жЫлбЫлбЫт

Кончается срок действия прав. Поехала проходить шоферскую комиссию. С похмелья (ну, так вышло))).
А шери повез Хантера на кастрацию (операция вечером, на ночь оставят в стационаре, забрать завтра, ужас, ужас).
Дорогое мироздание! Пусть сегодняшний день ради разнообразия пройдет без эксцессов

@темы: из жизни пресмыкающихся, Кошки, тараканьи бега

---

ПЧ

 Londo_Mollari,  G*Kar!, добро пожаловать
а вы случайно не один и тот же человек?

Празднично-прекрасного вам в качестве приветствия И да, ко мне на "ты".

@темы: William Shatner, Star Trek, Leonard Nimoy, DeForest Kelley, Uhura, Sulu, Chekov, Scotty, Spock is love, Movies I-VII, Kirk, McCoy

---

Побежали читать!

@темы: Star Trek, фандомное

---

ПЧ

 Ai Mizu,  Hugilmeena RainRay,  LNG,  nysika,

рада приветствовать у себя Ко мне на "ты", а к вам?

@темы: Гарри Поттер, Star Trek, TOS, добро пожаловать в мое сумасшествие

---

Мой перевод с K/S-календаря 2016: "Остроухое рождественское чудо"

Название: Остроухое рождественское чудо
Переводчик:  ~Nagini~
Оригинал: Elf in my Bed by Fugitive, запрос отправлен
Ссылка на оригинал: Elf in my Bed
Размер: миди, 5247 слов в оригинале
Канон: TOS
Пейринг Джеймс Кёрк/Спок
Категория: слэш
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Рождественским утром Джим Кёрк обнаруживает в своей постели прижавшегося к нему вулканца. Пожалуй, это самое лучшее рождественское утро на его памяти, вот только есть одна загвоздка: Джим не представляет, как Спок оказался в его койке, и ровным счетом ничего не помнит об их первой совместной ночи.
Примечание: Переведено специально для новогоднего календаря на К/S-сообществе.
Размещение: только с разрешения автора


Капитан Джеймс Т. Кёрк сонно поерзал в постели и открыл глаза. Виски тут же заломило от боли, перед глазами поплыл туман, но Кёрк все же сообразил, что находится в собственной каюте. И какого черта накануне он не принял ничего от похмелья? Застонав, он повернулся на бок. Точнее, попытался повернуться.

Похмелье вообще странная штука. Иногда оно не отпускает все утро или даже целый день. А иногда, точно как сегодня, из мучительного кошмара способно мгновенно трансформироваться в едва ощутимое недомогание. И зависит это, в первую очередь, от того, что ты обнаружишь с утра в своей кровати. Длинноногое, тяжелое и слишком горячее тело, с комфортом устроившееся рядом, не сдвинулись даже на миллиметр, когда, развернувшись, Джим напоролся на это препятствие. Однако сонные и безумно притягательные темные глаза открылись в тот же миг и устремили на него полный притворной укоризны взор. В этих глазах застыло такое явное предложение, что Джим, по чести сказать, на секунду уверовал в то, что рядом с ним в постели находится вовсе не вулканец.

— Доброе утро, Джим, — сыто промурлыкал его старший помощник, и в его глубоком голосе прозвучала удивительная нежность.

Джим сглотнул и попытался собрать себя в кучу. Ему понадобилось немало времени, чтобы найтись наконец с ответом.

— Э-эм. Спок?

— С рождеством, — голос стал еще глубже и мягче. Вулканцы могут издавать такие звуки только если накачаны наркотой до полубессознательного состояния. Или если отходят от чудовищного похмелья.

Кёрк невнятно хрюкнул в качестве согласия и глупо вытаращился на Спока.

Нервная дрожь сотрясла сильное тело, к которому он все еще прижимался, и первые признаки неуверенности исказили строгие вулканские черты.

— Надеюсь, ты не против моего присутствия, Джим. Учитывая обстоятельства, — в глубоком голосе прозвучали гортанные нотки, и капитан некстати подумал об урчащем ягуаре, — я решил, что это уместно. Однако, если по земным обычаям мои действия неприемлемы, то я немедленно удалюсь, — в глазах Спока застыла такая надежда, словно бы от ответа Джима зависела его жизнь.

— А... хм... нет, это... эм... нормально. То, что ты здесь, я хочу сказать. Да... точно.

— Все в порядке, Джим?

— Да... в порядке.

— То есть ты хочешь, чтобы я остался?

— Да, — Джим Кёрк не стал бы капитаном звездолета, если бы игнорировал свое феноменальное везение в любом из его многочисленных проявлений. И уж тем более, он не станет оставлять его без внимания, когда везение рождественским утром подкинуло ему в постель счастливого и, возможно, сексуально удовлетворенного вулканца. И теперь, если бы ему еще удалось понять, как Спок тут оказался, то Кёрк смог бы наконец избавиться от ощущения, что он все еще спит и видит прекрасный сон, и начать извлекать выгоду из сложившейся ситуации. Только не упусти этот шанс, — в отчаянии сказал самому себе Джим.

— Ну конечно, я хочу, чтобы ты остался! — слишком громко выпалил он.

Спок прижался покрепче и снова обратился к нему тем же мурлычущим тоном, что напрочь сносил крышу капитану с тех самых пор, как он проснулся:

— Хочешь меня поцеловать?

Рот Джима от изумления приоткрылся, и это явно показалось Споку привлекательным: он слегка наклонился вперед, и капитан, в свою очередь, тоже потянулся навстречу, боясь создать впечатление, что он не готов быть вовлечен в активность данного рода, и тем самым невольно прогнать вулканца из своей постели.

Их губы встретились, и Джиму показалось, что его нервные окончания плавятся. Ощущения были очень странными: словно бы тебя окунули в бочку с медом. Он целовал Спока осторожно, позволяя вулканцу удерживать инициативу. Спок целовался с энтузиазмом, но очень аккуратно — собственно, как вулканец, который старается не повредить хрупкую человеческую плоть. Однако все происходящее не казалось Джиму незнакомым, и он вдруг подумал, что они со Споком прошлой ночью наверняка целовались не один раз. Черт бы его побрал, но он был не способен восстановить в памяти ни единой детали их первой интимной близости!

Руки Спока, горячие и сильные, тянули Джима к себе, и капитану казалось, что он вплавляется в кожу вулканца, как в подтаявший воск. Спок глубоко вдохнул и тут же выдохнул, его дыхание обожгло шею Кёрка, словно суховей. Джиму бы и в голову не пришло, что это может так сильно ему понравиться. Но непонимание продолжало грызть его изнутри.

— Итак, прошлой ночью... — пробормотал он.

— Да?

Черт побери, — подумал Джим и предпринял еще одну попытку:

— Мне казалось, ты захочешь поговорить о том, что произошло, — он касался шеи Спока невесомыми поцелуями, полагая, что вулканец делал для него то, что нравится ему самому. Так оно, похоже, и было, поскольку тело Спока напряглось еще сильнее.

Однако ответ вулканца был удручающе расплывчат:

— Я весь внимание.

Пытаясь скрыть разочарование, Джим поочередно поцеловал заостренные кончики ушей и рискнул:

— О, да, я помню...

— Помнишь? — прошептал Спок и тут же с шумом втянул воздух, когда Джим вобрал кончик его уха в рот и прикусил.

— Да.

Вулканец промолчал. Джим с волнением вгляделся в его лицо и обнаружил на губах загадочную улыбку. Разрази меня гром, почему он улыбается?

— Я соответствовал твоим ожиданиям? — шепнул капитан ему на ухо.

Спок повернулся и запечатал губы Джима долгим, влажным поцелуем, а потом мягко отстранился.

— А ты как думаешь?

Отчаяние Джима было готово хлынуть через край, но ему удалось подавить разочарованный вздох.

— У меня есть повод сомневаться? — уклончиво поинтересовался он и, скользнув губами по щеке Спока, поцеловал изогнутую бровь, а потом уткнулся носом в гладкую челку. Спок закрыл глаза и чуть подался навстречу.

— Полагаю, что нет, — прошептал он, и Джиму вдруг показалось, что в голосе вулканца прозвучало... веселье? Джим скрипнул зубами, и Спок вздрогнул.

— Забыл о твоем чувствительном слухе.

— Это было... — Спок умолк, наслаждаясь поцелуями Джима, — ...неожиданно.

— Неожиданно?

— Тебя что-то беспокоит, Джим? Люди так сжимают зубы только когда оказываются в неприятных ситуациях.

— Я в порядке. Не вижу ничего неприятного в данной ситуации. Так ты останешься?

Спок на мгновение растерялся из-за такой резкой перемены темы.

— Капитан?

— Останешься со мной на весь день? Нам обоим сегодня не нужно на смену.

— Если тебе так хочется, — отозвался Спок чуть ли не благоговейным шепотом.

— Да. Определенно.

— Мне нужно в душ, — вдруг сообщил Спок.

В одно мгновение тепло вулканца исчезло, оставив вместо себя пустоту и глубокое недоумение.

— Ч-что? Сейчас?

— Да, сейчас, — ответил Спок уже от двери в их общую ванную. Джим перевел взгляд на компьютер и выждал десять секунд.

В душе Спок неуверенно переступил с ноги на ногу и перед тем, как включить воду, прислушался. Он уловил щелчок, тихое жужжание включившегося компьютера и приглушенный голос Джима: "Архив корабельных камер видеонаблюдения. Столовая... с одиннадцати вечера вчерашнего дня до... семи утра сегодняшнего." Спок приподнял бровь и, помрачнев, ступил в душевую кабину. Ну пусть попытается.

Ледяные струи воды ударили Споку в грудь, заставляя задохнуться и ослабевая возбуждение. Спок выровнял дыхание, не позволяя холоду одержать над собой верх, а потом подавил небольшой приступ гордости от того, что удалось взять свое тело под контроль.

В это время оставшийся в каюте Джим облачился в халат и вцепился в консоль управления компьютера, просматривая вчерашние записи на ускоренном воспроизведении. Примерно в полночь он увидел Спока, замершего в самом центре заполненной членами экипажа столовой. Несмотря на праздник, тот был совершенно трезв, но на его руку тяжело опирался абсолютно нетрезвый капитан. Джима передернуло, когда он увидел, как он неуклюже наклонился и жарко поцеловал Спока в щеку: хуже того, затем он навалился на него так, как никому другому — пьяному или трезвому — Спок бы никогда не позволил. Однако вулканец только мельком глянул на Джима с явной... теплотой во взгляде. Внутренности капитана от стыда чуть узлом не завязались, когда он заметил, как его вчерашнее "я" сцапало ладонь Спока в свою. Щеки вулканца слегка позеленели, и он осторожно высвободил руку.

В это мгновение в кадре появился доктор Маккой, дружески обнял Джима и крайне жизнерадостно сообщил что-то Споку. Спок развернулся, кивнул им с достоинством, слегка поклонился... и покинул столовую.

Джим недоуменно моргнул и еще раз проиграл ролик, качая головой.

— Каюта старшего помощника, — минуту спустя шепнул он компьютеру. — Начиная с полуночи.

Экран покраснел, и появилась каюта Спока. Двери с тихим свистом раскрылись, впуская хозяина, который, войдя внутрь, замер и поднес руку к своей щеке, а потом перевел взгляд на ладонь и пробежался по предплечью кончиками пальцев. Лицо его приняло какое-то странное выражение, и он задумчиво посмотрел на дверь. Затем повернулся в сторону ванной и, помедлив, вошел внутрь. Две минуты спустя он появился, облаченный в черную пижаму, устроился на койке и закрыл глаза.

Джим снова моргнул. Озадаченно нахмурившись, он включил перемотку. Вулканец не шевелился, так что Джим ускорил ее до максимума, не отрываясь, глядя на экран до тех пор, пока Спок внезапно не исчез из койки. Картинка тут же потемнела. Джим перемотал назад и замедлил воспроизведение. Спок лежал в постели и явно спал, затем резко сел, склонил голову так, словно прислушивался к чему-то, потом посмотрел прямо в объектив видеокамеры и произнес: "Остановить запись".

Джима наполнило разочарование. В этот миг в ванной раздался шум, и он, быстро выключив монитор, нырнул в койку и притворился спящим.

Теплая рука вулканца мягко надавила на его плечо. Джим повернулся. Замешательство в его взгляде было абсолютно искренним.

— Почему ты в униформе? — рассеянно поинтересовался он.

Спок погладил ворот капитанского халата, а потом потянул его на себя, частично обнажая грудь Джима.

— Мне необходимо кое-что сделать, прежде чем мы оба сможем насладиться выходным. Кроме того, в лабораториях проводится эксперимент, который нельзя оставить без внимания на сорок восемь часов. Я вернусь через один час и пятнадцать минут, Джим.

Джим сонно пожал плечами и сказал:

— Ладно.

Наклонившись, Спок поцеловал его, и Джиму снова показалось, что он сейчас просто вплавится в койку, но вулканец быстро отстранился и слегка нахмурился.

— Ты кажешься рассеянным, Джим. Есть какие-то затруднения, требующие твоего внимания?

Джим поколебался, но все же ответил:

— Ничего серьезного, Спок. Просто нужно кое о чем поразмыслить.

— Я не сомневаюсь в том, что ты способен справиться с любым затруднением, Джим.

Кёрк кивнул.

— Увидимся через час с четвертью.

Он проводил Спока взглядом, а затем снова устремился к консоли компьютера.

— Каюта капитана, начиная с часа ночи и до утра.

Он наблюдал, как он сам ввалился в каюту на ожидаемо нетвердых ногах, тут же рухнул на койку и моментально погрузился в крепкий сон. Нахмурившись, Джим ускорил воспроизведение. Время потекло быстрее, но и в два часа ночи, и в три он все еще спал... До семи утра не было никаких изменений, а потом экран потемнел. Кто-то вручную остановил запись.

Джим был в полном замешательстве.

— Столовая. Начиная с четырех часов и до утра, — приказал он компьютеру и принялся наблюдать за подвыпившими членами экипажа. Кто-то громко расписывал присутствующим непревзойденные вкусовые качества бурбона из Кентукки, и характерный акцент не оставлял сомнений в том, что этим кем-то был главный инженер. — Вторая камера, — скомандовал капитан, и в кадре появились Боунс со Скотти. Они стояли в обнимку и изучали содержимое стаканов друг друга. Джим смотрел на них до тех пор, пока они не исчезли, а потом вернулся к первой камере и обнаружил их в дверях столовой.

— Пойду найду Спока. Он никогда не спит, — сообщил Маккой и исчез.

Джим выпрямился. Боунс!

— Доктор Маккой, — позвал он, стукнув по кнопке интеркома.

— Доктор Маккой доступен только в случае экстренной ситуации, — отозвался компьютер.

— Обойти блокировку. Боунс!

В ответ тут же полился поток цветистых выражений, но Джиму было наплевать. Ему необходимо разобраться в том, что произошло между ним и Споком прошлой ночью, иначе он попросту свихнется.

— Ты где? — спросил он у Боунса.

— Где и положено, — проворчал доктор. — А именно, в своей постели. Отстань. А если у тебя от выпитого глаза полопались, то иди в лазарет и доставай там Кристину.

— Мне нужно с тобой поговорить.

В речь доктора добавилось еще несколько оттенков.

— Оставайся на месте. Я приду в твою каюту, Боунс.

Джим ухитрился одеться и добраться до жилища доктора, ни разу не покачнувшись, в рекордно короткие сроки, однако к тому моменту, когда он прибыл на место, он проклял ром и все его производные несчетное число раз.

— Что, во имя всего святого, может быть настолько важным, что ты решил помешать человеку спокойно умереть?

Джим помолчал некоторое время.

— Отвечай мне, черт тебя дери! — не выдержал Боунс.

— Спок. Дело в Споке.

— Ничего нового ты мне сейчас не сообщил. Что на этот раз? — хрипло поинтересовался Боунс.

— Ты нашел его вчера ночью, когда ушел из столовой? — спросил Джим.

— Не-а. Странно вышло. Я дошел до его каюты, кажется, даже воспользовался медицинским кодом доступа, но его внутри не оказалось.

— Так ты его не видел? Не говорил с ним? Вот черт!

— А что, он пропал? — в голосе доктора прозвучало беспокойство, но оно явно было напускным.

— Нет, он на мостике.

Боунс устремил на капитана полный ярости взгляд, больше всего на свете желая, чтобы тот отвалил наконец куда подальше и дал ему спокойно сдохнуть. Решив не доводить несчастного, Джим развернулся и покинул каюту доктора.

Вернувшись к себе, он какое-то время задумчиво рассматривал пустой монитор, а потом предпринял еще одну попытку.

— Компьютер? Воспроизвести все голосовые команды, отданные старшим помощником Споком начиная с полуночи, — приказал он и едва не подпрыгнул от неожиданности, когда в это самое мгновение на экране возникло лицо Спока.

— Мостик капитану Кёрку.

Быстро оправившись, он успел уловить плещущееся в глазах Спока веселье.

— Кёрк слушает.

— Отчет о состоянии корабля, капитан. Все системы в норме, передаю управление мистеру Кайлу.

— Спасибо, мистер Спок.

— Конец связи.

Джим направился к шкафчику, достал ром и намешал себе "Собачий хвост" в надежде на то, что коктейль поможет справиться с похмельным синдромом и хоть немного прочистит мозги. Вернувшись к монитору, он скомандовал:

— Компьютер, воспроизвести все голосовые команды.

— Все записи были стерты мистером Споком, капитан.

