Название: Сады Эксбери
Автор: ~Nagini~Бета: VelvetpurrРазмер: мини, 1039 слов
Канон: RPF
Персонажи: Леонард НимойКатегория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Написано по следующей заявке с инсайда:
Ребята, а напишите-нарисуйте что-нибудь про его рукоделье. Он же мастерил своими руками, теплицей занимался, выращивал там что-то. Так и вижу такой рисунок: солнечный, светлый, руки его, а в руках — росток. Или фик про это: неторопливый, философствующий, размышления всякие... Примечание: Действие фика происходит ориентировочно в 1974 году. Текст содержит иллюстрацию
-tafa.
Размещение: только после деанона с разрешения автора
читать дальше
Дорожка из красного кирпича. Перехватив понадежнее поднос с проросшими черенками, Леонард огибает бассейн, протискивается в узкое пространство между пластиковым столиком и пляжным шезлонгом Сэнди и останавливается, полной грудью вдыхая свежий вечерний воздух — такой, какой бывает в Уэствуде только в самом конце апреля. Жаль, кирпич под ногами красный, а не желтый. Прикрыв глаза, он пробует вообразить себя героем сказки Баума. Нет, на Дороти он, разумеется, не тянет — как, впрочем, и на Железного дровосека, Страшилу или Трусливого Льва, но он не против побыть и Тотошкой. Что бы он попросил у волшебника из страны Оз? Побольше свободного времени? Побольше терпения? Побольше любви? Он беззвучно усмехается и качает головой. Все это в его руках. Так же, как и хрупкие черенки домашней спаржи, которые ждут не дождутся его внимания.
Ногой приоткрыв дверь в студию, Леонард проскальзывает в скромно обставленное помещение, аккуратно пристраивает поднос с черенками на край верстака и разминает затекшие руки. В студии почти темно, но небольшая теплица таинственно поблескивает в последних лучах заходящего солнца, и круглобокие капли влаги медленно, словно ленивые жирные гусеницы, сползают по ее пластиковым стенкам. Его маленький рай. Его личные Сады Эксбери. Его укрытие от всех земных бед.
В теплице влажно и душно, пахнет богатым черноземом, комплексным удобрением и свежей зеленью. Горшки для новой партии спаржи он заготовил еще с утра, и теперь остается только аккуратно воткнуть трехдюймовый черенок в неглубокую лунку, щедро присыпать землей, и дело сделано. Работы минут на десять — не больше, но Леонарду отчего-то не хочется уходить так скоро, хочется побыть здесь до тех пор, пока не сядет солнце, и тогда он осторожно снимает защитные колпаки с уже подросших саженцев и берется за пульверизатор. Нежные ростки нуждаются в ежедневном опрыскивании и проветривании, но ему не каждый день удается попасть в теплицу. Пару раз он просил детей опрыскать спаржу, и они даже нехотя соглашались. Вот только Леонард отлично знал, что Адам врет, глядя ему в глаза, когда говорит, что да, конечно, он все сделал. Сын мог бы обмануть желающего поверить отца, но хрупкие ростки не обманешь. Они нуждаются в любви так же сильно, как во влаге и кислороде, и, подобно людям, вянут, склоняются к земле, когда не получают необходимого.
Закончив опрыскивание, Леонард наконец подходит к подготовленным для посадки горшкам и принимается формировать лунки. Погрузив пальцы во влажный, обогащенный перегноем грунт, он прикрывает глаза и думает о Ванах — скандинавских духах природы, что даруют почве плодородие. Он знает, что это глупо, но не может ничего с собой поделать: когда-то давно он прочитал о том, что во время посадки нужно обращать мысли к прекрасному, и тогда светлая энергия напитает будущее растение жизненной силой. Однажды Сэнди застала его в такой вот позе — длинные ловкие пальцы до середины второй фаланги погружены в землю, глаза прикрыты и мечтательная улыбка на губах. Смутившись донельзя, он все же рассказал жене о духах и энергии, но она даже смеяться не стала, только покрутила пальцем у виска.
Верьте — не верьте, а спаржа у Леонарда растет отлично, хотя он не имеет никакого опыта садоводства. Да и откуда бы, при его детстве, проведенном в нищем бостонском каменном мешке? Иногда он думает, что ошибся с выбором профессии, что был бы куда счастливее, если бы работал с животными или растениями — уж они-то умеют быть по-настоящему благодарными — но, к счастью, такие мысли посещают его голову нечасто. На самом деле, он отлично знает, что находится именно там, где ему суждено быть.
