая в эти вдохи все силу своего неожиданно острого и захватывающего с головой желания. Руки Джима была на его талии, у самого края туники – и вдруг заскользили внутрь, под одежду, пальцы пробежались по ребрам, посылая за собой волны дрожи, и Спок со всей силы вцепился в кровать, но все равно не мог сдержать слабых стонов удовольствия.
-
-
02.03.2014 в 23:32- Не сопротивляйся так настойчиво, - прошептал Кёрк, почувствовав, как дрожит от напряжения растянувшееся под ним тело. Стараясь не спешить, он кончиками пальцев нежно погладил нечеловечески нежную кожу около пупка Спока, и понял, что его самого трясет от нетерпения. – Просто расслабься, Спок, - он пытался убеждать максимально мягко, - уступи мне.
И эти слова затронули что-то внутри Спока: некое нежданное подобие умиротворения распространилось во все стороны от того места, где пальцы Кёрка дотронулись до его обнаженной плоти. Что-то изменилось, и чудесным образом он вдруг готов был сдаться, готов расслабиться, потому что понял одну вещь. Все будет хорошо. Джим не даст ему упасть.
Имя человека слетело с его губ в подобии беззвучной молитвы, руки стиснули бедра Кёрка, потянули на себя, дрожа от нестерпимого желания чувствовать больше, потеряться в этой безупречной гладкости кожи. Желая помочь, Джим сам расстегнул свою тунику, и она послушно распахнулась, позволяя рукам Спока погладить его обнаженную грудь.
Застонав, Кёрк выгнулся под этим раскаленным касанием. Прикосновение ткани скользнувшей с плеч рубашки к его мгновенно затвердевшим соскам послало почти невыносимые волны удовольствия по всему телу. Уловив его ощущения, вулканец легонько сжал пальцами твердые горошины, не дав волнам наслаждения стихнуть – наоборот, усиливая их, заставляя сотрясать все тело человека. Не в силах справиться с собой, Джим начал медленно двигаться, тереться о бедра Спока, его возбужденный член с каждым толчком мягко касался эрекции вулканца, он тяжело дышал, а нервы, истерзанные этой изысканной пыткой, практически звенели от напряжения. Вдруг Спок шевельнулся в ответ, навстречу, и удовольствие возросло вдвое, грозя выплеснуться через край.
- Боже, - выдохнул Кёрк, заставляя себя остановиться, балансируя на грани того, чтобы кончить в штаны.
У Спока перехватило дыхание от открывшегося ему вида. Кёрк был еще красивее, чем он представлял себе, выгибающийся над ним, растрепанный, золотистая гладкая кожа залита румянцем страсти, глаза плотно зажмурены в отчаянной попытке сдержаться, и светлые ресницы отбрасывают на щеки изогнутые тени. Вулканец с трудом сглотнул.
- Джим, - протянул он хрипло.
Мелкая дрожь пронеслась по телу Джима, его руки сжались на предплечьях Спока так крепко, словно пытались вытянуть из него немного силы. Наконец он открыл глаза, и они посмотрели друг на друга – каждый в это мгновение видел отражение своего собственного глубочайшего трепета в глазах партнера.
Спок не говорил ничего больше – просто не мог, но единение, спаявшее их в этот момент, не требовало слов – все было предельно ясно.
Кёрк скользнул назад, потянув Спока за собой, заставляя того подняться. В его взгляде не было больше нерешительности – только твердая уверенность, но губы слегка дрожали.
Спок позволил тянуть себя до тех пор, пока не оказался сидящим на краю кровати – лицо в паре сантиметров от теплой гладкости живота его партнера. Вдыхать его запах всей грудью. А потом Джим опустил взгляд – удивительной ранимости движение. Этот едва заметный, медленных взмах длинных ресниц захватил внимание Спока полностью, и он просто смотрел, задержав дыхание, как Кёрк выпутывается из своей шелковой рубашки, и она, словно густая жидкость, стекает с его рук на пол.