— Серьезно? Больше тебе нечего сказать?

— Какой журнал вы хотели бы прослушать, сэр?

— Это был сарказм, тупое ты ведро с гайками! — Джим прикусил язык, понимая, что спорить с компьютером бесполезно. — Забудь.

Он пару раз глубоко вздохнул.

— Я точно об этом пожалею, но, компьютер, есть ли записи того, что происходило в каюте мистера Спока между полуночью и семью утра?

Ответ был предельно ясен:

— Нет.

— Почему нет?

— Отслеживание этой зоны не запрограммировано.

— Гребаное дерьмо! Приказ капитана!

— Вы не задали вопрос. Для получения ответа необходимо сформулировать запрос.

Теперь пришла очередь Джима разразиться тирадой, полной цветистых выражений. Он сел, стукнул кулаком по консоли управления, уткнулся лбом в сложенные руки, и именно в это мгновение открылись двери и вошел Спок. Вулканец замер, изучая капитана.

— Джим? Что-то случилось?

Джим хотел было солгать, но внезапно решил, что Спок определенно заслуживает правды. Поколебавшись и справившись с коротким приступом отчаяния, он все же признался:

— Спок, я ничего не помню о том, что произошло прошлой ночью. Мне так жаль, я, наверное, был слишком пьян. Боже, мне так неловко.

И вот теперь, — подумал Джим, — самое прекрасное чудо из тех, что со мной случались, осознает, что совершает большую ошибку, развернется и уйдет прочь. А потом наверняка запросит перевод на другой корабль.

Спок медленно приблизился и остановился рядом с капитаном. Подняв голову, Джим взглянул на своего старшего помощника, и слабый призрак надежды возродился в его душе. Лицо Спока выражало нечто странное. Джим нахмурился: неужели вулканец чувствует себя виноватым?

— Джим, — в глубоком голосе прозвучало явное раскаяние. К изумлению Джима, Спок присел на корточки и сжал его руку, а потом принялся поглаживать запястье и костяшки пальцев. — Между нами ничего не происходило прошлой ночью.

В голове снова помутилось. Теперь Джим точно ничего не понимал.

— Что?

— Ты решил, что между нами что-то было, и мне не хватило силы воли, чтобы разуверить тебя в этом предположении.

— Ты... погоди, но этим утром я обнаружил тебя в своей койке.

— Да.

— Голым, между прочим, — ласково напомнил Джим.

— Не спорю, — Спок, похоже, снова развеселился.

— И как тогда это называется?

— Подарок.

— Подарок?

— Рождественский подарок, который я преподнес тебе после некоторых колебаний, не будучи уверенным в том, что ты готов его принять.

Повисла тишина. Джим раздумывал, хватило бы ему самому смелости, чтобы совершить то, что совершил Спок. Пробраться к нему в каюту, только надеясь на то, что вулканец будет ему рад. Он вгляделся в глаза Спока.

— Это был смелый поступок.

— Да, — согласился Спок. — Но, учитывая гипотетическое вознаграждение, коэффициент риска был приемлемым.

— Так ты поэтому утром от меня сбежал? Поэтому вел себя как кошка на раскаленной крыше? Решил, что я тебе не рад?

— Нет. Дело в том, что... Когда ты продемонстрировал полную уверенность в том, что накануне мы были вовлечены в... сексуальное взаимодействие, я оказался в затруднительном положении. Мне не хотелось инициировать активность такого рода, когда ты не сомневаешься, что это уже не первый эпизод интимной близости между нами. Мне казалось, что это слишком похоже на... обман. Тем не менее, твой теплый прием возбудил во мне определенного рода желания, и мне с трудом удавалось себя контролировать.

Спок переплел пальцы с пальцами Джима, и у того просто сердце зашлось от нежности.

— Дальнейший физический контакт, без всякого сомнения, привел бы к мелдингу, и согласно земному выражению мне не удалось бы больше "утаивать шило в мешке", поэтому пришлось тебя оставить.

— Твоя хитрость просто поражает, Спок.

— Спасибо, капитан. Приятного рождества.

— У нас есть еще пятнадцать часов в запасе для того, чтобы сделать его поистине приятным, Спок.

Изящно изогнутая бровь приподнялась.

— Что у тебя на уме, Джим?

— Ну-у, не знаю. В наличии имеется теплая постель, согласный на все вулканец... и предложение вступить в "сексуальное взаимодействие", — Джим улыбался, как чеширский кот. — Кстати, как тебе хватило выдержки не воспользоваться тем, что я пьян в стельку? Невероятная сила духа, Спок.

— Итак, — с надеждой протянул Спок, рассматривая койку. — Может, мы уже... — он поднялся, не выпуская ладоней Джима, и потянул человека в спальную зону.

— О, да, — выдохнул Джим и последовал за Споком. Тот остановился у края койки, отпустил наконец руки Джима и принялся осторожно стягивать с него капитанскую форменку. Отбросив ее на пол, он принялся разглядывать открывшуюся взору обнаженную грудь. Тело вулканца прошила мелкая дрожь, он наклонился и коротко поцеловал человеческие губы, затем щеки и шею.

— Спок... — выдохнул Кёрк.

Руки Спока уже сражались с застежкой на брюках Джима, и только тогда до капитана дошло, что вулканец все еще полностью одет. Он принялся порывисто стягивать с него униформу, наслаждаясь ощущением слишком горячей по человеческим меркам кожи.

Джим опустился на колени и снял со Спока сапоги. Вулканец отпихнул их в сторону, потянул Джима на себя, а затем толкнул на койку, чтобы наконец избавить его от брюк и обуви, горячими ладонями оглаживая ноги по всей длине. Джима сотрясла дрожь, и он, сжав Спока в объятии, перекатился, подминая его под себя. Он хотел что-то сказать, но не смог, полностью захваченный красотой великолепного стройного тела, чуть приоткрытого рта, бездонных темных глаз.

Тесно прижимаясь к обнаженной зеленоватой коже, Джим поцеловал вулканца и был вознагражден низким стоном удовольствия, прошившим его насквозь, словно нож подтаявшее масло, пускающим огонь по нервам. А когда Спок в рефлекторном ответе на физическую близость неуверенно поднес пальцы к его лицу, Джим осознал, что в это мгновение сливаются не только их тела, но и их ощущения.

— Войди в мое сознание, — кивнув, прошептал он.

Пальцы порывисто прижались к его виску, и следом прозвучали уже знакомые ритуальные слова: "Мой разум к твоему разуму, мои... мысли...." — вулканец тяжело дышал и, кажется, продолжать был не в силах. Но этого было достаточно. Внезапно Джим почувствовал себя так, словно выпрыгнул из шаттла на высоте двадцать тысяч метров. Дух вышибло из тела, и на пару мгновений все мысли покинули голову, а потом что-то иное яростно ворвалось в его разум, что-то темное, могущественное, невероятно сложное. Он шокированно выдохнул, чувствуя, как вулканец страстно оглаживает его тело, успокаивая, покрывает его горячими поцелуями. Глаза Спока были широко открыты, рука все еще прижималась к лицу Джима, но этот контакт теперь был наполнен нежностью, хотя Джим и не понимал, как он сумел определить разницу.

Он попытался заговорить, но сообразил, что речевые центры ему не подчиняются. Вместо этого голос пророкотал в его собственном сознании: Спок? Но он сам был Споком и тут же услышал, как в ответ прозвучало его имя. Джим вдохнул и ощутил, как расширились мощные вулканские легкие. На какое-то время он забыл о реальности и сконцентрировался на том, что происходит в его голове. Он чувствовал восхищение вулканца, слышал его слова: Твой разум... твое сознание — только твое... — Конечно, — согласился Джим и вдруг заметил, что где-то на заднем плане едва ощутимо мелькают расчеты, научные формулы и данные утреннего эксперимента. В бесконечных лабиринтах их объединенных сознаний один за другим возникали ощущения Спока, улавливающего малейшие шумы, доносящиеся из коридора, анализирующего выражение лица Джима — не причинить боль — впитывающего жар, разливающийся по их телам. А какую-то другую часть сознания Спока затапливало наслаждение.

Почему не отдаться этому целиком? — спросил Джим и, не понимая, как ему это удается, потянул разум Спока на себя, показывая то, что для человека так естественно. Спок не сопротивлялся, но его глаза расширились от изумления. — Так значит, когда ты любишь, то отдаешь этой эмоции всего себя? Когда чувствуешь, то полностью растворяешься в ощущениях? — неверяще спросил он.

— Да, — отозвался Джим. — Так насколько же глубок твой разум? У тебя есть подсознание? — Спок ответил мгновенно: — Нет. Но есть некоторые аспекты, которые мы прячем на самой глубине, закрываем ото всех и никогда никому не показываем.

Звучит опасно, — мысленно усмехнулся Джим, размышляя о том, что с удовольствием нырнул бы в пучины сознания Спока, чтобы отыскать эти аспекты, но тут же ощутил недовольство Спока и оставил эту идею. Вместо этого он принялся выцеловывать дорожку на шее вулканца, чувствуя, как тот жарко выгибается навстречу его губам. Ощутив наполнившее Спока предвкушение, Джим улыбнулся: — Не так уж глубоко оно запрятано, а?

Спок выгнулся сильнее.

— Джим, прошу тебя, — вслух прошептал он. Его голос прозвучал хрипло, глаза были почти безумны. Джим поцеловал грудь Спока, а затем отыскал маленький зеленый сосок. Он сжимал его губами, целовал и нежно прикусывал, вырывая из вулканца сбивчивые выдохи, ощущая, как углубляется слияние их сознаний, разрастается, словно наступающий на берег прилив, медленно подгоняемый невероятной мощью океана.

— Спок, — выдохнул он, не отрывая губ от тела вулканца. Спока трясло, и его кожа горела под пальцами Джима, тело выгибалось от предвкушения. Джим переключил внимание на большой темно-зеленый член, напряженный так сильно, что это должно было причинять боль. Он легко коснулся пальцами головки: на тонкой бархатной коже появилась маленькая капелька предсемени, и Спок содрогнулся, втянув воздух сквозь стиснутые зубы.

— Джим...

Взглянув вулканцу в глаза, Джим наклонился и игриво собрал капельку губами. Сознание Спока рассыпалось тысячей осколков, прилив внезапно набрал силу, и Джим вдруг оказался на глубине в тысячу футов, погребенный под кубометрами чужих мыслей.

Спок дернулся, чувствуя, как самоконтроль утекает сквозь пальцы, как дарящие неописуемое удовольствие губы Джима рушат все барьеры. Он вскрикнул, понимая, что больше не властен над собой, но в это мгновение разум человека оказался рядом, поддерживая, помогая выстоять. А потом по слиянию эхом прокатились слова человека: Попался!

Спок тяжело дышал, сжимаясь от ужаса. Я не хочу причинить тебе боль. Я был уверен, что смогу контролировать себя.

Ты не причинишь, — сознание человека заискрилось весельем, когда Спок попытался оспорить это заявление. — Просто расслабься, — добавил Джим.

Я пытаюсь, капитан, но...

Я знаю.

Спок хотел сказать что-то еще, но человек вдруг обхватил губами его член, и вулканец окончательно потерял дар речи. Он попытался продолжить разговор через мелдинг, но невероятные ощущения отвлекали, и все, что он мог в это мгновение, — это чувствовать.

Джим, — мысленно простонал он. — Джим, — но Кёрк завладел им безраздельно. Казалось, через миг он просто рассыплется на части. Словно само по себе, тело Спока пришло в движение, и он начал толкаться в рот Джима — сначала бестолково, а затем поймал нужный ритм, и каждый толчок приносил все большее и большее удовольствие. Вулканец услышал, как кто-то всхлипнул, и с запозданием сообразил, что это он сам. Человек, похоже, тоже уловил этот звук, поскольку остановился и мысленно спросил у Спока: — Все нормально?

Да. Я хочу больше.

Разум Джима вошел глубже, отыскивая необходимую информацию, и только тогда вулканец осознал, что человек давно погрузился на нижние слои его сознания и не намерен на этом останавливаться. Спок попытался отследить его присутствие, чтобы разобраться, как много тот увидел, но в этот момент Джим протяжно застонал.

Я не знаю, что ты только что сделал, но, умоляю, сделай так еще раз, — прокатился по слиянию его голос.

Я исследовал связь и, возможно, ненамеренно...

Не объясняй, просто сделай.

Спок подчинился и открыл для себя новые прелести мелдинга. Скольжение бессознательного в бессознательное, разума в разум, и его совершенно не беспокоило, что скользкие пальцы человека проникают в его тело. — Так нормально? — Ты и сам это знаешь, — отозвался Спок, ощущая, как воспламеняются все до единого нервные окончания. Джим мягко усмехнулся через связь, и вскоре Спок почувствовал, как что-то гораздо большее заменило пальцы. Ему стоило немалого труда вырваться из глубин мелдинга, чтобы открыть глаза и взглянуть в лицо Джиму.

— А вот и ты, — Джим поцеловал его, а затем, поколебавшись мгновение, спросил: — Ты делал это когда-нибудь раньше?

Спок бездумно покачал головой, не понимая, о чем Джим спрашивает. Делал что? Вот так рассыпался на осколки?

И он рассыпался на осколки, когда Джим осторожно вошел в его тело и замер. Спок ощущал, как болезненно натянулась плоть, но потом тело приспособилось, и неприятные ощущения ушли. Спок кивнул, и давление вернулось вновь. Спок взял свое дыхание под контроль и снова кивнул, ощущая, как медленно Джим продвигается вглубь его тела, больше не останавливаясь, миллиметр за миллиметром, до самого конца. Спок чуть сместился, ощущая себя пронзенным и заполненным до предела. Связь дрогнула в немом вопросе: все ли в порядке, и он кивнул.

Джим начал двигаться, и мир Спока взорвался ощущениями. Он выгибался всем телом, крепко цеплялся за капитана, чувствуя, как легкая боль и невероятное наслаждение прошивают его нервы, толкают сознание туда, в ту черноту, которой он так страшился. Спок пытался контролировать себя, но с каждым толчком Джим затрагивал саму его катру все сильнее и сильнее. Открыв глаза, Спок посмотрел на человека. Джим казался почти испуганным, ни на мгновение не отрывая взгляда от лица вулканца...

А потом мелдинг потянул их туда, где они никогда раньше не были. Джим двигался все быстрее и резче, и сознание вулканца тянулось к нему, используя их обоюдное удовольствие, чтобы затащить Джима на ту глубину, куда раньше не решался заглянуть сам. Друг, — Друг, — повторял за ним человек. — Брат, — Брат. Любовник, — Любовник.

Т'хай'ла.

Т'хай'ла.

Джим излился в тело Спока, и в тот момент, когда их тела одновременно сотряс оглушительный оргазм, их разумы окончательно соединились в целое. И весь окружающий мир растворился.

Спок выплывал из самой глубины земного океана на поверхность. Когда ему это удалось, он открыл глаза. Влажное от пота тело его капитана обвивалось вокруг него, как саван. Наконец Джим слабо оттолкнулся и перекатился на бок, но не выпустил Спока из рук. Вулканец пристально вглядывался в человека. Его ладони подрагивали, взгляд светлых глаз казался затуманенным. Спок нежно погладил его щеку, стараясь не коснуться контактных точек.

Джим собрал все свои силы, чтобы сфокусировать взгляд, и Спок прошептал.

— Ты и правда считал, что мог не запомнить такое?

Я причинил тебе боль? — в то же мгновение подумал он, но человек услышал.

— Даже если и причинил, то тут же излечил, — прошептал он.
Какое-то время Спок просто рассматривал Джима.
— Спок, — снова прошептал человек. — Это куда круче, чем простое поздравление с Рождеством. Это... — капитан умолк, не с силах подобрать сравнение.

Спок окинул его задумчивым взглядом, подыскивая правильные слова.

— Я буду рядом. Не только в это Рождество.

Джим посмотрел на него с благодарностью, а потом вдруг спросил:

— А если я попрошу тебя быть рядом и во все последующие?

Капитан почувствовал эмоциональный отклик в сознании Спока — настолько мощный, что пришлось зажмуриться, и только потом вновь открыть глаза. Хорошо, что он это сделал, поскольку ни за что не простил бы себе, сели бы пропустил мягкий свет, зажегшийся в глубине темных глаз Спока.

— Значит я буду, — сказал он и наклонился, чтобы поцеловать Джима еще раз.

-конец-

запись создана: 21.12.2015 в 15:14

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Слэш, Фанфики, Kirk

---

Слов пока нет. Только ступор.

Алан Рикман

@темы: рикман-диагноз, Грустное

---

Давненько не приветствовала ПЧ

 genushka.,  Lass_,  rabbit2552,  Эн Раванд, добро пожаловать
Ко мне на "ты", а к вам?

Ну и прекрасных в качестве приветствия, разумеется

@темы: Гарри Поттер, Star Trek, Снейп на века, TNG, TOS, Снарри, Spock is love, НГ, Слэш, добро пожаловать в мое сумасшествие

---

Мое с варп-фактора #2, перевод: "На одну ночь"

Название: На одну ночь
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Velvetpurr,  Schico
Оригинал: One Night's Compromise by Sylvia Bond, запрос отправлен
Размер: миди, 12667 слов в оригинале
Канон: TOS
Пейринг/Персонажи: Джеймс Кирк/Спок
Категория: слэш
Жанр: психология, флафф
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Спок уверен, что может спасти их с Кирком дружбу только одним способом: запросить перевод на другой корабль. Так он и делает, и, разумеется, Кирк возражает. Он решает, что им со Споком стоит сходить куда-нибудь поужинать и обсудить сложившуюся ситуацию. То, что из этого выходит, становится сюрпризом для них обоих.