Он сажает черенки и напевает под нос что-то лирическое — останови его сейчас кто и спроси, что он пел, он бы, наверное, и сам не вспомнил, но это успокаивает, умиротворяет. Вдруг один из хрупких побегов переламывается в его руках, и сердце простреливает болью. Это он виноват, он не доглядел. Леонард смотрит на зеленый стебель, видит, что надлом старый и давно заветрился, понимает, что в случившейся потере его вины нет, но от этого почему-то не легче. Несколько секунд он баюкает сломанный росток в ладони, словно выпавшего из гнезда птенца, но потом собирается и опускает его в мусорное ведро. Есть на свете вещи, справиться с которыми человек не в силах, и этих вещей не так уж и мало.
Закончив работу, он отходит от длинного стола и любуется на дело своих рук. Спаржа, которую он посадил месяц назад, уже почти взрослая, и скоро он сможет собирать урожай. На покрытых плотной кутикулой упругих зеленых ветвях, словно алмазы, сверкают капельки воды, крепкие стебли уверенно тянутся к свету, и Леонарда вдруг до глубины души трогает простая красота домашнего растения — трогает так сильно, что нестерпимо хочется разделить с кем-то это чувство. В это мгновение во дворе раздается шум и неразборчивое чертыханье: Леонард даже не сомневается, что его сын, как обычно, споткнулся о каменную приступку, что находится справа от крыльца.
— Адам! — поддавшись порыву, громко кричит он в восторге от того, что есть с кем разделить охватившую его радость.
— Что? — раздается в ответ недовольный голос сына, и у Леонарда в груди что-то обрывается. Ну зачем он позвал? Что он собирался ему сказать?
И он не отвечает.
Пару минут спустя Адам все же вваливается в студию, на ходу застегивая блестящую куртку: ну конечно, он собрался на очередную вечеринку.
Леонард еще раз мысленно ругает себя за то, что пошел на поводу у эмоций, но все же берет в руки два горшка со спаржей и подходит к сыну.
— Посмотри, этот я вырастил из черенка, а этот — из семечка, — горделиво улыбается он, но Адам смотрит на него с таким непониманием на лице, что Леонард тут же начинает чувствовать себя полным идиотом: взрослый мужчина, известный актер, облаченный в махровый халат и домашние тапочки, показывает спешащему к друзьям сыну-подростку два кустика спаржи. Нелепее ситуации и не придумаешь, в самом деле.
— Это здорово, ага, — скучающе отзывается Адам и направляется обратно к двери. На самом пороге он оборачивается и добавляет: — Папа. Ты же понимаешь, что ты больше не на «Энтерпрайз», правда?
Леонард понимает. Он же не дурак. Конечно, он все понимает. Он понимает куда лучше, чем хотелось бы думать Адаму. Вот только почему же ему иногда кажется, что люди, что работали с ним бок о бок на «Энтерпрайз», больше похожи на семью, чем его настоящая семья?
Он качает головой и глубоко вздыхает, ставит горшки со спаржей на место и прикрывает тепличные окна, берет старую заляпанную масляной краской тряпку и как попало оттирает с ладоней землю, а потом отправляется домой. Хорошо, что Сэнди сегодня у подруги. Хорошо, что по телеку сегодня Барнаби Джонс. Хорошо, что он еще днем заморозил упаковку льда.
@темы:
Leonard Nimoy,
джен,
Мои авторские фики,
Фанфики
Которое о том, как все пишут фики на Энтерпрайз?
Это совместное творчество доброй половины команды. Из ввернутых в повествование фиков, я писала только фик Дженис Рэнд
Приложила)) Но, увы, уже не помню, кто что писал
о, да
+++
Ой, точно, твоя же! Ты мне говорила, а я забыть ухитрилась
Две склеротичные идиотки... ))))
точно
Сын потом проявил себя как тот еще зараза со своей книжкой ((
Нет на свете таких слов, чтобы описать его руки, да
рада, что понравилось
helen stoner,
самый
Сын потом проявил себя как тот еще зараза со своей книжкой ((
Увы
Джули. Да, она значительно больше
Это радует ))