Кёрк потянулся – чарующее движение мышц, сухожилий, костей – наклонился, чтобы расстегнуть замки на своих флотских сапогах, и снял их, один за другим.
В стремлении оценить плоды своих усилий, Джим на мгновение вновь сфокусировал взгляд на Споке, и то, что он увидел в его лице, заставило его покраснеть. Эта застенчивость лавиной пронеслась в груди вулканца – он не мог думать, не мог дышать, мог только смотреть.
Повернувшись спиной, Кёрк бросил через плечо еще один игривый взгляд, и восхитительный румянец вновь залил его щеки. Он повел плечами, и мышцы его спины плавно перекатились под гладкой кожей, а потом расстегнул скрытую молнию на своих шелковых брюках и потянул пояс вниз, медленно проводя ладонями по бокам, лаская свою золотистую кожу. Атласная ткань скользнула по бедрам и комком свалилась к его ногам.
Соблазнительные изгибы его тела буквально сводили Спока с ума, этого было уже почти достаточно, но через пару секунд Кёрк развернулся.
Его лицо пылало, на губах играла легкая усмешка – ироничное признание жажды, терзающей его тело. Он замер на мгновение, словно ожидая от Спока некой оценки своих действий, некоего жеста одобрения.
Спок видел, что Джима бьет дрожь, но не мог отвести от него глаз, не мог перестать растворяться в этих красках - румянец и янтарь, отбрасываемые свечами темно-коричневые тени, твердые сморщенные соски, ясно выделяющиеся на золотой гладкости кожи, гордо вздымающийся член в обрамлении бронзово-каштановых завитков, и сверкающие капли смазки на его округлой головке.
Божественное тело.
Вулканец не успел даже пошевелиться, не успел выдохнуть, а Кёрк уже опустился перед ним на колени:
- Ш-ш-ш, - успокаивающе прошептал он, прерывая сорвавшийся с губ Спока непроизвольный звук протеста. – Позволь мне…
Он расстегивал сапоги, стягивал их, а Спок неподвижно сидел на кровати и с застывшим выражением глубочайшего шока на лице таращился на эту растрепанную макушку. Нереальность происходящего захлестнула его с новой силой. Этот человек, который меня раздевает – это Джим… эти руки на моей коже - руки Джима. Он собирается…
Но все-таки это происходит прямо сейчас, и Кёрк во всем своем обнаженном великолепии стоит на коленях между голых ног вулканца и смотрит на него этими горящими глазами, чуть склонив на бок голову, а одна непокорная прядь волос падает ему на лицо. Он ждет.
Позволь мне…, - спрашивает разрешение.
…прошу тебя…, - и Спок движется в ответ, раскрывая руки в причудливом приглашающем жесте.
И тогда Кёрк поднимается с пола, ныряет в его объятия, и чувство нереальности испаряется – внезапно все становится очень, очень реальным. Кёрк опрокидывает его на кровать, его руки возятся с бархатной туникой, скользят по узкой талии, тянут на себя, его губы, его язык, его зубы безжалостно атакуют то нежное местечко, где плечо переходит в шею, и вулканец стонет вслух, неспособный остановить себя. Желанное и одновременно невыносимое посасывание, влажная ласка. Его руки впиваются в это сладкое, роскошное тело, и чистый жар стекает с кончиков пальцев.
Кёрк уткнулся лбом ему в плечо, и Спок услышал, как тяжело тот дышит. Его ладони протиснулись между ними, с трудом справляясь с застежками флотских брюк Спока, яростно пытаясь сорвать их с тела вулканца - он приподнял бедра, чтобы облегчить задачу, и сопротивляющаяся ткань наконец поддалась, убралась с дороги, освободив жадным рукам доступ к телу.