Кирк просил, чтобы ему сообщили, когда «Энтерпрайз» зайдет в доки Звездной базы XI, и Спок, разумеется, сообщил. Через пару минут после того, как вулканец отключил связь, капитан появился в открывшихся дверях турболифта. Его золотистая форменка была несколько помята, а брюки заправлены в сапоги неаккуратно. Даже волосы были взъерошены, хотя он предпринял героическую попытку пригладить их так, чтобы они лежали по уставу.

Спок поднял руку, инстинктивно отмечая, что капитан только что пробудился от того, что должно было стать не более чем получасовой дремой. Спок принял решение позволить человеку проспать три часа — необходимый физиологический минимум. И теперь, переполненный энергией в ожидании предстоящей увольнительной, капитан широко улыбнулся именно ему.

— Вы дали мне выспаться, Спок, — сказал он, зная, что старпом не ждет формального приветствия. — Мы можем перенести эту шахматную партию на более позднее время.

Вулканец сделал шаг в сторону, позволяя Кирку занять свое место, и неподвижно замер рядом с капитанским креслом. Кирк устроился поудобнее и стиснул обтянутые искусственной кожей подлокотники.

— Мы можем просто ее отменить, — тихо отозвался Спок.

Старшина протянула капитану падд с отчетом, и он, поставив подпись, с улыбкой вернул устройство девушке. Спок практически смог разглядеть, как загоревшиеся в глазах капитана искорки отразились в глазах его подчиненной. Он подавил вздох и заставил себя расслабиться, устремив взгляд в сторону инженерного монитора, висящего на самой дальней переборке.

Капитан не упустил ничего: ни несостоявшегося вздоха, ни незаметного пожатия плечами. С легкой улыбкой, тронувшей уголки губ, он повернулся к своему другу.

— Без обид, Спок, — проговорил Кирк, — но я бы сказал, что вы напряжены.

— Я не обижен и не напряжен. Оба эти состояния требуют эмоциональной вовлеченности, что для меня абсолютно чуждо, — отозвался вулканец, тщательно продумывая каждое слово. Сжав губы, он за спиной сцепил руки в замок. Ему будет не хватать этих словесных дуэлей.

— Ерунда, — раздался тихий ответ. — Спок, я...

Их прервало появление взбудораженного лейтенанта с графиком увольнительных. Кирк бросил на Спока фирменный добродушно-рассерженный взгляд и, рассеянно улыбнувшись, быстро расписался в протянутом безмерно благодарным лейтенантом падде.

— Ну что, Спок, первая группа уже отправляется... Мы с вами можем выбрать любое время, — сказал капитан, вновь поворачиваясь к старшему помощнику. — Вы же пойдете в увольнительную на этот раз, не так ли? — уточнил он, склонив голову. Непослушная челка тут же упала ему на лоб.

Как же это похоже на Джима Кирка — вложить приказ в форму дружеской просьбы. Спок не был уверен, что капитан так же легко отреагирует на то, что вот-вот услышит.

Кирк умолк и прищурился, пристально вглядываясь в лицо Спока, на глазах превращаясь из командира в просто друга.

— Что не так, Спок?

— Не так, капитан?

— Спок, — предостерегающе протянул Кирк.

— Капитан, — начал Спок, — я должен подать запрос...

Но тут пискнул сигнал интеркома, и Кирк, бросив на старшего помощника виноватый взгляд, нажал на кнопку.

— Кирк слушает.

— Это Скотт, капитан. Спасибо, что не занесли меня в график увольнительных. Я просто готов...

— Вы не в первой группе, мистер Скотт, — капитан помолчал и наклонился вперед. Это было нелогично, но Спок часто обращал внимание на то, что Кирк говорит по интеркому так, словно его собеседник стоит рядом. — Но во вторую я вас внес. И вы обязательно — я повторяю: обязательно — отправитесь на отдых. Мне все равно, что вы будете делать: ходить по книжным и скупать все технические журналы или что-то еще, но вы покинете корабль. Я ясно выразился?

Ответа не последовало. Только тихое жужжание, свидетельствующее о том, что канал все еще открыт.

— Мистер Скотт?

— Я просто пытаюсь понять, чем заслужил такое наказание, — раздался наконец едва слышный ответ.

— Наслаждайтесь увольнительной, Скотти. Конец связи. — Он стукнул по кнопке ребром ладони.

Спок еле заметно покачал головой.

— Сэр, мой запрос не касается увольнительной. Я...

— Что случилось, Спок? — Кирк наклонился в его сторону, упершись в подлокотник.

Спок глубоко вздохнул.

— Я должен подать запрос на перевод.

Глаза человека потемнели.

— Почему? — коротко спросил он.

Спок вспомнил, насколько непрочно сейчас их с капитаном взаимопонимание. В настоящее время между ними буквально разверзлась пропасть шириной в несколько миль. И хотя Спок со своей стороны отлично видел, как опасно загорелись глаза Кирка, пропасть все же была слишком широка, непреодолима.

Он пытался убедить себя в том, что его чувства к Кирку произрастают из глубокого уважения к нему как к капитану. Но из-за своей неопытности он не мог ни понять, ни взять под контроль свои чувства, а логика не могла объяснить странное, отчаянное желание избавиться от узла, скрутившего его внутренности.

После отпуска на Звездной базе XI «Энтерпрайз» отправится в глубокий космос, и Споку опять придется постоянно находиться в компании Кирка. Он знал, что не имеет права испытывать любовь к своему капитану, но он ее испытывал. Он понимал, что не сможет держать это чувство в себе еще три, или пять, или двадцать лет. Ему стоит покинуть «Энтерпрайз» сейчас, во время этой увольнительной, иначе он поставит под угрозу единственную в своей жизни настоящую дружбу.

Капитан все еще ждал ответа, и Спок вдруг осознал, что стоит с приоткрытым ртом. В его сознании роилось множество разнообразных мыслей, и все же он не мог поделиться с капитаном тем, что было только его проблемой и больше ничьей.

А еще Спок просто не мог проигнорировать то, что чувствует, безмолвно сделать шаг в сторону и вести себя, как будто ничего не произошло. Признаться Кирку во всем — тоже не слишком логично, поскольку этим он только опозорит себя и поставит человека в такое неловкое положение, что все равно придется переводиться на другой корабль. Не говоря уже о том, что дружба, дарующая Споку твердую почву под ногами, все равно закончится. При любом раскладе сказать Джиму правду он не может.

— Если вы желаете, я могу написать подробную объяснительную, капитан. Сейчас я только прошу разрешение начать процедуру, — и он умолк, ожидая неминуемой реакции.

Кирк молчал довольно долго. Он прекрасно знал, что не может себе позволить потерять своего старшего помощника, своего лучшего друга из-за какой-то — он был в этом уверен — мелочи. Он скорее принял бы отставку любого другого офицера, прежде чем позволить вулканцу ступить на платформу транспортера.

— Но Спок, почему? — спросил он с мольбой в голосе. Он всегда знал, что Спок понимает человеческие эмоции куда лучше, чем это признает, — даже если и предпочитает скрывать собственные. — Если я могу что-то сделать...

— У меня есть причины, — ответил Спок. — Вы подпишете запрос, когда я его составлю?

У Кирка заболела голова. Господи, как же он хотел передохнуть. Силы были просто на исходе. Но если Спок просит не о чем-то, а о переводе... Он потер лоб и снова посмотрел в глаза своего старшего помощника — спокойные, отстраненные, темные, отражающие свет вместо того, чтобы его поглощать. Вгляделся в узкое бесстрастное лицо со сжатыми в тонкую линию губами. Отметил, как почти незаметно дернулась мышца над правым глазом. Что-то явно было не в порядке, и Кирк был единственным, кто мог бы помочь Споку справиться с трудностями. Если поручить это Боунзу, то тот просто сведет вулканца в могилу. С этой проблемой может справиться только Кирк, и лучше бы ему поспешить. Иначе вулканец переведется куда-нибудь в другой конец галактики и станет помогать на мостике кому-то другому. От одной этой мысли Кирка замутило.

— Спок, — сказал он. — Почему бы вам просто...

Его снова перебил писк интеркома.

— Это Кайл, — раздался голос Кайла.

— Да. Кирк слушает.

— Первая группа спустилась на базу, капитан.

— Отличная работа, Кайл, — ответил Кирк. Но как же вы не вовремя, мистер, — мрачно подумал он. — Плакала ваша премия. — Вы во второй группе, Кайл? — спросил он.

— Да, сэр! — раздался восторженный ответ. Вторая группа должна была пробыть на базе дольше всего, к тому же оставалось время полностью прийти в себя, прежде чем «Энтерпрайз» отправится в глубокий космос.

— Хорошо. Конец связи.

Он снова посмотрел на Спока.

— Сейчас неудачное время, Спок. Давайте спустимся на базу вместе и поговорим обо всем там.

— Не слишком разумное решение, капитан, — отозвался вулканец.

— Примем необходимые меры безопасности. Мы в самом сердце Федерации, — Спок выразительно посмотрел на него, и Кирк внес поправку. — Ну хорошо, не в самом сердце. Но мы очень далеко от нейтральной зоны...

— Всего лишь в 3529,03 парсеках, капитан, — уточнил Спок, — от нейтральной зоны, граничащей с ромуланским сектором.

Кирк не смог сдержать вздоха.

— Нам надо поговорить. Почему бы вам не забронировать для нас столик в ресторане? Пообедаем и все обсудим без всяких... — он прервался для того, чтобы подписать отчет о расходе топлива, — без всяких помех. Договорились?

Вулканец решил сдаться на волю обстоятельств. Он придумает, что сказать Кирку.

— Да, капитан. Я сделаю заказ.

***

Покинув мостик, Кирк направился в свою каюту, надеясь, что окружающие видят на его лице только усталость, а не охватившую его растерянность. Ему сейчас нужен был отдых или, наоборот, какая-нибудь опасная миссия — что угодно, лишь бы отвлечься от снова и снова терзавшей его проблемы.

Закрывшись в каюте, он разделся и пошел в душ. Пару секунд он просто стоял в кабине обнаженный и рассматривал панель управления. Ионный или водный?

Черт подери, да что со Споком не так? С какой стати ему, да и кому-либо другому по большому счету, могло бы прийти в голову покинуть «Энтерпрайз»?

Выбрав ионный душ, он быстро помылся, вышел из ванной, оделся, расчесал волосы и замер перед койкой. И тут его осенило.

Вызвав мостик и выяснив, что Спока там нет, он связался с его каютой.

— Спок слушает.

— Спок, у тебя что, снова этот пон фарр? — он помолчал, мысленно обругав себя за то, что назвал столь серьезную и личную вещь словом «этот», а потом продолжил: — Если так, то тебе не надо покидать корабль. Т'Пау обещала...

— Капитан, — отозвался Спок, и Кирк практически почувствовал дуновение сухого пустынного ветра в его выдержанном тоне, — мой запрос о переводе не имеет никакого отношения к древним ритуалам.

Ну конечно же нет, — про себя согласился Кирк, сразу понимая, что Спок говорит правду. Но почему тогда его друг настолько сдержан?

— Может, тебе просто надо отдохнуть? Я уже и не помню, когда ты в последний раз был в увольнительной — пожалуй, не меньше года назад... — он сбился, осознав, что Спок и не думает возражать.

Не слишком хороший знак.

— Что ж, пон фарр или не пон фарр, но, надеюсь, у тебя есть действительно веские причины, чтобы просить о переводе, — Кирк еще не успел закончить предложения, а уже пожалел о сказанном. — Черт возьми, Спок, прости меня. Я просто не могу представить, что тебя не будет на «Энтерпрайз», когда ты мне нужен... Все же перевод — слишком кардинальный выход из ситуации, которая вполне может оказаться не такой уж неразрешимой. Уверен, мы придумаем что-нибудь во время обеда.

На том конце интеркома воцарилось молчание. Кирк мог бы поклясться, что услышал, как Спок беззвучно вздохнул. В любое другое время Спок рассказал бы ему, что у него на уме, как бы это ни было неприятно. Это было логично с его точки зрения, и именно поэтому его поведение озадачивало.

Только Спок мог превратить молчание в такой гнетущий кошмар.

Не оставляй меня, — с болью подумал Кирк. — Не оставляй меня.

— Возможно, — наконец ответил Спок.

— Отлично. Увидимся в транспортерной.

— Разумеется, — согласился Спок. — Конец связи.

Он улегся на кровать и закрыл глаза руками. В его памяти невольно всплыла картина из прошлого. Бруклинская улица тридцатых годов двадцатого века. Тело Эдит под колесами грузовика, и хриплый голос Боунза:

— Господи, Джим! Ты хоть понимаешь, что наделал?!

И он крепко прижимается к Боунзу, так крепко, что, наверное, может сломать ему что-нибудь. Его тело сотрясает чудовищная дрожь. А откуда-то, из-за его спины, льется мягкий голос Спока:

— Он знает, доктор. Он знает.

Поддержка Спока была единственным, что помогло ему пережить это непростое время. Только Спок понимал, через что Кирку довелось пройти. После он неоднократно ловил на себе взгляд Спока и в такие моменты почти слышал, как в голове звучит тихий голос вулканца: Ты сделал, что должен был сделать, Джим. Твоя жертва огромна.

И в мгновения неуверенности в себе, в минуты отчаяния (в такие минуты, как сейчас, вдруг подумал он) Спок всегда был рядом с ним, за его спиной, у своей станции — неважно где, но, главное, рядом. Он вспомнил, как однажды, в один особенно черный день, он упал на койку, чувствуя себя совершенно разбитым, и подумал: Спасибо господу за Спока, спасибо звездам, спасибо всем хитросплетениям судьбы, что привели его ко мне с планеты, которую даже не разглядеть с кукурузных полей Айовы.

Однажды Боунз в очередной раз разглагольствовал о том, что капитан позволил Эдит умереть. Он настаивал на том, что, если бы Джим и правда так ее любил, как утверждает, то смог бы это предотвратить.

Кирк уже открыл рот, собираясь возразить и объясниться, но не смог произнести ни слова.

Он поймал на себе быстрый взгляд Спока и подумал, как глупо выглядел бы запоздавший приступ самобичевания.

А потом он услышал его тихий ответ.

— Я тоже там был, доктор, и позволил мисс Кили погибнуть, — Спок помолчал, а потом признался: — Я не сделал ничего, чтобы ее спасти.

Этого хватило, чтобы мгновенно началась обычная словесная перепалка. Ответив доктору, Спок снова посмотрел на Кирка, и на этот раз тот встретил взгляд вулканца. Темные глаза блестели словно звезды в ночном небе, и капитан понял, что Спок намеренно перенаправил гнев Боунза на себя.

Для не испытывающего эмоций существа, — подумал Кирк, — он слишком хорошо меня знает.

В тот момент он поклялся себе, что когда-нибудь вернет Споку долг, поддержит его так же, как сегодня поддержал его вулканец. Когда Спок проходил через пон фарр, капитан нарушил приказы Звездного флота, чтобы доставить своего старпома домой, и остро чувствовал, что все делает правильно, поскольку ни одна карьера в целой вселенной не стоит смерти друга. Разумеется, они и раньше были друзьями: играли в шахматы, обедали вместе, бок о бок возвращались на корабль с опасных и временами причудливых миссий. Но потом Боунз спросил его: Что ты собираешься делать?

И что-то в его душе перевернулось — что-то такое, что раньше было лишь смутным ощущением.

— Он мой друг, он спасал мою жизнь десятки раз. Разве это не стоит моей карьеры?

Кирк направил корабль к Вулкану, не оглядываясь. Все остальное не имело значения. Даже когда вмешательство Т'Пау обесценило его жертву, он не пожалел о сделанном. Капитан думал, что Спок понимает, как много он для него значит. Картины прошлого одна за другой проплывали перед его мысленным взором, и самыми яркими, сверкающими, рассеивающими туман были воспоминания об облаченной в голубую форменку темноволосой фигуре, стоящей плечом к плечу с ним, за его спиной... всегда, всегда рядом.

Как я могу его отпустить?

Он отнял руки от лица.

Ну уж нет, — чуть не сказал он вслух. — После всего этого я не могу позволить ему уйти.

И на что ты готов пойти на этот раз ради того, чтобы удержать его на «Энтерпрайз»? — поинтересовался его внутренний голос.

— Да на что угодно.

***

Одеваясь к обеду, Кирк поймал себя на том, что неожиданно для себя разнервничался. На самом деле никогда раньше он не выходил «в свет» вдвоем со Споком. В последний раз он ходил в ресторан с Боунзом и был уверен, что для шикарного места, которое наверняка выбрал Спок, одеться надо иначе, чем тогда. А парадная униформа все же слишком официальна.

Не зная, что и думать, он отвернулся от шкафа.

Чувствую себя так, словно собираюсь на первое свидание.

В конце концов он надел оливково-зеленую форменку с запахом и зачесал назад вечно падающую на лоб челку. Спок все равно не обратит внимания на то, во что облачился его капитан.

***

Спок устроился в кресле за рабочим столом, положив руки на чистую пустую поверхность. Он даже не смотрел на альков для медитации, со стороны которого до него доносились ароматы благовоний. За прошедший час ему так и не удалось погрузиться в медитацию и продолжать попытки было бы нелогично. Он уже приготовился к вечеру с Джимом Кирком: помылся, облачился в самый неформальный костюм из тех, что у него были, решил в уме ряд математических уравнений, но до назначенной в транспортерной встречи оставалось еще десять минут.