Кёрк устроился между его ног – нестерпимо горячее соприкосновение кожи, стянул с него черный бархат – прочь, и обхватил губами сосок вулканца. Истекающий смазкой член Спока был прочно зажат между их телами, скользил по прохладной гладкости живота Кёрка. Ощущения были слишком сильны, и Спок закрыл глаза, не в силах делать что-либо – только лежать, дрожа, под этими ласками и бессвязно стонать от наслаждения, стискивая, что есть силы, плечи Джима.
Приподняв его, Кёрк подтянул их обоих глубже в кровать, и какое-то время они просто лежали так, обнявшись, совершенно беспомощные перед лавиной отчаянного голода, терзавшего обоих. Спок не чувствовал в это мгновение ничего, кроме жара, исходящего от уткнувшегося ему в шею лица Кёрка, и бесконечно более горячей влажности, прижимающейся к его бедру, и сам он горел и пылал в ответ.
А потом был еще один поцелуй: губы на его губах - это нестерпимое, всепоглощающее сплетение языков, и Кёрк снова начал медленно двигаться, обреченно прижимая их бедра все теснее друг к другу. Его руки переместились на задницу Спока, пальцы нежно сжали чувствительные ягодицы, мягко направляя, вовлекая его тело в этот ошеломляющий, сладострастный ритм.
И его твердое, гладкое тепло с силой скользило вдоль члена вулканца, по его мошонке, по нежной внутренней поверхности бедер, в то время как язык Кёрка двигался у него во рту удивительно медленно – игра контрастов, и Спок стонал ему в рот, снова и снова, чувствуя вибрацию ответных возгласов Джима на своих губах. Волны мучительного удовольствия разливались по телу, непохожие на все, что ему когда-либо доводилось испытывать, разбивая его вдребезги.
-
-
02.03.2014 в 23:33Дрожащая, разрушительная вспышка жара. Глубокий, рваный стон вырвался из горла Спока, звук чистейшего восторга, и, беспомощный перед ним, вулканец прижал Кёрка к себе, впиваясь зубами в его плечо. Волны удовольствия продолжали прокатываться через все его тело, и, не в силах сдерживаться, он снова издал глухой стон.
Это неожиданно скользкое трение, эта пульсация рядом с его членом, этот вулканский укус в плечо… оргазм накрыл Джеймса Кёрка, пронзил его насквозь, разрушил до основания.
Он провалился в небытие и продолжал падать до тех пор, пока мог это выносить. Он слышал крики, но не понимал, что их издает он сам, руки Спока были в его волосах, они прикасались сейчас не только к его телу – неистовое, невыносимое ощущение присутствия рядом с ним, на нем и внутри него…
Наконец блаженство милосердно покинуло их.
* * *
Джеймса Кёрка разбудил шум дождя.
Какое-то время он не мог вспомнить, где находится и каким образом здесь оказался. Впрочем, вопросы эти казались неважными, поэтому он отмахнулся от них и нырнул обратно в теплую невесомую эйфорию, наполнявшую, казалось, все его тело.
Мягкий стук капель по крыше усыплял его, нашептывал на ушко что-то очень знакомое, и некоторое время ему казалось, что он в доме своей матери, в своей детской кроватке, слушает, как дождь шуршит в ивах за окном спальни. Но что-то здесь было не так, и через пару мгновений он понял, что.
Таких дождей не бывает в Айове.
Новый Орлеан, - подсказало ему сознание, и это открытие не оставило более преград на пути к пробуждению.
Спок.
Кёрк повернул голову и увидел вулканца на расстоянии пары десятков сантиметров от себя. Острые, всегда напряженные черты смягчились, делая его необычайно красивым. Расслабленная во сне изящная рука лежала ладонью вверх, пальцы согнуты. Сглотнув, Кёрк повернулся на бок и принялся изучать мирно спящего вулканца. Внезапно пришло в голову, что ему редко доводилось наблюдать за его сном, и уж точно он никогда не видел такого спокойствия и умиротворения на этом лице. Темные, слегка спутанные пряди волос рассыпались по подушке, и весь он был сейчас невыносимо хрупким, отчаянно притягательным. Джим заметил рыжие блики в безупречной вулканской челке и сообразил, что свечи еще не погасли.
Старинные часы на прикроватном столике показывали половину первого ночи, и Кёрк с изумлением понял, что проспал всего час, или чуть больше, а ведь казалось, что прошла целая вечность.
Он даже не помнил последнего раза, когда спал так крепко.
Он поймал себя на желании пригладить волосы своего любовника, привести их в первозданный порядок - а может, просто хотел прикоснуться, но, не желая его будить, ограничился тем, что вообразил себе, каковы эти волосы на ощупь. Было бы здорово продолжать смотреть на спящего Спока до утра.
Непрекращающийся дождь значительно охладил знойный вечер. Нащупав пальцами ног сложенное у подножья кровати легкое одеяло, он подтянул его за уголок и заботливо укутал спящего вулканца. Не просыпаясь, Спок чуть шевельнулся и повернул свое угловатое лицо к Джиму так, что тот мог видеть изгиб его губ.
И как я раньше ухитрялся не замечать, насколько чувственен его рот?, - озадаченно подумал Кёрк.
Но он знал ответ на этот вопрос. Знал, почему все это никогда не должно было случиться. Вот только оно случилось.
Я и Спок. Мой бог… Годы прошли с тех пор, когда он был с мужчиной в последний раз. Годы – с тех пор, когда он об этом в последний раз думал. Никогда со времен Гэри.
Он был уверен, что это больше не повторится. После смерти Гэри такое казалось невозможным. Разочарования, страдания, оставленные в душе теми злополучными отношениями вспыхнули с новой силой, и Кёрк впервые за пять лет позволил себе вспомнить.
Мы все еще можем оставаться друзьями, Джеймс. Кёрку казалось, что он и сейчас слышит этот мягкий, поддразнивающий голос. Ты же понимаешь, что все к лучшему. Разумеется, все так и было. Они оба с самого начала понимали, что ничего не выйдет. Годами успешно подавляли мучавший их голод, пока жестокие игры со смертью на Денеб IV не увенчались моментом слабости, отчаянным вещественным доказательством конечности жизни.
В глубине души он понимал, что Гэри действовал в порядке самозащиты, отдалившись от него раньше, чем долг заставит Кёрка выбирать между кораблем и их мертворожденными, обреченными отношениями. Все было к лучшему. Возможно даже, со временем их дружба могла бы отправиться от шока.
Но он погиб. А Кёрк жил дальше, притворяясь, что в их жизни не было этих безобразных сцен, а была только дружба.
Непрошенные воспоминания наполнили его концентрированным страхом, и он хотел, ожесточенно, ошеломляюще сильно желал вырвать время из цепких лап вселенной, остановить его течение, замереть в этом самом моменте. Просто лежать и вечно смотреть за тем, как спит Спок. Он смотрел на точеный профиль своего лучшего друга, боясь разбудить его, боясь разрушить эту сладкую реальность.
Только не возненавидь меня, Спок, прошу тебя, - беззвучно шептал он, и эти слова были почти молитвой. Тупая боль вернулась, когда он вдруг вспомнил снова слова Ногуры, и осознал, что, по состоянию на сегодняшний день, он больше не является капитаном звездолета, и когда Энтерпрайз отправится в следующий полет, она отправится туда без него.
Он не представлял, что будет с ним, если Спок отвернется от него. Не знал, сможет ли с этим справиться.
От этой мысли в душе стало абсолютно пусто, и он понял, что больше не сможет находиться наедине с собственными размышлениями.
* * *
Долгое время Спок не ощущал ничего, кроме сладкого забвения, теплой тьмы, что ласкала его своими невесомыми прикосновениями. Он чувствовал себя защищенным. Не было мыслей, не было памяти, не было чувств – только эйфорическое умиротворение, кроткое и нетребовательное. Он дрейфовал в ночном море.
Там были звезды… так много звезд.