Он снова обдумал то, что собирался сделать, мысленно перебрал то, что заставило его принять это решение, и напомнил себе, что не стоит даже пытаться предугадать, что скажет ему Кирк. Обычно хорошо продуманные планы при появлении капитана имели обыкновение развеиваться в ничто, и это порой приносило неожиданные победы, поэтому просто не хватило бы времени, чтобы спрогнозировать все возможные и невозможные варианты. Ему остается лишь парировать каждый довод Кирка, уповая на безотказную логику. Плохо, что он не продумал все детально, но не было никакой возможности предсказать, что скажет или сделает этот человек, нельзя было предвидеть его действия, если ему станет известна правда.

Ровно за две целых три десятых минуты до назначенного времени Спок покинул свою каюту. Именно столько ему было нужно, чтобы добраться до транспортерной.

***

Кирк держал в руках самое настоящее меню: со страницами из фактурной бумаги кремового цвета и с шелковой закладкой. Именно тогда до него дошло то, о чем ему не могла поведать довольно скромная обстановка: только в пятизвездочных ресторанах с очень высокими ценами посетителям предлагалось настоящее бумажное меню.

Капитан посмотрел на Спока поверх меню, пытаясь понять, не было ли это все лишь хитроумной уловкой, чтобы затащить его в элитный ресторан. Спок выбирал это место и явно понимал, что делает: сейчас он разглядывал страницы так же внимательно, как анализировал данные сканера своей научной станции. Свет отражался от бумаги, и в его неверных бликах темная одежда вулканца почти сливалась с царившим в зале сумраком, его лицо казалось еще более бледным, и даже волосы выглядели чернее.

Неужели это настоящие свечи?

Глядя на старшего помощника, Кирк изо всех сил старался скрыть свою озадаченность. На что Спок так пристально смотрит? Определенно не на отсутствие цен в меню, ведь правда? Они оба зарабатывают достаточно и вскладчину могли бы купить парочку таких вот ресторанов. Впрочем, что бы ни было у него на уме, спрашивать в лоб все равно не стоит. Так он ничего не добьется.

Блюда подали очень быстро, и Кирк принялся за свой стейк с жадностью по-настоящему голодного человека. Мясо, конечно же, не было земной говядиной — просто не могло быть на таком удалении от его родной планеты — но вкусовое сходство поражало. Проглотив третий кусок, Кирк принялся наблюдать за Споком.

В его тарелке было какое-то вулканское кушанье, что-то вроде местного варианта пломикового супа, но несмотря на то, что Спок всегда любил это блюдо, ел он очень медленно. Зрелище было поистине очаровательным, если вообще можно применить это слово в такой ситуации: зажатая в изящных вулканских пальцах ложка медленно поднималась к губам, затем опускалась обратно. Кирк никогда бы не подумал, что можно есть вообще без всякого удовольствия. Недавняя мысль о том, что Спок намеренно завлек его в это заведение, чтобы познакомить с изысканной кухней, ушла как не бывало. Капитан сделал глоток бренди.

— Раз уж у тебя совсем нет аппетита, то, может, пора наконец рассказать мне, что у тебя на уме?

Спок на мгновение замер с недонесенной до рта ложкой, потом медленно вернул ее в тарелку. Если бы перед ним был кто-то другой, то Кирк решил бы, что напугал своего собеседника. Но нет никакого смысла ходить вокруг да около, не так ли? Спок хотел покинуть корабль, а Кирк не собирался его отпускать.

Какое-то время Спок молчал, устремив на капитана спокойный взгляд темных глаз, а потом быстро отвернулся.

— И почему ты хочешь уйти? — выпалил Кирк. О таком лучше спрашивать прямо.

Вулканец напрягся, выпрямившись на стуле и подобравшись. Кирк почти расслышал, как его друг внутренне соглашается с тем, что нет никакого смысла увиливать от заданного вопроса. Перед глазами капитана возникла бредовая картина — юлящий Спок. Глотнув бренди, он постарался поскорее избавиться от этого видения. В самом деле, у них серьезный разговор!

— Я хочу подать запрос о переводе, — сказал Спок.

— Это я понял, — отозвался Кирк, осознавая, что добиться от Спока разъяснений будет не проще, чем выдрать зуб у сехлата. — Но почему? — уточнил он, поджав губы.

Спок смотрел на него, нацепив на лицо самую непробиваемую из своих масок вулканского бесстрастия. Даже брови не дрогнули.

— Я больше не способен функционировать на том же пике эффективности, как раньше.

И какого черта это значит? Кирк отставил стакан с бренди. Подождал, склонив голову. Потом понял, что снова смотрит на свой напиток, отчего-то не в силах оторвать взгляда от мерцающей голубой жидкости, и провел кончиками пальцев по ободку стакана.

Я слушаю тебя, — говорила его поза.

— Моя способность выполнять обязанности главы научного отдела скомпрометирована необходимостью работать в качестве вашего старшего помощника.

В этом просто не было никакого смысла. Кирк почувствовал, как у него закипает мозг.

— То есть ты не хочешь больше быть моим старшим помощником?

— Мои желания не имеют никакого отношения к принятому решению. Я просто прошу о переводе.

Кирк почувствовал приступ гнева, и ему пришлось постараться, чтобы это не отразилось на его лице. Он откинулся на спинку стула и пальцами коснулся губ. Блики свечей в его глазах окрасились зеленью.

— В чем проблема?

Спок ответил так быстро, словно заранее заучил текст.

— В последнее время я пришел к пониманию, что сложившийся характер наших отношений влияет на объективность принимаемых нами в качестве должностных лиц решений — вне зависимости от того, командные они или нет.

О чем он вообще?

— Вы хотите сказать, что наша дружба мешает нам хорошо делать свою работу, мистер Спок?

Кирк наклонился вперед и уперся локтями в стол. Потом снова пробежался кончиками пальцев по губам, потянулся к бренди, но остановился. Если он напьется, станет только хуже.

Он усиленно пытался найти аргументы, которые удовлетворили бы привыкший рассуждать логически разум. Дело было не в том, что Спок не способен воспринимать эмоциональные доводы, но к голосу рассудка он все же прислушается с большей вероятностью.

Спок наконец прекратил притворяться, что занят едой. Откинувшись на спинку кресла, он на мгновение прикрыл глаза. Потом поджал губы и устремил взгляд в стену над плечом Кирка, явно размышляя над ответом. Отблески свечей плясали на его черных волосах, и они сверкали, словно обсидиановые.

Секунды текли, и, хотя никто не произнес ни слова, Кирк чувствовал, что повисшая тишина искрит от скрытого напряжения. Это напомнило ему о трибунале, под который он попал из-за инцидента с Беном Финни. Боунз тогда усомнился в лояльности Спока, но Кирк не сомневался никогда. Он и сейчас не собирался, но напряжение между ними крепло со скоростью ионного шторма.

— От чего именно ты бежишь, Спок? Что тебя так напугало? — спросил Кирк. Он устроил подбородок на сложенных ладонях и терпеливо ждал ответа.

Спок выпрямился, пытаясь отсрочить неизбежное.

— Я не покидал этого кресла, а что касается страха, то я не думаю...

Не отводя взгляда от вулканца, Кирк склонил голову и предостерегающе нахмурился. Его своенравная челка тут же упала на лоб.

— Я... — начал Спок и умолк, вздохнув и прикрыв глаза. Потом снова открыл. — Я не совсем понимаю, как объяснить возникшие противоречия.

— Возможно, стоит просто озвучить факты?

— Капитан, именно из-за этих фактов я и не могу дать вам исчерпывающего объяснения.

Кирк через силу улыбнулся.

— Спок, просто признай, что тебе скучно на «Энтерпрайз», да еще и я стал обыгрывать тебя в шахматы. И вместо того, чтобы в этом сознаться, ты отыскал какие-то несуразные причины, чтобы сбежать с корабля. Просите, мистер, но я на такое не куплюсь.

Спок смерил его равнодушным взглядом, явно не собираясь реагировать на подначки.

Разочарованный, Кирк решился задействовать свои полномочия:

— Мне нужны факты. Я вот-вот лишусь лучшего старшего помощника в Звездном флоте, и я хочу знать, почему. Я не желаю больше слышать этот вздор, и меня не волнует, пострадает ли ваше вулканское достоинство. Если вы хотите перевода, то мне необходимо знать причину. ПРЯМО СЕЙЧАС, — стукнув кулаком по столу, он поставил точку.

Спок посмотрел Кирку прямо в глаза.

— Просто дайте мне факты, Спок, — выдавил он.

В гневе Спок был страшен и непредсказуем, и обычно Кирк ни за что не встал бы у него на пути. Вулканец с трудом сдерживал охватившую его ярость, он сейчас напоминал капитану своенравного жеребца — сильного и упрямого, высоко поднявшего голову, раздувающего ноздри. В его глазах вспыхнуло пламя, больше всего походившее на страсть. Но главное, Кирку наконец удалось заставить его заговорить.

— Как скажете, капитан. — Вулканец поджал губы и принялся объяснять: — Наши взаимоотношения куда ближе, чем положено капитану и старшему помощнику. Восемьдесят девять целых шесть десятых процента времени мы проводим так, как это принято у друзей, а не работающих вместе офицеров.

— Ваши расчеты, без сомнения, точны.

— Разумеется. И естественный путь развития данных взаимоотношений — в контексте этого разговора я подразумеваю земное значение термина — привел к тому, что компания друг друга стала для нас обоих предпочтительнее не только одиночества, но и общения с другими существами. В настоящее время эта близость способна помешать нам принимать объективные решения, а значит, может навредить безопасности «Энтерпрайз» и ее экипажа.

Кирк слушал молча.

— И наконец, — продолжил Спок, — благополучие друг друга стало для нас обоих первостепенной задачей. Наши отношения достигли той критической точки развития, когда должны либо получить логическое продолжение и перейти в новый статус, либо прерваться навсегда.

Кирк с ужасом осознал, что Спок, похоже, прочитал все земные книги по психологии отношений, какие сумел раздобыть. И, конечно же, каждая из них поведала ему, что отношения, включающие все эти аспекты, в итоге приведут к таким последствиям, а значит должны быть консуммированы именно этим способом. Вот только какое закрепление имеет в виду вулканец?

Ему приходило в голову только одно: Спок подразумевает секс. Он хочет сказать, что их отношения достигли той точки (если перевести язык Спока на человеческий), когда следующей ступенью для партнеров должна стать постель? Кирк не мог поверить, что Спок действительно так думает, но если это правда, то выходит, что тот настолько потрясен этим открытием, что скорее покинет «Энтерпрайз», чем сдастся на милость человека, который известен в этой части галактики как превосходный любовник? Однако, прежде чем обидеться, он решил все же удостовериться, что он все понял правильно. Со Споком всегда лучше сначала разобраться что к чему и только потом заводить касающиеся эмоций разговоры.

— Спок, — тихо позвал он, — ты не мог бы пояснить мне последних пару слов? Ту часть, про закрепление отношений, я хочу сказать, — он сосредоточился, стараясь, чтобы на лице не отразилось ничего, кроме предельного внимания.

Спок уже почти покачал головой, но потом все же собрался с духом, намереваясь удовлетворить просьбу капитана. И снова сорвался: логика ситуации ускользала от него, и, не в силах разобраться в своих чувствах, он решил поиграть словами.

— Определенные вещи в отношениях происходят в строго определенное время, — медленно произнес он. — Статистика утверждает, что...

У Кирка в груди потеплело, когда Спок предпринял попытку разобраться с чувствами, в наличии которых он никогда не сознается, но когда вулканец призвал на помощь статистику, Кирк не выдержал:

— Спок, отношения не строятся по заранее утвержденному плану.

Спок ответил мгновенно:

— Но сбалансированные отношения должны починяться порядку, они...

— Порядку, черт подери? Не существует свода правил, которым надо следовать, строя отношения!

— Да, капитан, и все же наши отношения достигли того этапа, на котором — если бы мы были кем-то другим — они должны были бы перерасти из дружбы во что-то иное.

Слова соскользнули с губ Спока раньше, чем тот успел закрыть рот. Повисло молчание.

— Ты хочешь сказать, что я должен переспать с тобой, чтобы удержать на «Энтерпрайз»? — наконец выпалил Кирк, окончательно растерявшись.

— Все не так просто, — проговорил Спок так спокойно, словно они обсуждали корабельные дела. — И, как вы выразились, «переспать» — далеко не главное.

— Тогда в чем, черт возьми, проблема? — выкрикнул Кирк, приходя в отчаяние от своей неспособности понимать старшего помощника так же легко, как раньше.

— Капитан, — сказал Спок, оглядывая ресторан, — полагаю, вам стоит говорить тише.

Кирк уставился на Спока, уставился пристально, пытаясь понять, как столько времени он мог не замечать в нем того, что явно давно скрывалось под суровым обликом. Не существовало ни одной характерной черты, которую он не выучил бы наизусть, ни одного жеста, значения которого он не сумел бы понять инстинктивно, и даже ни единого слова, скрытый смыл которого он не смог бы уловить. Перед ним было создание, превосходящее его во всем — в интеллекте, росте, силе — и в то же время этот незаурядный вулканец по своей воле охотно следовал за Кирком туда, куда тот его вел, подчинялся в командной связке, поддерживал в любом действии, каждым своим поступком заявляя о том, что уступает капитану во всем.

И тогда Кирк понял, что Спок все это время оставался его старшим помощником не по каким-то там логическим причинам, которые конечно же существовали, что бы он там ни заявлял. Если бы он сказал, что подчиняется Кирку ради Федерации, во имя данной этой организации клятвы, то целая вселенная поверила бы ему без вопросов, и Кирк был бы согласен. Если бы он сказал, что делает это из преданности, то большинство вулканцев с определенным сомнением отнеслось бы к такому мотиву, граничащему с недопустимым проявлением эмоциональности. Как и Кирк. Как бы то ни было, Спок ни разу не говорил о том, что делает это ради Кирка, ради себя самого, ради любви, а если бы он и впрямь заявил такое, то ему бы не поверила ни единая душа.

Однако он заявил, и Кирк поверил.

Все, что сказал ему сейчас Спок, было предельно логично: вот наши отношения, вот сюда они должны нас привести. И все же Спок выбрал побег, а не движение вперед.

— Ты не веришь мне? — спросил Кирк. — Спок?

— Как я могу верить в то, что согласно эмпирическим данным недостоверно?

Кирка внезапно прошил озноб. Все его предыдущие отношения, казавшиеся ему когда-то теплыми и уютными, вдруг превратились в стену из ледяных кирпичей. И теперь бесценная, пусть и не до конца определенная, связь со Споком растаяла в руках как дым, оставив его наедине со страшной правдой собственного прошлого.

— Эмпирические данные? — спросил он, не в силах больше произнести ни слова.

Спок устроил локти на подлокотниках и переплел пальцы.

— Расчеты довольно грубые, но к настоящему моменту пятьдесят пять процентов партнеров вы покинули по своей воле, сорок процентов погибли, два с половиной процента оставили вас, а с двумя процентами не сложились отношения из-за психических заболеваний.

— Психических заболеваний?

— Ваших партнеров, разумеется, не ваших.

Кирк помотал головой и крепко вцепился в край столешницы.

— Мне как-то от этого не легче. Просто не могу поверить... я хочу сказать, ты действительно не можешь довериться мне из-за всего этого?

— Это было бы неблагоразумно.

Скажи что-нибудь, — приказал Кирк самому себе. — Скажи что-то такое, что заставит его остаться. Он должен найти слова. Иначе все аргументы Спока окажутся правдивыми, и он потеряет единственного настоящего друга.

Но проблема в том, что Спок прав. Ему никогда не удавалось построить отношений.

— Ты проанализировал все мои отношения, Спок? — спросил он, сдерживая улыбку.

— Кроме тех, о которых мне ничего не известно.

— А как же мы с тобой, Спок? Ты учел нас в своем грубом расчете?

Глаза вулканца слегка расширились, и он определенно пытался удержать свои брови на месте.

Кирк наклонился вперед, отчаянно желая коснуться друга, но не позволяя себе этого.

— Разве я когда-то подводил тебя, Спок? Разве я покидал тебя? Разве я... позволил тебе умереть?

Спок молчал.

— Все эти женщины — не ты. Все эти отношения не были настоящими... они просто были частью ситуаций, в которых я оказывался.

— Все они?

Кирк мысленно поморщился.

— Ну, большая часть, — ответил он.

Спок не отрывал от него тяжелого взгляда.

Недостаточно. Он должен отыскать другие слова.

— Я знаю, что это риск. Понимаю, что я ненадежен, но ненадежны любые отношения. Это все равно что кидать кости...

— Кости, капитан?

Похоже, Спок и правда не понимал, но как минимум давал Кирку шанс. Один единственный. Мизерный, но все-таки шанс.

— В этой игре у всех одинаковый шанс выиграть. Встреча с новым человеком — все равно что бросок костей: отношения либо сложатся, либо нет. Всегда пятьдесят на пятьдесят.

Мрачный взгляд Спока никуда не делся. Кирк знал, что вулканец понимает математическую теорию вероятности, это было в его крови, но ситуация, неверная и хрупкая, требовала от него большего, какого-то гениального озарения, чего-то такого, что позволит Споку довериться ему, даже если только на одну эту ночь.

Он глубоко вздохнул и усилием воли заставил себя посмотреть другу прямо в глаза.