Но через какое-то время, мирно укачивающие его до того волны, стали захлестывать с головой, ударяли ему в живот, наотмашь били под ребра. Мягкая ласка теплого течения сменилась прикосновением холодного ветра к обнаженной коже, и это было восхитительное ощущение, оно повторялось снова и снова, приносило с собой острое удовольствие, он больше не хотел цепляться за темноту, и поэтому вернулся – к свету свечей и звукам дождя, мерно стучащего по черепице крыши.
- Доброе утро, - прошептал Кёрк, прекращая заниматься тем, чем занимался все это время, глядя на Спока и мягко улыбаясь. На оливковой коже вулканца безошибочно угадывались блестящие мокрые дорожки, оставленные языком человека.
Обнаженный, он удобно расположился между бедер Спока – мягкое тепло рядом с телом вулканца, и руки бережно упирались в его тазовые кости. Он уже успел начисто вылизать все свидетельства их страсти с плоского живота и теперь прокладывал языком путь вверх – именно ощущение его зубов на чувствительном соске вырвало Спока из объятий сна.
Спок все еще мог чувствовать это легкое покалывание – своего рода остаточные ощущения нежного покусывания.
Что-то глубоко шокирующее было в этой потрясающей близости, в этих руках на его бедрах. Влажные волосы Кёрка завились крупными кольцами, и Спок беспомощно смотрел на них, чувствуя, как горит лицо.
- Тебе нравится то, что я делаю? – поддразнивая его, поинтересовался Кёрк. Его улыбка стала еще шире, встрепанная голова склонилась, и он зарылся носом в темные волосы в паху Спока. Вулканец дернулся, резко хватая ртом воздух, и закрыл глаза, не в силах вынести возмутительно бесстыдного вида раскрасневшихся припухших губ на своей коже.
Кёрк двинулся вверх по телу Спока, задевая грудью чувствительное основание члена, и внезапный прилив крови в паху вырвал из вулканца слабый стон.
- Ты такой отзывчивый, - восхитился Кёрк, и его губы мягко коснулись живота Спока.
- Джим, - Спок пытался отыскать верные слова, но ничего не соображал. Губы Кёрка продолжали вычерчивать на его животе влажные круги, спускались к впадинкам под выступающими тазовыми косточками. Он должен вспомнить что-то важное, должен…
- Ш-ш-ш, - упрекнул его Кёрк. – Лежи смирно.
…и все мгновенно ускользнуло.
-
-
02.03.2014 в 23:33Губы Кёрка скользили по его бедрами, касаясь едва ощутимо, словно крылья бабочки, а потом зубы, дразня, так же легко прикусывали нежную плоть. Инстинктивно Спок пытался отшатнуться от этой пугающей близости, но поза делала побег невозможным, и он только дрожал от мучительного осознания своей наготы.
- Ш-ш-ш, - снова утихомирил его Кёрк, но его голос был куда мягче, чем в прошлый раз. - Не бойся меня, Спок.
Дорожка поцелуев вновь устремилась вверх: невесомые прикосновения губ к бедру, к нижней стороне тазовой кости, мягкие ласки. Сначала ощущения были терпимыми, но, усиливаясь, углубляясь слишком быстро, нежные касания вскоре стали посылать за собой волны дрожи, и когда Спока начало заметно трясти под его прикосновениями, Кёрк начал прокладывать путь вниз.
Кончиком языка он пробежался по узкой дорожке темных волос в паху Спока, периодически легонько задевая нежную кожу зубами, спускаясь все ниже до тех пор, пока источающий невероятный жар член Спока не коснулся его шеи.
- Такой горячий, - прошептал он. – Я представлял себе…
Это признание лишило Спока дыхания. Он не мог открыть глаза, не мог смотреть на человека, чьи губы продолжали ласкать его тело, вышибая из головы все мысли, но невероятным усилием воли он все-таки сумел сфокусироваться:
- Ты представлял? – слабо спросил он.
Медленная пытка на мгновение прекратилась, и наступила тишина.
- Да, - наконец ответил Кёрк, - я представлял, - снова пауза, и только теплые руки продолжают свои неосознанные поглаживания. – Вот только я никогда не позволял себе вообразить, что дело зайдет дальше представлений.
Спок лежал неподвижно, признание Джима с трудом пробивалось через плотную дымку удовольствия, окутавшую его сознание, и он отложил эту мысль на потом, неспособный сейчас на ней сосредоточиться.
Кёрк продолжал медленно скользить все ниже, его щека легко прижималась к растущей эрекции Спока, его мягкие губы едва ощутимо касались темных завитков в паху вулканца, и Спок изумленно слушал совершенно невнятные звуки, которые издает он сам. А потом губы Кёрка сомкнулись на его мошонке, и Спока затопили мучительно-приятные ощущения, он изо всех сил пытался выровнять дыхание, но ничего не выходило, и с губ продолжали слетать беспорядочные, рваные всхлипы.
- М-м-м, так горячо, - пробормотал Кёрк между поцелуями. Спока уже била крупная дрожь, и это обнадеживало. Похоже, не так уж много различий заложила в них двоих матушка-природа.
Кёрк пьянел от запаха и вкуса вулканца, отдавал себе отчет, что способен легко впасть в зависимость от этого наслаждения. Он поднял взгляд и замер, с трудом вспоминая, что должен дышать, теряя голову от вида краски, прилившей к щекам его логичного вулканца, дрожащего всем телом и притягательно, невозможно открытого. Глаза Спока были закрыты, но лицо - совершенно незащищенное, раскрывающее все тайное.
- Спок, - прошептал он, не в силах сдержаться.
Темные глаза распахнулись, и дыхание сбилось окончательно.
Джим не отвел глаз - только склонил голову, и Спок продолжал наблюдать за его действиями. Кёрк уткнулся носом в тяжелую упругую мошонку вулканца и провел по ней языком. А потом повторил это снова. И снова.
Спок опять закрыл глаза. Дрожь волнами пробегала по его напряженному телу, и он едва слышно постанывал.
Кёрк вылизывал его медленно и тщательно, до тех пор, пока член вулканца не стал болезненно твердым. Сильные человеческие ладони продолжали поглаживать его бедра в такт движениям языка.
- Джим, - выдохнул Спок, не в силах остановить себя, - прошу тебя, - его руки беспомощно хватали воздух.
Кёрк удовлетворенно улыбнулся самому себе, и его язык прекратил дразнить мошонку – вместо этого в жесте неторопливого признания прошелся по члену Спока, от основания до самой головки.
Удовольствие было так велико, что Спок не мог даже вздохнуть. Ароматы магнолий, дождя и жасмина текли по его венам – ошеломляющие ощущения, и этот восхитительный, влажный контакт, проникающий, кажется, с самую суть его желания, повторялся снова и снова.
- Ох, - услышал Спок свой возглас – полнейшая откровенность, безоговорочная капитуляция. Звук был хриплым, первородным – олицетворение обнаженной жажды. Он хотел произнести имя человека, собирался умолять его продолжать и никогда больше не останавливаться, иначе он сойдет с ума, но не смог произнести ни слова.
Но он и не думал останавливаться. Он окружал разгоряченное возбуждение Спока желанной влагой, вознося его все выше и выше. Блаженство пело в венах вулканца, обжигало его живот, и это блаженство не имело конца. Возможно, он все-таки сойдет с ума. Кончиком языка Джим отыскал чувствительное местечко под складкой кожи, немного поддразнил его, и яркий всплеск чистейшего экстаза скрутил глубоко запрятанное в головке нервное сплетение.
Придушенный вскрик вулканца и сладкие капли влаги, коснувшиеся губ Кёрка, предупредили того, что Спок уже близок, чертовски близок к точке невозвращения, и понимание того, что это он довел Спока до такого состояния, возбудили его самого до предела.