— Спок. Ты доверил мне свою карьеру, даже свою жизнь. Я доверил тебе свою. Я не могу пообещать тебе, что все сложится в будущем, но хотя бы сегодня, только этой ночью, могу я дать тебе то, что давал многим другим? Может быть, тебе легче будет разобраться в себе, если мы сделаем то, что стоит следующим в этом твоем плане? Может, тогда тебе удастся понять, сможешь ли ты с этим справиться?

Спок приподнял голову.

— С «этим», капитан?

— С тем, чтобы остаться на «Энтерпрайз», — сказал Кирк и твердо добавил: — Со мной.

Какое-то время они оба молчали.

— Полагаю, это адекватное предложение.

Это значит «да». На мгновение Кирк засомневался в правильности решения, и ему пришлось напомнить себе, почему он собирается это сделать.

— Но я думал, что только во время пон фарра ты способен...

Пристальный взгляд Спока заставил его осечься.

— Пон фарр — время, когда инстинкты непреодолимы. Но вполне приемлем и любой другой период.

— О, — выдохнул Кирк.

Поймав себя на том, что отвел глаза, он заставил себя поднять голову и обнаружил, что Спок рассеянно изучает свою все еще почти полную тарелку.

— Может... нам стоит заказать десерт? — хрипло спросил Кирк.

Спок посмотрел на него и покачал головой. В его глазах полыхал огонь желания.

Они вернулись на корабль вдвоем, не прикасаясь друг к другу, не встречаясь взглядами. Не сговариваясь, отправились в каюту Кирка и молчали до тех пор, пока за ними не закрылись автоматические двери.

— Налить тебе выпить, Спок? — спросил Кирк, поворачиваясь к своему спутнику, и Спок тут же стиснул его в неловком объятии. Выражение лица вулканца было настолько серьезным, словно он готовился приступить к эксперименту, к которому практически не готов — без освобождающих эмоции спор, без космической инфекции, без пон фарра, без какой бы то ни было поддержки. Спок собирался следовать данным в книгах инструкциям, ну или его собственной интерпретации этих инструкций.

— Нет, — мягко проговорил Кирк, сжимая предплечья Спока, — не так. — Я должен соблазнить его, — подумал он.

Оглядев свою каюту, он пожалел, что в ней нет дивана. В этот момент диван был бы идеальным местом для Спока — что-то среднее между жесткостью кресел и мягкостью капитанской койки, которая вдруг показалась ему миражом в тени разделительной ширмы.

Так что ему делать с неопытным, но настойчивым вулканцем?

Он подвел Спока к креслу и жестом показал сесть, а затем приглушил свет, поднял температуру, запустил расслабляющую музыку и, не сумев удержаться, открыл бутылку розового шампанского. А потом подал бокал Споку.

— Я уверяю вас, капитан, в этом нет необходимости. Я вполне готов к...

— Джим, — сказал Кирк. — Зови меня Джим. Это обязательно. Сегодня мы с тобой не капитан и старший помощник — на самом деле мы даже больше не друзья.

Он улыбнулся, глядя на приподнявшуюся в ответ бровь.

— Так и есть, — продолжил он. — В действительности это наше первое свидание, и мы только что поняли, что... заинтересованы друг в друге, — он склонил голову набок.

— Все земляне тратят столько сил на то, чтобы искусно солгать партнеру перед сексуальным актом?

Кирк присел на край стола и ссутулился.

— Спок, мы оба должны через это пройти.

— И каков пункт нашего назначения?

Кирк вздохнул.

— Я хочу сказать, что ты должен принимать участие. Ты же сам говорил, что судишь наши отношения по человеческим стандартам. Что ж, я человек, и я говорю тебе, как нужно себя вести. — Он сделал глоток и поморщился, ощутив горьковатый привкус, всегда имевшийся у реплицированного шампанского. Спок молчал.

— Спок, ты мне доверяешь?

— Всецело, — без колебаний отозвался тот.

— Тогда снимай рубашку.

— Снимать рубашку, ка... Джим? Но это не...

— Смотри, — прервал его Кирк, забирая из рук Спока бокал и ставя его на стол, — следующим шагом, на котором ты так настаиваешь, должен стать не единичный акт, а... — Он умолк, почувствовав на себе тяжелый взгляд Спока.

Он действительно не знает, что делать, — подумал Кирк. — Прежде он проходил через это только под каким-либо влиянием извне. Наверное, он зря прямо попросил его снять рубашку. Нужна совершенно иная тактика.

— ...а полная близость, выражающая глубокую любовь и привязанность двух существ, которых тянет друг к другу.

— И все же, — сухо отозвался Спок, — раньше я неоднократно отмечал, что это просто акт, примитивное спаривание, не имеющее никакого отношения к привязанности, о которой ты говоришь.

— Ладно, — признал Кирк. — Иногда это действительно так, — он поймал себя на том, что не желает такого ни Споку, ни себе самому.

— А сейчас? — спросил Спок.

Тепло разлилось в груди Кирка. Его согревала нужда Спока в поддержке, ему нравилось знать, что Спок его хочет. Все логические рассуждения на свете не смогли бы скрыть этого факта. Но для Кирка это значило много больше. Этот великолепный вулканец, под чью маску бесстрастия не под силу заглянуть никому, даже Маккою, просто подошел к нему, к Кирку, и практически потребовал заняться с ним любовью. Со своей непостижимой точки зрения Спок попросил. Пожалуйста. Совсем недавно Кирк еще не был уверен, что сможет через это пройти, и надеялся, что выкрутится как-нибудь иначе, чтобы убедить Спока остаться на «Энтерпрайз», но теперь чувствовал, что отзывается на явное, но при этом такое невинное желание Спока.

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Слэш, Фанфики, Kirk

---

Ну что, вот и оно.

ЗАВТРАНАРАБОТУ!!!

А праздники прошли... ну, прошли, короче. Да.

---

Очень нужна дайри-магия на завтра...

0

запись создана: 04.01.2016 в 12:06

Вопрос: Наги,

1. завтра все пройдет отлично!		156	(100%)
Всего:		156

@темы: из жизни пресмыкающихся, Голосование

---

Мое с варп-фактора #1, перевод "Рынок"

Название: Рынок
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Velvetpurr,  Schico
Оригинал: The Marketplace by CatalenaMara, разрешение получено
Размер: мини, 3096 слов в оригинале
Канон: TOS
Пейринг/Персонажи: Джеймс Кирк/Спок
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Альтернативная вселенная. Озлобленный и уставший, Джеймс Кирк ко всем своим бедам становится одержим одним секс-рабом.
Примечание/Предупреждения: AU. Впервые опубликовано в фэнзине «Daring Attempt» №3 в 1985 году.

Джеймс Кирк уже бывал здесь раньше. Он остановился, чтобы осмотреться, а затем направился по коридору. Этот рынок всегда славился разнообразием, и ему это нравилось. Ему ни разу не приходилось повторяться с тех пор, как он начал посещать это место. Он делился с этими людьми частичкой себя — всего лишь своим семенем, да, — но и этого было достаточно, чтобы не захотеть встречаться с ними вновь. Знакомые лица вызывали у него дискомфорт, а для дискомфорта тут не место.

Золотистые цирилианки с обрамляющими их лица бледно-розовыми перьями. Зеленые орионки, сладостные и влажные. Женоподобные мальчики с Хамлоннса — планеты, где одинаково легко можно заполучить и мужчину, и женщину, где и те и другие одинаково возбуждающи. Длинноногие ледяные гиганты с Лорра — с красивыми, начинающимися от самой линии бровей волосами, с пульсирующими членами.

Выбор огромен. Вот этого он не брал ни разу, но отчего-то всегда останавливался посмотреть. Он и сам не понимал зачем.

Разозлившись на самого себя, он отвернулся от прозрачной стенки клетки и пошел вперед, чтобы осмотреть следующую шлюху. Он не знал, что значит пристальный взгляд устремленных на него темных глаз, и знать этого не хотел.

Он притворился, что внимательно рассматривает нежно-голубые прелести молодой андорианки. Ее белые волосы отчего-то казались особенно притягательными — быть может, из-за контраста с более темной кожей. Но не сегодня. Он направился дальше.

С потолочных панелей лился оранжевый свет, переплетаясь у самого пола с бликами зеленых огней. Где-то вдалеке звенели колокольчики, пульсировала барабанная дробь. Дым и ароматы парфюма наполняли его легкие, густые тени окутывали, подобно плащу, позволяя сохранять анонимность, невовлеченность, давая чувство защищенности. Мимо плыли еще тени — другие посетители. Некоторые, как и он сам, были одеты в темное, некоторые — разряжены в цветастые шелка, блестящую кожу и перья. Кричаще или изысканно — не важно. Посетители здесь такие же безликие, как шлюхи.

Его вела за собой засевшая где-то глубоко внутри боль. Он не мог дать ей имени, но темные глаза того раба никак не шли из головы. Выругавшись, он упрямо пошел вперед, едва держа себя в руках, чтобы не сорваться на бег. Но сегодня его никто не привлекал. Он уже брал почти всех из тех, что были на данный момент свободны. Слишком много знакомых тел.

В дальнем конце павильона он остановился, чтобы выпить. Прозрачные и высокие, упирающиеся в самый потолок, резервуары ларька мерцали цветными огнями. Напиток пах лимонами и был крепок, как антиматерия. Он опрокинул в себя бокал, чувствуя, как пойло обжигает пищевод. От алкоголя в голове неожиданно прояснилось, и он вновь задал себе набивший оскомину вопрос: почему его так сильно волнует тот раб? Что в нем такого?

Наверное, просто стоит вернуться и взять его. В конце концов, это будет всего лишь очередной перепихон, ничем не отличающийся от остальных.

Быстро, чтобы не успеть передумать, он проследовал обратно по извилистым коридорам комплекса к той самой клетке, даже не осознавая, насколько хорошо его ноги помнят дорогу. Все его мысли по-прежнему занимала эта странная одержимость, зудящая, как незаживающая инфицированная рана. Вот только он никак не мог понять, что ее инфицировало. Он дорого бы дал, чтобы определить источник заражения, причину своих терзаний.

Задумавшись, он замедлил шаг. Теперь, когда он окончательно принял решение, его окатило еще одной волной боли. Внутри вдруг открылась дыра — немыслимая пустота, похожая на простирающийся между звездами космический вакуум — тот, о котором он может лишь мечтать, в то время как другие покоряют его темные глубины. Даже не вакуум — хуже. Когда-то давно что-то, что он позабыл, заполняло эту пустоту, но было удалено чьей-то безжалостной рукой столь эффективно, что не осталось и следа. И теперь ему не суждено вспомнить, что это было.

Он чувствовал, что должен. Именно поэтому возвращался сюда каждую ночь. Его терзала нужда: не физическая, не жажда прикасаться к другим — разве что совсем мимолетная. Но когда его тело получало удовлетворение, становилось легче — хотя его особо не цепляли эти раскрашенные лица и искусственные улыбки, эти до секунды просчитанные вздохи и стоны. И все же он делился какой-то частью себя с каждым из своих партнеров — той, что он не мог отважиться дать кому-то больше чем один раз.

Он никогда не встречал людей, чувствующих то же, что и он. Никто из его коллег не находил игры и ухищрения верховного командования омерзительными, раз за разом они с рвением и пылом отыскивали оправдания плетущимся интригам и бессовестным заговорам, считая их важными и невероятно значимыми для чьих-то судеб. В их личной жизни творилось то же самое. Понятие «близость» обесценилось, вышло из употребления. Они довольствовались поверхностными знакомствами, все пользовались всеми и считали это правильным и естественным.

Неожиданно его затошнило. Бесконечная тщетность его пути оставляла на сердце воспаленные шрамы. Его не выпускали с планеты, когда другие бороздили бескрайние просторы космоса на маленьких кораблях Альянса. Политики лишили его единственного, о чем он мечтал всю свою жизнь, и теперь он больше не чувствовал ничего, кроме разочарования и отчаяния. Он хотел, чтобы все поскорее закончилось, но не знал, что лучше: принять сложившийся порядок или отвергнуть его совсем. Но в данный момент он был готов продать душу, только бы облегчить свою боль.

Густые тени оплетали его теперь с ног до головы, дым и запахи духов усилились, колокольчики затренькали звонче. И тогда он сообразил, что пришел, что перед ним тот, кто по неизвестной причине стал фокусом его непокоя.

Он храбро сделал шаг к прозрачной стене. Раб был на месте и в одиночестве лежал на изящной кушетке. Он поднял темные глаза, встретил взгляд Кирка, а потом демонстративно отвернулся.

Кирк понаблюдал за ним какое-то время. Боль измотала его, и теперь он ничего не чувствовал. Как будто после долгой дороги он сделал наконец последний шаг, и его впереди не ждало ничего, кроме завершения пути. Долговязая фигура возлежала на кушетке, длиннопалые руки вытянулись по бокам. Он мог бы показаться мертвым, если бы не его прерывистое дыхание и настороженный взгляд. В отличие от остальных, он не был накрашен, не принимал провоцирующих поз. Темно-зеленый халат спускался до самых пят и все же не мог скрыть остроты ключиц, узкой талии, выпирающих тазовых косточек, длинных ног. Изогнутые черные брови поднимались к самому краю блестящей челки. Высокие скулы придавали суровому лицу неожиданную экзотику, и из-за этого раб казался кем-то более неземным, чем просто очередной вулканец. Кирк сразу понял, что перед ним представитель этого скучного народа: острые кончики ушей торчали из копны густых, украшенных ракушками и бусинами волос, длиной почти достигавших лопаток.

Он был неподвижен, как статуя. Он был привлекателен в этой своей неподвижности, и Кирк почувствовал подступающее возбуждение. В его ладони был давно зажат чип допуска, и, не думая больше ни о чем, он приложил его к специальному гнезду на прозрачной стене, и та отъехала в сторону.

Вулканец поднялся ему навстречу, и Кирк обнаружил, что раб выше него на добрых пару дюймов. Он не понял, нравится ему это или нет, но теперь это уже не имело значения. Вулканец склонил голову с неожиданным для данных обстоятельств достоинством, повернулся и повел его через высеченный в каменной стене проем во внутреннюю комнату.

Чтобы описать ее интерьер, достаточно одного слова — варварский. Свет был тусклым, красноватым, он заливал шкуры, стопки диванных подушек и сверкал на полированных поверхностях деревянных сундуков и столиков. Темные шторы скрывали каменные стены, ноги тонули в богатом ковре. Вулканец шагнул ближе к огромной кровати, повернулся и уставился на посетителя этими своими темными глазами.

— Джеймс Кирк, — произнес он бархатным голосом, и Кирк вздрогнул.

— Откуда тебе известно мое имя? — потребовал он ответа.

Боль и смущение исказили суровое лицо, изогнутые брови почти сошлись на переносице.

— Я не знаю, — шепотом сказал он.

Боль, неуверенность и отчаяние окатили Кирка с новой силой. Он вдруг захотел оказаться отсюда как можно дальше, неожиданно остро понимая, что не хочет знать, что скрывается под его настойчивым желанием войти в эту клетку.

Но он уже пришел сюда и теперь должен дойти до конца.

— Твое имя? — выплюнул он.

— Я — Спок, — ответил вулканец странно официальным тоном.

Кирк помолчал, размышляя о том, какого черта он делает, стараясь придумать, что говорить дальше. Это не светское мероприятие, — напомнил он себе, — на котором я должен быть почтителен с начальством и прикрывать свою задницу. Это бордель. Я здесь, чтобы хорошенько потрахаться. На этом все.

— Раздевайся, — приказал он.

Вулканец слабо улыбнулся, и на его лице отразилась грусть. Кто сказал, что их лица нечитаемы? Зеленый халат соскользнул на пол, и Кирк залюбовался открывшейся ему наготой, изящными формами и крепкими мышцами, неземным темно-зеленым членом. Даже в не возбужденном состоянии он был большим, и Кирк задался вопросом, каково будет ощутить в ладони всю его затвердевшую длину. Рука рефлекторно сжалась, и ему вдруг показалось, что он уже это знает.

Он потянулся к застежкам на собственном одеянии, и как раз в это мгновение за спиной раздался странный скрежещущий звук. Он обернулся и неверяще уставился на сплошную каменную стену на том месте, где только что был дверной проем.

Его захлестнули страх и ярость.

— Что здесь происходит? — прорычал он, делая шаг к вулканцу.

Спок не дрогнул под его гневным взглядом, но на его лице вдруг показалось неожиданное выражение растерянности.

Кирк не позволил этой странности себя отвлечь.

— Отвечай мне! — прошипел он и, не дождавшись реакции, кинулся на своего противника.

Тело ударилось о тело, они оба рухнули и покатились по покрытому ковром полу. Кирк боролся не на жизнь, а на смерть, но соперник был куда сильнее, он легко подхватил его на руки и отбросил.

Кирк сгруппировался перед падением, поэтому остался невредим. Слепо пошарив вокруг, он уцепился за что-то тяжелое и металлическое. Спок поднялся на ноги, но не сделал ни шагу в его сторону. Гнев придал Кирку сил. Чувствуя, как невероятная мощь наполняет мускулы, он встал, поднял то, что при ближайшем рассмотрении оказалось подсвечником, и в ярости запустил им в голову обидчика.

Спок пригнулся, ловко избежав удара, и Кирк предпринял еще одну попытку. На этот раз сильная ладонь удержала его руку и забрала второй подсвечник так легко, словно Джеймс был маленьким ребенком.

Гнев колотил его с силой разрушительного урагана. Он снова и снова пытался сопротивляться, бил соперника по плечам, пинал ноги и в конце концов преуспел: Спок рухнул на пол, тихо охнул от боли и замер.