Он выбрался из своего гнездышка между ног вулканца. Спок издал бессвязный звук протеста, звук сотворивший с Кёрком что-то совершенно невозможное. Привстав, он просунул руки под тело вулканца, приподнял его немного и, не сумев побороть искушения, снова прикоснулся языком к этому чувствительному нервному узелку.
Спок вцепился в его волосы, он задыхался, и вся строгость его образа расплылась, потерялась в страстном желании, сгорела в нем дотла.
Что-то вспыхнуло между ними в то мгновение, когда пальцы Спока коснулись его волос, и на мгновение Кёрк забыл, что должен дышать.
Пожалуйста… Слово проявилось в его сознании абсолютно ясно – отчаянная мольба, идущая из таких глубин, что Кёрк не мог избавиться от чувства полнейшего единства, не мог не выполнить эту просьбу. Его рука сжалась вокруг чувствительной, напряженной до предела плоти любовника, приподняла ее, и он вобрал ее в рот целиком.
Вся сущность Кёрка ворвалась электрическим разрядом глубоко в душу вулканца, даря едва ли не больший восторг, чем невыносимое, влажное тепло, сомкнувшееся вокруг его члена. Она ударила его подобно внутреннему взрыву – внезапная, критическая перегрузка всех чувств, именно та жажда, что долгое время царапалась в его сознании, и он не в силах был более сопротивляться течению такой силы, его разрушительной мощи.
И раньше, чем язык Кёрка успел снова его коснуться, Спок кончил, через его тело одна за другой пронесся каскад волн, дарующих освобождение, в груди было так тесно, что не было возможности вдохнуть, и он практически лишился чувств, а вся бесконечная вселенная сузилась до точки соприкосновения их тел.
Рассудок ускользал от него, и ощущение надежного человеческого тела в руках было единственным, что позволило ему удержаться на краю сознания.
Он медленно возвращался к осознанию действительности, притягиваемый, как магнитом, осязанием дрожащего рядом тела Джеймса Кёрка, ясным отголоском вибрирующего присутствия в его разуме, звуком его имени, слетающим с губ. Спок попытался ответить, попытался сдвинуть руки с того места, где они, жадно ловя бьющийся под кожей человеческий пульс, вплелись в мокрые от пота кудри, но не смог.
Кёрк лежал на нем сверху – податливое, теплое тело, и Спок понял, что мог бы оставаться недвижимым целую вечность, сжимая его вот так, вдыхая запах дождя и их разгоряченных тел, ощущая медленное, спокойное сердцебиение под пальцами – просто лежать всегда и не думать об этих коварных щупальцах, что уже стягивали узлом его жилы, не думать о сверкающем танце мыслей Кёрка под его пальцами.
-
-
02.03.2014 в 23:34Но едва слышный шепот чужих мыслей скребся у виска спок – что – черт побери – только что случилось –
Не отвечать, не говорить ни слова…
о боже – я обкончал всю кровать – а ты даже не дотронулся до меня - Внезапное понимание, горячая, липкая влага на животе, бедрах, неприятная сырость ткани между ног. Вес человеческого тела, затекшие конечности, опустошенность…
но ты ведь дотронулся до меня… сейчас дотрагиваешься… Проницательность, озадаченность, невинное любопытство. Первый укол раскаяния пронзил вулканца своим таким тонким, таким стерильным лезвием, что он почти его не почувствовал. Оно ударило прямо в сердце, погрузилось по самую рукоятку, и он чувствовал появившееся в груди напряжение, понимал, что боль непременно придет – пусть и немного позже…
спок? Имя. Первая просочившаяся капля крови.
спок, что случилось? что не так?
- Все в порядке, т’хай’ла, - хрипло ответил вулканец, расслабляясь, плотно закрывая стальные ворота своего разума перед этим нежным захватчиком.
Но это именно он, Спок, был… захватчиком.
Джим прижался к нему теснее, отдаваясь целиком расслабленности после мощного, ставшего для него полнейшим сюрпризом оргазма.
- Спок? – неуверенно протянул он, не понимая, померещился ему этот беззвучный диалог, или нет.
- Я здесь, - успокоил его Спок, голос его наконец приобрел наконец некоторую твердость. Он вдохнул полной грудью – в первый раз за долгое время, подтянул обмякшее тело человека повыше, себе на грудь и заключил его в объятья. Кудрявая голова тут же пристроилась ему на плечо.
- Что значит это слово? – через некоторое время тихо поинтересовался Кёрк. Голос его звучал слегка застенчиво, и эта застенчивость отчего-то казалась Споку ужасно привлекательной. Только через мгновение до вулканца дошло, что ласковое обращение было произнесено вслух.
- Оно не имеет аналога в Стандарте, - прошептал Спок ему на ухо. Это было правдой и ложью одновременно. Он ненавидел себя за трусость. Скажи ему, - приказывал ему мозг, но он не мог заставить слова сорваться с губ. На мгновение прижав человека к себе еще теснее, он перекатил его на кровать, и обнял так крепко, словно пытался защитить от всего мира. Удовлетворенно вздохнув, Кёрк повозился, устраиваясь удобнее в этом гнездышке, прижимаясь спиной к груди вулканца, ягодицами к его бедрам. Спок уткнулся лицом в его шею, вдыхая его запах, и закрыл глаза.
Этот момент был бесценным даром, сладкой передышкой, отдохновением души. Но он не заслуживал такого дара.
Кёрк заснул почти мгновенно. Вулканец просто обнимал его какое-то время, слушая звук его дыхания. Так много радости, так много, что ростки вины и тревоги просто не в силах пробиться через нее, завладеть им полностью. Невозможно не чувствовать чистейшее, ошеломительно яркое ликование сознания спящего рядом человека.
Возможно ли, что он не отвергнет… достаточно ли он силен для того, чтобы справиться с тем, что я должен ему поведать… А вдруг он будет – против всякой логики – нет, не смей даже надеяться на это – будет моим?
Свечи погасли. Дождь снаружи прекратился. Кёрк спал в блаженном неведении. Через некоторое время, Спок сдался и приподнялся на локте, чтобы иметь возможность смотреть в это умиротворенное, тонущее в сумраке лицо, жадно, словно умирающий от жажды путник, впитывать его светлый образ. И когда он не мог больше удержаться от соблазна, то дотронулся, едва-едва, до той частицы в себе, которой не было там прежде - крошечного, еле ощутимого зачатка вулканской Связи.
Кёрк пошевелился, хотя Спок не прикасался к нему – по крайней мере, не прикасался руками.
Осознание грандиозности произошедшего захлестнуло его с головой, и дыхание перехватило. Это реальность, все это действительно с ними случилось. Как он мог не предвидеть того, что на самом деле было единственным возможным исходом? Как мог он позволить себе поверить в то, что он может отдаться во власть Кёрка, разделить с ним то, что они разделили этой ночью, и остаться нетронутым его сверкающим сознанием? Степень его слепоты могла бы заставить его расхохотаться вслух… или заплакать.
Их разумы уже были частично объединены, так как же они могли не дотянуться друг до друга, не сплестись так же прочно, так же безвозвратно, как сплетались этой ночью их тела?
И как, во имя всех его предков, он мог забыть, что Джеймс Кёрк всегда был тем человеком, что отдает удовольствию всего себя, человеком, чья любовь всегда была яростна, глубока… и мимолетна, как распустившийся цветок?
Спок смотрел на спящего человека до тех пор, пока все еще мог сопротивляться настойчивому зову накатывающей на него дремоты. Он должен ему сказать – других вариантов просто нет. Нет выбора, и с этим нужно смириться. Нелогично думать о том, что нельзя изменить.
Голос, звучавший сейчас в голове, был голосом отца, и он следовал за ним по пути к временному успокоению во тьме его сна.
tbc.
-
-
03.03.2014 в 08:49