Какое-то время никто из них не двигался. Кирк проследил за направлением взгляда Спока и увидел, как по оцарапанной о каменную облицовку пола руке стекает тонкая струйка зеленой крови. Ее цвет, резко контрастирующий с бледной кожей, поразил Кирка. Ярость покинула его в то же мгновение. Осталась только боль. Спок безмолвно наблюдал за тем, как он опустился рядом с ним на колени, трясущимися пальцами перевернул руку и принялся рассматривать рану. Он была неглубокой: кровотечение уже остановилось. Кирк не знал, откуда взялся этот бешенный гнев. И куда делся. Он медленно повернулся, надеясь увидеть дверной проем, но на его месте по-прежнему была стена.

— Что происходит? — тихо спросил он.

— Я не знаю, — ответил Спок так же растерянно.

— Я вообще ничего не понимаю, — пробормотал Кирк. Его рука все еще лежала на предплечье Спока, он легонько поглаживал горячую кожу, не отрывая взгляда от тыльной стороны ладони.

Вулканец неожиданно перевернул ладонь, и их пальцы переплелись, тесно прижались друг к другу. Ошарашенный, Кирк вгляделся в темные глаза. Этот контакт рук словно бы искрил электричеством, и это было так... знакомо.

Они одновременно кинулись навстречу друг другу, сплелись в крепком объятии. Кирк уткнулся вулканцу в шею, его потряхивало от наплыва эмоций. Длинные пальцы нежно вплелись в его волосы, потом переместились на виски и принялись гладить — мягко, так естественно, самыми кончиками.

Как будто тонешь...

На мгновение Кирк поддался панике, но его тут же подхватили сильные руки, удержали, успокоили. И тогда перед его внутренним взором возникло расплывчатое видение, с каждой секундой обретающее все более ясные очертания...

Он сам. В золотой форме капитана звездолета. В его глазах сверкает уверенность в себе. На губах играет улыбка.

А рядом с ним этот вулканец. Спок. Волосы острижены по уставу. Голубая форменка. Они вместе и...

...и вдруг ему показалось, что его швырнуло о прочную стеклянную стену, и от этого удара все воспоминания разбились вдребезги.

Но на другой стороне — так быстро, что не уследишь за движениями, — Спок подобрал все осколки и снова поставил их на места.

Их сознания все еще были единым целым, но теперь присутствие другого в его мыслях успокаивало, огонь чужого разума, так точно подстроенный под его собственный, не жег, а согревал. И они вспоминали вместе.

Долгие годы они служили на звездолете Альянса, который назывался «Эндевор». Они были друзьями. Потом любовниками.

С неизученной планеты Талос IV пришел сигнал бедствия. Хрупкие фигуры инопланетян. Вскоре они поняли, что это за существа. И что они делают.

Мелдинг постепенно сходил на нет, как медленно опускающееся за горизонт солнце. Кирк моргнул и понял, что смотрит в знакомое любимое лицо.

— Спок, — прошептал он с дрожью в голосе.

Спок кивнул.

— Да, Джим.

Кирк вцепился в него что было сил.

— Мы должны найти выход, должны справиться с ними.

В темных глазах стояли слезы.

— Спок, — настойчиво прошептал он, нежно сжимая его лицо, стараясь успокоить. — Мы сумеем. Мы выберемся.

Темная голова качнулась в знак несогласия.

— Я не верю, что ты утратил надежду, — резко сказал Кирк. — Мы и раньше бывали в дерьмовых ситуациях. Мы справимся.

Спок поднял глаза.

— Я хочу верить... — тихо отозвался он.

— Тогда верь! — почти закричал Кирк.

Спок грубо перехватил его руку, поднес к своим мягким волосам и провел его ладонью по всей их длине.

— Это не иллюзия, Джим.

Кирк озадаченно на него уставился, но в его душе разрастался ужас.

Спок резко уткнулся лицом ему в плечо, и Кирк обхватил его дрожащую спину.

— Ты не понимаешь, — невнятно пробормотал Спок. — Сколько раз ты говорил мне эти слова? Сколько раз был в этой комнате?

Кирк слегка отстранился, сжал лицо Спока и заставил того посмотреть себе в глаза. Печаль, исказившая лицо его любовника, затронула струны его собственной боли, и тогда он все понял. Осознание навалилось на него словно лавина.

— Очевидно, их это... забавляет, — сказал Спок, вновь опуская глаза. — Забавляет позволять нам вспоминать раз за разом. А потом снова забывать.

— Мы можем победить, — настойчиво повторил Кирк. — Мы можем попробовать, — тише добавил он, признавая поражение, но в его голосе, подобно прорастающему в мертвой пустыне семени, все равно прозвучала надежда.

Внезапно Кирк прижался губами к губам Спока, жестко, требовательно. Что бы там ни происходило, этот момент принадлежал только им. Спок ответил с той же страстью, с тем же нервным жгучим желанием, срывая с него одежду, жадно стискивая его тело, прижимая его к своей горячей коже так крепко, как только было возможно. Губы терзали, руки отчаянно гладили, сжимали, члены терлись друг о друга. Он взял Спока быстро, быстро кончил, выстрелив семенем в глубь его тела, а потом позволил Споку взять себя в ответ. Нервная смена позиций, быстрые движения — как будто в любой момент их могут схватить, оторвать друг от друга.

Спок в последний раз толкнулся в него, лицо исказилось от боли и наслаждения, и Кирк охотно принял в себя его семя — маленькую частичку Спока, принадлежащего сейчас только ему. Он старался запечатлеть в памяти каждое ощущение: руки Спока на его теле, губы на губах, выскальзывающий из него член... но все эти мгновения с космической скоростью становились прошлым.

Они все еще лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь охватившей обоих истомой, и тут Спок вошел в его разум так же резко, как только что вбивался в его тело.

Станет ли этот день днем нашей смерти? — спросил он через связь. — Я могу убить нас обоих прямо сейчас.

Кирк мысленно закричал, он не был готов признать поражение. Он чувствовал, что Спок тоже не хочет, что держится за жизнь, за свободу, за него.

Но чисто логически, если вспомнить о том, как долго они здесь находятся, сколько раз предпринимали попытки побега, сколько раз их планы терпели крах...

Я не сдамся! — в отчаянии подумал Кирк и почувствовал одобрение в разуме Спока. Ободренный, он продолжил: — Они устали. Сейчас они спят. У тебя раньше получалось дотянуться до их сознаний. Возможно стоит попытаться мысленно воздействовать на одного из них, который сторожит нас, пока остальные спят? — предложил Кирк.

Возможно, — согласился Спок. В его разуме, за тщательно выстроенными щитами, сохранились воспоминания о том, как они пытались сделать это в прошлый раз. И в позапрошлый. И до этого. Но вера Джима в успех была заразительна, она горела так ярко во тьме его сознания, что было бы невыносимо сложно отвернуться от нее, чтобы посмотреть в лицо небытию.

Даже больше — он не был готов причинить Джиму боль. Никогда. Я попытаюсь, — решил он.

Они ждали, тесно прижавшись друг к другу, деля на двоих тепло их тел, любовь, наполнявшую их души несмотря ни на что.

Меня радует только одно, — подумал Кирк. — Даже когда я не помнил тебя, я все равно знал, что я тебя потерял.

Спок ответил ему не мыслями, а чистейшей любовью и принятием, порожденными слиянием их разумов, идеально дополнявших друг друга, как собранные вместе части одной головоломки.

Кажется, я что-то слышал... — Кирк перевел взгляд на каменную стену.

Спок прислушался, пытаясь возродить в себе надежду. А потом тихо направил свой разум туда, за границы клетки, вложив в него всю свою силу и всю мощь веры Кирка.

— Я люблю тебя, — вслух сказал Кирк.

— Ты моя душа, — ответил Спок и крепко сжал ладонь Кирка.

Стена перед ними превратилась в квадрат яркого света. Потом через него проступили очертания темной фигуры.

Спок сконцентрировался на ней, думая только о свободе. Внушая. Контролируя.

Свет стал еще ярче. Фигура по ту сторону не шевелилась.

С каждым мгновением она виднелась все отчетливее, но детали все же были не различимы. Спок открыл свой разум полностью, целиком вложился в соединение. Сознание Кирка было рядом, идеально синхронизированное, оно питало его силой. Вместе. Всегда. В любой ситуации.

Сейчас! — подумал Кирк.

Сейчас, — согласился Спок.

И они бросились на свет.

-конец-

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Слэш, Фанфики, Kirk

---

Леонард

по просьбе  Poco a poco отреставрировала детскую фотографию Леонарда. Не безупречно, конечно, но как смогла
Сама не могу перестать любоваться, а значит - не зря

@темы: Leonard Nimoy, Мои художничества и иллюстрабрики

---

А у нас уже

наступил 2016 год!

С Новым годом тех, у кого тоже, с наступающим тех, у кого еще нет, и с наступившим всех, кто прочитает это потом!

Счастья, свершений, благополучия, дорогие мои!

@темы: зима внутри зима снаружи, НГ, Настроение, Ааа!!!

---

В очередной раз нужно

узнать.

Вы здесь (опустим, я знаю, что есть те, кому просто интересно, что творится у меня жизни) ради:
(потому что я знаю, что всегда есть это ради).

Не знаю, почему так важно, но важно. Прошу проголосовать.

Вопрос: Вы здесь ради

1. Стар Трек фэндома		57	(23.95%)
2. Гарри Поттер фэндома		79	(33.19%)
3. фэндома Понедельника		11	(4.62%)
4. И все же. Давно не ради этого. Ради Нагини.		85	(35.71%)
5. Не хочу отвечать, но результаты интересны.		6	(2.52%)
Всего:		238 Всего проголосовало: 155

---

А вот я правда почти такая)))

@темы: что-то бродит в тумане, Star Trek, зима внутри зима снаружи, ыыы...=d, DeForest Kelley, TOS, Spock is love, Веселое, НГ, Настроение, Kirk, McCoy

---

А кстати,

елка (то бишь пихта) у нас вот такая

а еще на меня сегодня нашла блажь, и я нарезала много-много очень красивых снежинок из бумаги

@темы: из жизни пресмыкающихся, фото, зима внутри зима снаружи, НГ

---

Традиционные новогодние открытки

Мои дорогие и очень разные софандомцы не менее разных фандомов
Новый год все ближе, и у большинства становится все больше дел, которые непременно нужно успеть сделать в последнюю секунду. У меня - так точно Поэтому я решила, что сейчас самое время подарить вам рождественские открытки. На всякий вкус мне, конечно, не угодить, помятуя о фломастерах, но я очень старалась, честно-честно

Пусть самое хорошее в наступающем году сложится и сбудется, пусть все плохое насовсем останется за спиной. И улыбок, конечно, побольше улыбок! С грядущим 2016 вас, дамы и господа

Открытки надо открывать

потому что внутри драббло-сказки
-1-

Название: О рождественских сюрпризах
Автор: ~Nagini~
Фэндом: Star Trek TOS (Movies)
Персонажи: Кёрк/Спок
Жанр: повседневность, флафф
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Количество слов: 975
Дисклеймер: Вообще все не мое. Только тараканы и новогоднее настроение.
Размещение: с разрешения автора

Большой зал главного штаба "Звездного флота" сверкал и переливался, как рождественская открытка из далекого прошлого. Тяжелые гирлянды, проливающие теплый электрический свет на мраморный пол, были закреплены под самым потолком, трибуна президента — сплошь увита красочными побегами остролиста, тут и там между накрытыми столиками с закусками и выпивкой — установлены невысокие ели, и их стройные темно-зеленые лапы гнулись к земле под весом золотых и серебряных шаров.

Только омелы не хватает, — с усмешкой подумал адмирал Кёрк, рассеянно коснувшись одной из ветвей рождественского дерева. — И Спока.

Прошлое рождество проходило точно так же, как и это, — в том же красивом зале в Сан-Франциско, под те же утомительно долгие речи и будоражащие кровь игристые вина... с той лишь разницей, что весь вечер Спок был рядом с ним. И Джим был счастлив, невзирая даже на однообразие его настоящей жизни, на неинтересную, но тяжелую работу, на надоедливую прессу и не менее надоедливых вездесущих поклонниц. Но сегодня Спок отмечал Рождество со своими кадетами, и Джим отчаянно ему завидовал, вспоминая собственную молодость и безудержное веселье, царившее в стенах Академии по большим праздникам. Никто из кадетов бы в это не поверил, но Спок любил шумные компании. Он был в стороне, разумеется, — наблюдал, анализировал, делал выводы... и он ни за что бы не променял праздник в компании никогда не унывающего будущего Федерации, на безрадостные речи представителей ее настоящего.

— Скучаете, адмирал? — рядом с ним остановилась вице-адмирал Робин Треннис — эффектная блондинка средних лет, стройная и изящная, высокий интеллектуал и отличный собеседник. Кёрк всегда ценил таких женщин, и вице-адмиралу Треннис это было отлично известно. Она отсалютовала ему бокалом и, не дав промолвить ни слова, продолжила: — Отличный вечер, не правда ли? Мне очень понравилась ваша речь.

— Спасибо, — заученно улыбнулся Джим, судорожно соображая, как бы половчее перевести тему беседы с обсуждения его персоны в какое-нибудь нейтральное русло. — В этом году ели особенно красивые, не находите, Робин? У меня даже закралось подозрение, что они настоящие, хотя со стороны руководства такая трата ресурсов была бы...

Закончить ему не дали. Словно чудесное спасение, за спиной Джима возник заведующий административно-хозяйственной частью лейтенант Дональд Эриксон — могучий и еще довольно молодой мужчина, который всегда без стеснения рассказывал желающим его выслушать о том, что он осознал свою ошибку в выборе профессии только тогда, когда закончил Академию и отбарабанил год в инженерном отделе звездолета "Худ".

— Обижаете, адмирал Кёрк, — прогудел Эриксон. — Деревья синтетические, но поспорить с вами сложно: пожалуй, от настоящих их сумеет отличить только настоящий специалист по ботанике или флорист со стажем. Это наши кадеты научного направления расстарались. Поговаривают, кураторы за этот подвиг им не глядя подписали курсовые проекты. Хотя, это, разумеется, только слухи. Понюхайте, адмирал.

— Простите, что понюхать? — рассеянно переспросил Кёрк у хозяйственника, боковым зрением отмечая, что понятливая Робин Треннис уже отыскала себе другого собеседника и удаляется с ним к ближайшему столику.

— Ну не меня же, — хохотнул Дональд, тыча толстым, как сосиска, пальцем в сторону изящного деревца. — Ель понюхайте!

Кёрк понюхал. Пахло хвоей и морозным утром, шоколадом и цитрусовыми, а еще отчего-то типографской краской. Пахло точно так же, как пахли все рождественские ели в его детстве, проведенном в Айове, в старом родительском доме. Не какие-нибудь там синтетические чудеса научной мысли, а самые настоящие деревья, привезенные из самого настоящего леса.

— Да-а. Пахнет изумительно, — протянул Джим, не в силах выпустить из рук упругую ветвь. Эх, сейчас бы прихватить такую, зайти в Академию, вытащить Спока с кадетской пьянки, где он, как ни крути, нужен как собаке пятая нога, да махнуть домой, к камину, пузатой бутылочке выдержанного бренди, к тихому и уютному вечеру, разделенному на двоих...

Лейтенант Эриксон, казалось, читал его мысли.

— А хотите я вам выпишу такую, адмирал? У меня наверху стоят еще четыре — хотел установить на входе, да сегодня ветер слишком сильный, снесло бы бедняжек.

Кёрк обернулся. Двое энсинов уже убирали трибуну, присутствующие разбились на группки и кучковались вокруг столиков, сжимая в ладонях бокалы и яркие канапе, вели свои бесконечные разговоры о перспективах покорения дальнего космоса, модернизации флота, то и дело сбиваясь и перескакивая на то, что чей-то сын вчера сделал первые шаги, а дочери всего тринадцать, но она уже летит в Австралию на научную конференцию, что теща уже не молода, и жена хочет, чтобы они жили все вместе. Как всегда. Как везде. Как во все времена.

И Джим решился.

— Пошли прямо сейчас, Дональд, — улыбнулся он. — Хорошая ель мне не помешает.

***

Через двадцать минут, забросив на плечо метровую стройную ель, адмирал Кёрк уже спускался на нижний ярус в технический отдел. С залива и впрямь дул чудовищный ветер, и от идеи прогуляться до дома пешком пришлось отказаться.

Выдав молодому энсину координаты, Джим забрался на платформу транспортера и покрепче перехватил ель.

— Включайте, — скомандовал он, и система послушна перенесла его в заданную точку.

Но не успел он материализоваться в светлом холле и поднять руку, чтобы активировать консоль управления дверями, как рядом с ним возникло мягкое свечение, свидетельствующее о том, что кто-то транспортируется в ту же точку. Кто здесь что забыл? Кёрк настороженно отступил в сторону и тут же выдохнул.

— Джим, — прогудел родной баритон его личного вулканца. — Ты рано.

— Ты тоже.

Адмирал был не в силах стереть с лица широкую улыбку. Перестать изумленно таращиться он тоже был не в силах, поскольку в какой-то момент ему почудилось, что он смотрит на собственное отражение. Ну, если не обращать внимание на острые уши, изогнутые брови и ряд других несоответствий во внешности.

Облаченный в такую же, как у Джима, алую парадную униформу, Спок без особых усилий удерживал на плече стройную метровую елку, которая так же одуряюще пахла цитрусами и снегом.

— Дай угадаю, — рассмеялся Джим. — Ты праздновал с теми самыми кадетами из научного отдела, которые совершили прорыв в области создания синтетических рождественских деревьев?

— В самом деле, — согласился Спок. — С удовольствием выслушаю историю о том, где ты обзавелся аналогичным экземпляром. Однако должен отметить, что я испытываю некоторое разочарование от того, что мне не удалось сделать тебе сюрприз.

— Еще как удалось, — невесомо коснувшись предплечья вулканца, Кёрк наконец отпер дверь и первым ввалился в прихожую. — И потом, две елки — это в два раза лучше, чем одна. Я ведь не ошибся в расчетах?

-конец-

-2-

Название: О рождественских сюрпризах
Автор: ~Nagini~
Фэндом: ГП
Персонажи: Гарри Поттер/Северус Снейп
Жанр: повседневность, флафф
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Количество слов: 712
Предупреждение: Тем кто не любит сладкое, читать не рекомендуется. Слипнется
Дисклеймер: Вообще все не мое. Только тараканы и новогоднее настроение.
Размещение: с разрешения автора

Гарри Поттер проснулся и сел в кровати. Почему так светло? Сколько времени? Он проспал? Но испугаться по-настоящему он не успел: следом за своим хозяином пробудилось ото сна его ощущение реальности. Он не проспал. Он просто выспался наконец как следует, и сегодня Рождество. Не нужно никуда спешить, не нужно стремглав выпрыгивать из постели, чертыхаясь одеваться, пить на ходу кофе, заедая его сухим печеньем. Сегодня можно расслабленно откинуться на подушку, снова натянуть одеяло до самого подбородка, немного понежиться и помечтать. Что-то ему снилось такое...

Сон был светлым, как и все человеческие сны о детстве, и одновременно — не очень, так как детство Гарри Поттера все же несколько отличалось от общепринятого. И все же настроение у молодого аврора было приподнятое, поскольку снилась ему отнюдь не тетя Петунья, колотящая что есть мочи в хлипкую дверь чулана, не Дадли, размахивающий своей форменной узловатой палкой из "Вонингс", и даже не дядя Вернон, рвущий на клочки его письма из Хогвартса. Ему снились его детские мечты о настоящем Рождестве.

Не один раз ранним праздничным утром он лежал точно так же в своей постели под лестницей, наслаждался тишиной, которую вот-вот нарушат шумные обитатели дома номер четыре по Тисовой улице, и представлял себе, каким должно быть правильное Рождество. Его внутренний взор рисовал уютную гостиную, согретую пламенем камина, с запотевшими от мороза окнами, с украшенными хвойными гирляндами рамами. А на столе непременно должны стоять тарелки со сладостями: фруктовые кексы, горький шоколад с мятой, вишневое суфле и апельсиновый мармелад. И горячее какао с густой пенкой. Дурсли, разумеется, подавали сладости к завтраку, но они были предназначены не для него, и, учитывая аппетит кузена, было совсем неплохо, если Гарри перепадала хоть пара карамелек. Он был рад и этому.

Позже, в Хогвартсе, на завтрак давали тыквенные кексы и сладкое овсяное печенье. С кухни тянуло индейкой и пряностями, и Гарри обожал эти моменты так, что не передать словами, и все же... и все же он считал, что это не совсем то, не совсем его осуществившаяся мечта. Школьные эльфы готовили для всех, не для семьи, а именно собравшаяся за праздничным столом любящая семья венчала фантазии Гарри Поттера.

Гарри потянулся и покачал головой. Расчувствовался, тоже мне. Даже смешно. Ведь если бы он и правда хотел на завтрак кексы и мармелад, то зашел бы вчера после работы в лавку или на худой конец отправил с вечера сову. Не оправил же? Нет. Потому что таким мечтам положено осуществляться в детстве, для взрослых они теряют львиную доли своей привлекательности. Разве что вот так, как сегодня, выступают в качестве теплого рождественского воспоминания.

Поднявшись с постели, он отправился в ванную и наскоро умылся. В доме царила тишина, и Гарри не сомневался, что Северус с утра пораньше усвистел в лабораторию, контролировать какой-нибудь супер-срочный хронический эксперимент. Поттер давно не обижался на такие мелочи, но все же не отказался бы хоть раз позавтракать вместе в день светлого праздника. В комнате было восхитительно тепло, и совершенно не хотелось покидать своего уютного гнездышка. Протерев ладонью запотевшее стекло, Гарри выглянул на улицу. В окнах дома напротив виднелись еловые лапы и яркие украшения. Где-то даже весело перемигивалась забытая с вечера гирлянда. Кофе выпить, что ли? С печеньем.

На середине лестницы, ведущей на первый этаж, не особо чувствительный нос Гарри наконец уловил аромат свежесваренного какао. Он и сам не заметил, что оставшуюся до кухни часть пути преодолел вприпрыжку.

На кухне было тепло, и весело потрескивали поленья в камине. На кухне сидел Северус в пушистом черном халате и пролистывал свежий "Пророк". Над столом мягко покачивалась зачарованная серебристо-зеленая гирлянда, а на столе стояли тарелки. С кексами. С мармеладом. С шоколадными конфетами и вишневым суфле. А на плите вальяжно расположился целый котелок молочного какао.

— Северус, — выдохнул Гарри и, не в силах удержаться на подкашивающихся от невероятно глупого, но такого острого счастья ногах, опустился на трехногий табурет. — Спасибо! Нет, обычного "спасибо" не достаточно, но я сейчас просто не знаю, что сказать. Я обязательно соображу потом! Когда наемся, — широко улыбнувшись, Гарри сцапал кекс и конфету одновременно. С чего бы начать? Засунув конфету за щеку, он принялся медленно растаивать шоколад во рту — так, как любил делать с самого детства. — Погоди, а откуда ты знаешь? Таких совпадений на свете не бывает. И кстати, разве ты не собирался в лабораторию?

Северус, до того наблюдавший за Гарри с совершенно бесстрастным выражением лица, наконец отложил газету и, ухмыльнувшись краешком губ, приподнял черную бровь:

— Тебе никогда не говорили, что ты болтаешь во сне, Поттер?

-конец-

-3-

Название: О новогодних сюрпризах
Автор: ~Nagini~
Фэндом: ПНвС
Персонажи: Киврин, Хунта/Дёмин
Жанр: повседневность, флафф
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Количество слов: 770
Предупреждение: Полагаю, данная сказка вызовет интерес только у тех, кто знаком с известным фанфикшеном по ПНвС.
Дисклеймер: Вообще все не мое. Только тараканы и новогоднее настроение.
Размещение: с разрешения автора

— Отвратительный день, Теодоро, — проворчал Кристобаль Хозевич Хунта. Не потрудившись расправить полы своей норковой шубы, бывший великий инквизитор с размаху шлепнулся в потертое от времени и пятых точек многочисленных посетителей отдела Линейного Счастья дерматиновое кресло.

— Н-ну как можно, К-кристо? Т-такой праздник не м-может быть от-твратительным. Ч-что стряслось, д-друг мой? — добродушно прогудел Федор Симеонович Киврин, надкусывая румяное яблоко. — Ах, х-хороши яблочки. Х-хочешь? — предложил он, придвигая к гостю полную корзинку.

— Я не голоден, — поморщился Кристобаль Хозевич. — И вот почему: Фаустов, этот побрекито, в который раз пустил длительный эксперимент коту под хвост. Уши бы ему за такое укоротить, да жалко, Новый год все-таки. Да еще климат этот проклятый, — заведующий отделом Смысла Жизни бросил хмурый взгляд в сторону окна, за которым засыпало снегом старый лабаз. Любое другое здание от такого взора давно бы вспыхнуло синим пламенем, но лабаз, поговаривают, был укреплен самим Саваофом Бааловичем и лет двадцать назад даже выдержал схватку со сбежавшим из тысячелетнего заточения разъяренным джином. Небрежно бросив на столик ключи, Хунта сложил ногу на ногу, выудил из внутреннего кармана кубинскую "Монтекристо" и скусил кончик.

— Не к-курил бы т-ты тут, К-кристо, М-модест еще не п-приходил обесточивать п-помещение, ох-хота тебе с ним с-связываться?

— А, все равно уже не лезет, — махнул рукой Кристобаль Хозевич, неожиданно легко сдавшись, и спрятал сигару. — Модест, говоришь? — вдруг заинтересовался он. — А что, сам сегодня дежурит? И Жиана одного оставит Новый год встречать?

— Н-не, н-не дождешься, — понимающе улыбнулся Киврин. — Он новичка к-контролирует. Из отдела Бальзамо, з-знаешь же его?

— И знать не хочу, — отрезал Хунта. — Жаль, Жиан был бы неплохим вариантом. Черт побери, поработать сегодня нормально не удалось, так еще и праздник не с кем отметить. Унесло же этого мальпаридо в Чехословакию посреди зимы. Предатель, — с достоинством закончил выступление бывший великий инквизитор, сцапал из корзинки самое красное яблоко и со вкусом вгрызся в его сочный бок. — Вот именно так стоило бы поступить с белой шеей десграсьядо, но увы, Теодоро. Мир жесток, и я вынужден коротать время в одиночестве.

— К-кристо, ну п-перестань. Сам ж-же знаешь, что К-кербер Псоевич поехал не по с-своей воле. Ну к-кто он такой, ч-чтобы спорить с р-ребятами из ОСО?

— Мальпаридо, я же уже сказал. А еще хилипойяс распоследний, раз оставил меня одного умирать от голода в пустой квартире.

— Н-ну я же г-говорил, пошли к нам с Н-наденькой. Сколько р-раз раньше вместе вст-тречали. А? — с надеждой повторил приглашение Федор Симеонович.

— Брось, Теодоро, — отмахнулся Хунта. — У вас племянники в этом году гостят, что мне там делать? Психику детям ломать? Нет, — бросив огрызок на стол, Кристобаль Хозевич решительно поднялся на ноги. — Домой пойду. Гнить в одиночестве, — заключил он и, наскоро распрощавшись, вышел сквозь стену прямо в пургу.

***

Дома пахло хвоей. И селедкой под шубой. Дома горел свет, и раздавался стук ножа о разделочную доску.

Дома был Кербер.

Не потрудившись разуться, Кристобаль Хозевич пронесся по квартире подобно урагану, оставляя за собой мокрые следы, и, чуть не сбив по дороге оставленную оттаивать хлипкую сосенку, ворвался на кухню.

На которой был Кербер. В домашних брюках, белой майке, растрепанный и невозможно притягательный. Правая ладонь завкадрами была облачена в чудовищную прихватку с вышитой на ней физиономией Деда Мороза. Или Святого Микулаша, если учесть, откуда только что вернулся хитрый ихо де пута.

— Это еще что? — вопросил Хунта, уставившись на рукавицу.

— Дёмин Кербер Псоевич, — сообщил его сожитель. — Заведующий отделом кадров "АН СССР НИИЧАВО" и по совместительству собственник этого помещения. Еще есть вопросы, Кристо? Если это все, то разуйся и вытри пол.

— Ты меня прекрасно понял, — ухмыльнулся Кристобаль Хозевич и сковырнул с себя сапоги. — Но ответил красиво, ценю. Так ты все это спланировал? Чтобы заставить меня помучиться, да, злокозненный шери?

— Увы, но нет. Конференция закончилась раньше, и мне совершенно случайно удалось взять билеты на самолет, — Кербер Псоевич не стал сознаваться в том, что отдал за билеты остаток командировочных и новый, только что купленный в Ленинграде шарф. — Но если ты не рад, могу уехать обратно.

— Не можешь, самолеты уже не летают, — растянулся в довольной ухмылке бывший великий инквизитор, а потом подошел и уткнулся носом в спину своего сожителя.

— Чего ты там вынюхиваешь? — с подозрением спросил Дёмин, продолжая строгать соленый огурец. — Ищешь запах чужого одеколона? Не найдешь.

— Знаю, — отрезал Хунта и прижался крепче, думая о том, что мир в который раз за его долгую жизнь доказывает ему, что не так уж жесток. Вот взять, например, Кербера. Где бы он был, если бы...

Но умиротворенные размышления бывшего великого инквизитора были безжалостно прерваны негодным шери. Закончив с огурцом, он резко развернулся в крепкой хватке Кристобаля Хозевича и стиснул его в ответном объятии.

— Пошли в спальню, — выдохнул Кербер Псоевич во все еще холодное с мороза ухо своего любовника. — Остальное потом. Успеем.

— А в спальне что? Подарок, шери? - оживился Кристобаль Хозевич.

— В спальне все, Кристо. Но подарок все же получишь после двенадцати.

-конец-

запись создана: 28.12.2015 в 12:56

@темы: Гарри Поттер, Spirk, Star Trek, зима внутри зима снаружи, Снейп на века, ПНвС, Хунта дружит с ураганом (с), Кристо/Кербер, Снарри, Spock is love, Мои художничества и иллюстрабрики, Movies I-VII, Мои авторские фики, фандомное, НГ, подарочки, Настроение, Слэш, Фанфики, Kirk

---

Мое с ФБ, пост #30, перевод "Сказки турболифта"

Название: Сказки турболифта
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Velvetpurr
Оригинал: Turbo Tale by jesmihr, запрос отправлен
Ссылка на оригинал: Turbo Tale
Размер: миди, 4951 слово в оригинале
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Турболифт, Джеймс Кирк/Спок
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Еще одна встреча в турболифте... с точки зрения турболифта.

С тех пор, как я родился на «Энтерпрайз», я узнал о людях очень много. Стоит отметить, что я совершенно не согласен с бытующим мнением о том, что доктор Маккой хорошо разбирается в человеческой психологии. Ничего подобного: лучший эксперт в этом вопросе — я.

Чтобы по-настоящему понять людей, нужно придерживаться двух аксиом:


#1: Чем более надежным люди считают какой-то объект, тем меньше внимания на этот объект обращают.

#2: Люди шумные.

Во имя конденсатора, как же они шумят! Они смеются, они плачут, они рыгают и пукают. Хрипят, кашляют, поют и свистят. Щелкают суставами. Барабанят пальцами. Вздыхают, охают и икают.

И они говорят!

Я поражен тем, как много они говорят. Как будто бы имеют врожденную непереносимость тишины, и молчание может нанести им серьезное увечье. Каждую свободную секунду они заполняют своей болтовней, делятся слухами, ссорятся и мирятся.

Я вынужден все это слушать.

Нет, не все, конечно. Дело в том, что я никогда, кажется, не слышал их историй целиком. Поскольку я отлично работаю и очень быстро доставляю их до места назначения, мне приходится довольствоваться обрывками разговоров. Я надежен. Помните, что это значит? Это значит, что они не обращают на меня никакого внимания, а значит, спокойно озвучивают в моей кабине все, что приходит в голову.

Впервые до меня дошло, насколько свободно они чувствуют себя во мне, вскоре после того, как «Энтерпрайз» отправилась в свою пятилетнюю миссию, и продемонстрировала мне это миниатюрная энсин Хико. В один прекрасный день влетела в меня мрачнее тучи, шепнула: «четвертая палуба», и залилась слезами, как только я начал движение. Раньше, чем я успел доставить ее до места, рыдания энсина превратились в истерику, и она колотила кулачками по моим стенкам, пинала их ногами. Она на самом деле на меня напала! Наверное, мне стоило тряхнуть ее как следует, но я не нашел в себе сил. К тому же она была вся такая крошечная, что я даже не почувствовал ее ударов. Вскоре после этой сцены она запросила перевод на другой корабль, и я так и не узнал, в чем была причина ее слез. Надеюсь, что у нее все хорошо, где бы она ни была.

Ах, да. Полагаю, после моей последней фразы вы догадались, что я отношусь к людям с некоторой сентиментальностью. Ладно, признаю: в общем и целом они мне нравятся. Некоторые больше, некоторые меньше. Вот мистер Скотт, например, мой любимчик. Вопреки первой аксиоме о людях, он считает, что я очень надежен, но все же уделяет мне внимание. Он обращается со мной, как с механическим божеством, коим я, собственно, и являюсь. Он называет меня милашкой и все время проверяет мои микросхемы. Он меня балует. Я бы сказал, что мистер Скотт — идеальный экземпляр человека.

Следующим в списке моих любимцев стоит мистер Спок. Он, конечно, не нянчится со мной, как мистер Скотт, но я точно знаю, что он меня ценит. Однажды он даже назвал меня «поразительной инженерной находкой», и я совершенно точно слышал в его голосе восхищение.

Мистер Спок только наполовину человек, поэтому он не настолько громкий, как другие. Например, он не плачет, не смеется, и, я думаю, он скорее встал бы под луч фазера, чем пощелкал суставами или побарабанил по стене пальцами. Не знаю, умеет ли он пукать и рыгать, но при мне он такого ни разу не делал, за что я ему очень благодарен. А еще мы с ним очень похожи в том, что, по мнению людей, безупречно функционируем и совершенно предсказуемы. А это значит, что на него люди тоже не обращают особого внимания.

Кстати, та история, которую я хочу вам рассказать, касается мистера Спока и того факта, что он не настолько предсказуем, как многим кажется. Если вы подумали, что сказка об этом вулканце окажется одновременно и сказкой об одном человеке — капитане Кирке, — то не ошиблись.

Все началось сразу после Деневы. Атмосфера на корабле стала просто невыносимой — совсем не такой, какой всегда была с тех пор, как капитан Кирк принял командование. Больше всего доставалось экипажу мостика: когда я перевозил их, то обратил внимание, что они напряжены так, словно на их плечах лежит невидимый груз. От Ухуры и Сулу, а потом от Спока и Маккоя я услышал о смерти брата капитана Кирка и о том, что мистер Спок на некоторое время ослеп. Хорошо, что они упомянули об этом — я ничего не узнал бы от капитана, который в последнее время совсем притих. Я всегда начинаю беспокоиться, когда люди не действуют согласно аксиоме номер два — для них это неестественно. Поэтому я начал в два раза внимательнее слушать тех, кто все еще оставался шумным. Чуть больше чем через неделю я все узнал от Маккоя и Спока.

Они оба были несколько взвинчены, когда вошли в мою кабину. Они явно находились в пылу жаркого спора, что, вообще-то, было для этих двоих совершенно нормально.

— ... делать с этим, Спок, — сказал Маккой, когда мои двери открылись.

— Тем не менее вы согласны, доктор, что такое поведение для капитана нехарактерно? — ответил Спок.

— Конечно, черт подери. Он всегда кидается в пекло, но раньше я за ним не подмечал суицидальных настроений.

— Так вот как вы характеризуете его недавние поступки? — Спок взглядом практически пригвоздил Маккоя к месту.

Маккой пожал плечами.

— Если я буду говорить как его друг, то это так и есть. Господи, да он был дважды ранен за последние девять дней, и в обоих случаях, насколько мне известно, к таким последствиям привела невероятная глупость. Но с точки зрения врача... нет, я бы такого диагноза не поставил.

Спок сдаваться не собирался.

— Вам необходимо провести полное обследование...

Маккой тут же взорвался:

— Черт тебя дери, Спок! Ну конечно же, я сделал все тесты! Ты что, считаешь меня идиотом? Он прошел на Деневе через настоящий ад. Я знаю Джима Кирка — если он найдет хоть малейший повод взять всю вину на себя, то так он сделает. Разумеется, я провел полное обследование, — он отвел глаза, — но ничего не обнаружил.

— Ясно, — разочарованно ответил Спок. — И все же мы оба видим, что капитан пренебрежительно относится к собственной безопасности. Как главный врач, вы должны...

— Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать, и я повторяю в который раз, что просто не могу...

Мои двери за ними закрылись, и больше я ничего не услышал.

А через семь дней случился Джельтарр-3. Я так никогда и не узнал, что конкретно там стряслось и почему это произошло. Знаю только, что туда спустился десант под руководством мистера Спока. Он использовал мой интерком, чтобы позвать с собой трех офицеров службы безопасности, так что на планете, видимо, было неспокойно. Я еще тогда удивился, что капитан Кирк не вошел в состав группы, но, наверное, Маккой с ним все же потолковал о его недавнем поведении и нашел способ отговорить от спуска на поверхность.

Впрочем, надолго ли собаке блин?

Не прошло и четырех часов, как капитан ворвался в меня, стукнул по кнопке интеркома и приказал транспортерной приготовиться к тому, чтобы спустить его на планету.

Еще через пятьдесят шесть минут из транспортерной в меня практически влетел Спок с неподвижным телом капитана на руках и заорал, чтобы я срочно вез их в лазарет.

Каждый, кто думает, что мистер Спок не испытывает эмоций, просто никогда не приглядывался повнимательнее. Я несся — поверьте мне на слово — просто несся, чтобы вовремя доставить их в лазарет, но даже несмотря на то, что я так торопился, я не мог не заметить искаженного болью лица Спока. Я смотрел, как одной рукой он крепко прижимает Кирка к себе, а другой пытается зажать рану, из которой течет кровь. Я слушал, как он шепчет: «Джим. Джим. Джим», — снова и снова, как будто если он будет звать его по имени, то сумеет спасти ему жизнь. Я видел животный ужас на его лице, когда он понял, что, несмотря на все усилия, красное пятно на золотой тунике становится все больше и больше. К тому моменту, когда я добрался до лазарета, невозможно было понять, кто из них бледнее: смертельно раненный человек или вулканец, крепко держащий его в руках.

После этого инцидента боевой дух экипажа упал ниже некуда — даже несмотря на то, что капитан, вопреки всем прогнозам, выжил. Спустя четыре дня я уже вез его на мостик, где он незамедлительно плюхнулся в капитанское кресло, делая вид, что ничего особенного и не случилось.

Но я очень быстро выяснил, что между ним и мистером Споком все изменилось, причем не к лучшему.

В конце смены в меня зашли Ухура и Сулу. Я обрадовался, потому что эти двое были, наверное, самыми шумными из людей и больше всего на свете любили говорить друг с другом. Я принялся внимательно слушать, понимая, что сейчас непременно получу новую информацию для размышления. И они меня не разочаровали.

— Ох, — сказала Ухура, как только мои двери закрылись за ней. — Никогда раньше я так не радовалась концу смены. Напряжение такое, что хоть ножом режь... и клади на бутерброд.

— И не говори, — простонал Сулу, устало разминая шею. — Радуйся еще, что ты не сидишь прямо перед капитаном. У меня было такое ощущение, что он взглядом мне в затылке дырку проделает. Ух! Не думал, что кто-то может так таращиться восемь часов подряд. Я, кажется, его раздражал даже тем, что мне приходится дышать.

Ухура покачала головой.

— Это ты просто не видел взгляда, которым мистер Спок сверлил капитана.

Сулу рассмеялся.

— Да ладно тебе. Ты сама знаешь, что вулканцы так смотреть не могут — это противоречит их этике.

— Ничего подобного. Это был самый настоящий «я-бы-свернул-тебе-шею-прямо-сейчас-если-бы-мог» взгляд.

Сулу присвистнул.

— Слава богу, что я не видел. И он так смотрел на капитана? Просто не верится...

Темные глаза Ухуры наполнились беспокойством.

— Что происходит на этом корабле? Все с ног на голову. Мистер Спок всегда вел себя с капитаном так, словно поклоняется ему как божеству. А сегодня...

— Вероятно, он расстроен из-за событий на Джелтарре-3.

— Я в этом и не сомневаюсь, но...

С большой неохотой я выпустил их и закрыл двери. Я был несказанно обеспокоен услышанным. Я же говорил, что очень люблю мистера Спока. Более того, мне отлично известно, что безопасность корабля зависит от того, насколько хорошо взаимодействуют капитан и старший помощник. А если корабль попадет в беду, то с ним и я. И я решил: если в моих силах будет как-то повлиять на сложившуюся ситуацию, то я сделаю все, что смогу — если не ради людей, то хотя бы ради самого себя.

Как выяснилось, возможность вмешаться мне представилась буквально через пару минут, когда мистер Спок и капитан Кирк тоже собрались покинуть мостик. Мне показалось, что, заходя в мою кабину, мистер Спок втайне надеялся, что капитан найдет какое-нибудь оправдание и не последует за ним, но человек этого делать не стал: он никогда не боялся трудностей. Напротив, он ускорил шаг, чтобы успеть войти в кабину, пока не закрылись двери, и я — уж простите меня, дорогой мистер Спок — ему в этом помог, придержав их чуть дольше положенного.

Сразу стало ясно, что они все еще в ссоре. Обычно они стоят друг к другу очень близко, почти соприкасаясь руками, даже когда места вполне достаточно. Теперь же мистер Спок намеренно встал подальше, выражение его лица было настолько отстраненным, насколько вообще можно себе представить. Капитан Кирк, со своей стороны, вел себя совершенно обычно — из серии «если-я-буду-делать-вид-что-ничего-не-случилось-то-это-может-проканать». Нервы у него, конечно, железные — даже я испугался, когда он повернулся к мистеру Споку и сказал:

— Как насчет партии в шахматы вечерком? Давненько мы не играли.

Прямая, как палка, спина мистера Спока прижималась к стенке моей кабины, и я почувствовал, как он напрягся, когда капитан заговорил.

— Я занят этим вечером, сэр.

Если бы я умел охать, то непременно так бы и сделал.

Из уст кого-нибудь другого эти слова прозвучали бы вполне вежливо, но я был шокирован, так как точно знаю, что в норме мистер Спок ответил бы: «Я сожалею, что занят этим вечером».

Губы Кирка побледнели, глаза сузились, но словами он никак не выразил своего раздражения.

— Ладно, — сказал он и уставился в стену, пытаясь скопировать непробиваемое выражение лица Спока.

Я колебался всего мгновение. То, что я собирался сделать, шло вразрез с моими обязанностями безопасного и надежного механизма. Я не хотел так поступать, я правда не хотел, но выбора у меня не было.

И я намеренно сломался.

Сначала ни один из пассажиров не отреагировал. Наверное, они просто не могли поверить, что их безупречная, предсказуемая транспортная система, которая всего секунду назад бесшумно скользила по кораблю, вдруг замерла между четвертой и пятой палубами. Кирк осознал степень произошедшей катастрофы первым: он заперт в турболифте наедине с взбешенным вулканцем.

Резко развернувшись, капитан долбанул по кнопке интеркома куда сильнее, чем оно того требовало.

— Скотти! Какого дьявола происходит с турболифтом? Мы с мистером Споком сели в него, и он просто... замер на месте. Сломался. Сдох.

— Не знаю, капитан, — взволнованно отозвался Скотти. — Уже разбираюсь.

— Что ж, поспешите, — рявкнул Кирк. — В мои планы не входит торчать тут целый день.

Я снова испытал приступ раскаяния. Мистер Скотт подумает, что я предал его, и так оно и есть. Но я должен хотя бы попробовать наладить отношения между мистером Споком и капитаном. Поэтому я принялся ждать, упрямо вздернув подбородок — фигурально выражаясь, конечно.

Неловкую тишину нарушал только стук пальцев Кирка по моей стене. Я же говорил, что люди все время это делают! Я ни на мгновение не забывал об аксиоме номер два и знал, что долгого молчания он не выдержит. Оставалось только ждать.

Как я и предполагал, спустя пару минут он повернулся к мистеру Споку и непривычно резко сказал:

— Что ж, похоже, мы тут на некоторое время застряли. Не знаете, как нам себя развлечь? — он взмахнул указательным пальцам так, словно его только что осенила мысль. — Придумал! Почему бы вам не рассказать мне, с какой стати вы в последнее время ведете себя как загнанный в угол реланианский хорек?

При нормальных обстоятельствах мистер Спок выдал бы классическую шутку о том, что вулканцы не могу вести себя как животные, или напомнил бы капитану, что реланианские хорьки обитают на открытой местности, где нет углов. Когда он этого не сделал, я понял, что капитан Кирк в беде.

— Возможно, логичнее будет, если вы еще раз объясните мне, почему посчитали необходимым спуститься на Джельтарр-3, хотя до этого обещали, что не станете? Я понимаю, что ранее вы уже предложили мне объяснение, но, должен признаться, суть по-прежнему от меня ускользает. Быть может, если вы предпримете еще одну попытку...

Кирк шагнул ближе к вулканцу.

— Безопасность десанта... — начал он.

— ...в тот момент не была поставлена под угрозу, — безапелляционно закончил за него Спок. — И я сообщил вам это, когда вы связались со мной перед спуском на планету.

— То, что опасности не было в тот момент, не означает, что ее не было вовсе, — возразил Кирк.

— Гипотетическая опасность не означает необходимости вашего вмешательства, — не сдавался Спок.

— Я не могу управлять кораблем, сидя на мостике, — стиснув зубы, процедил Кирк. — Ситуация была взрывоопасная, и то, что случилось позже, служит этому наилучшим доказательством. Как капитан, я принял решение, что мое присутствие необходимо.

— И едва не погибли, — сказал Спок. — На самом деле вы единственный из всех нас, кто в итоге получил травму. В третий раз за шестнадцать дней.

Думаю, я не преувеличу, если скажу, что мистер Спок был в ярости. Разумеется, выражал он ее не так, как сделал бы чистокровный землянин, но его лицо было суровее, чем обычно, а в глазах полыхал огонь. Мне даже показалось, что у него руки затряслись, но он быстро спрятал их за спину, так что я не уверен до конца.

Кирк тоже был в ярости. Стоит отметить, он совершенно бесстрашен, поскольку сделал еще один шаг к Споку, вперился прямо в его сверкающие гневом темные глаза и извлек из рукава свой козырный туз.

— Я капитан этого корабля. Я не должен отчитываться перед вами или кем-то еще. Принятие решений относительно спуска на планету находится в моей власти, и вы, мистер, сейчас на грани того, чтобы нарушить субординацию.

— Я не говорил о вашем праве на принятие данного решения. Я говорил о том, что заставило вас его принять. В последнее время ваше поведение нетипично. Как старший помощник я...

Кирк хмыкнул.

— Так вы говорите как мой старший помощник? Вам удалось меня провести, я-то считал, что беседую с психиатром. Что ж, продолжайте — поведайте мне о своих наблюдениях, доктор. Я просто не могу дождаться.

В голосе Спока зазвенел металл:

— Вы попросили меня дать оценку ситуации на Джельтарре-3, а потом полностью ее проигнорировали. Вы говорили, что не будете спускаться на планету, затем нарушили свое слово. Вы трижды подвергли себя ненужному риску за последние шестнадцать дней. Прежде вы никогда не пренебрегали моим мнением. Никогда не нарушали данного мне обещания. Не спорю, вы и раньше рисковали своей жизнью, но никогда без причины, — мистер Спок умолк, словно не зная, что еще сказать, но быстро продолжил — теперь гораздо тише. — Джим, когда Сэм Кирк погиб на Деневе, я горевал вместе с тобой. Я и сейчас горюю. Я не могу представить твоей боли, но вижу ее в твоих глазах. Но лечит время, а не безрассудные поступки. Ты не вернешь брата к жизни, затевая игры со смертью.

Капитан Кирк вспыхнул, а потом резко побледнел. Слова Спока угодили прямо в цель. Человек поднял руку. Я испугался, что он сейчас ударит вулканца, и на одно ужасное мгновение пожалел о том, что запер их в себе наедине. Но рука безвольно упала, и в светлых глазах капитана встали слезы.

— Не смей даже заговаривать со мной о горе и боли. Ты никогда не терял брата, и, значит, не имеешь права об этом говорить.

Лед тронулся, — подумал я, наблюдая за реакцией Спока на слова капитана. Его так тщательно выпестованный самоконтроль на глазах давал трещину, и должен сказать, зрелище было не из приятных. Он схватил человека за руки и прорычал:

— Пять целых две десятых дня назад я прижимал к себе твое тело и ощущал, как его покидает жизнь, смотрел, как синеют твои губы, чувствовал, как слабеет пульс. Я звал тебя, но ответом мне была тишина. Я пытался удержать тебя, но в моих руках была только пустота — та самая пустота, которая растянется на вечность, если я тебя потеряю. У меня есть право говорить о горе и боли, Джим!

Капитан Кирк был совершенно шокирован этой страстной речью. В кои-то веки ему было нечего сказать, он только смотрел ошарашенно в лицо вулканцу, и его губы приоткрылись от изумления.

Я видел, как мистер Спок перевел взгляд на эти губы и в то же мгновение принял решение. Раньше, чем я успел сообразить, что происходит, вулканец наклонил свою блестящую черную голову, прижался губами к открытому рту Кирка и поцеловал его с той же страстью, с которой только что произносил речь.

Поехать или подождать еще? Я был растерян и не знал, как поступить, поэтому решил действовать в зависимости от реакции Кирка. Он положил руки на плечи своего старшего помощника, и я подумал, что он собирается его оттолкнуть. Я уже был готов сорваться с места, но ничего не произошло — руки капитана только чуть крепче стиснули плечи вулканца. И я не сдвинулся ни на сантиметр.

Наконец Спок сам прервал поцелуй.

— Я заявляю свои права, — глухо сказал он.

Кирк молчал — вообще не издавал ни единого звука. Это явно входило в противоречие с аксиомой номер два, но я в кои-то веки нашел это воодушевляющим, а не тревожным. Похоже, Спок тоже так подумал, поскольку мгновение спустя прижал капитана к моей стене. Нарочито медленно протянул руку и расстегнул брюки человека.

Кирк просто смотрел. Думаю, он мало что соображал, но это и понятно. Впрочем, протестовать он тоже не стал, так что мистер Спок опустился на колени и стянул брюки капитана до лодыжек.

Я не знаю, как это объяснить, но есть в турболифтах что-то такое, что заставляет многих мужчин доставать из штанов свои пенисы. Нужно сказать, перевидал я их за жизнь немало — пенисов, я имею в виду. Люди наскоро перепихивались или просто мастурбировали в моей кабине, и это если не вспоминать о том, как однажды под рождество пьяный энсин Дебарр во мне помочился — но это уже совсем другая история, и ее, пожалуй, сейчас лучше забыть.

Я это к чему. Я повидал много пенисов. И поэтому имею полное право утверждать, что у капитана Кирка был лучший из тех, что мне встречались. И этот пенис уже был напряжен, когда Спок достал его из штанов своего начальника — может, из-за поцелуя, а может, из-за того выражения лица, с которым Спок произнес «я заявляю свои права». Как бы то ни было, он был твердый, и длинный, и розовый, что выглядело довольно привлекательно. Судя по блеску в глазах, мистер Спок тоже одобрил. Он дотронулся до головки кончиком языка, а потом вобрал его в рот так, что иначе как словом «хищно» не опишешь.

Я совершенно уверен, что раньше мистер Спок пениса капитана Кирка во рту не держал, однако он явно понимал, что с ним нужно делать. Возможно, рассматривал вопрос теоретически, приговаривая: «Существует вероятность, равная одной миллионной процента, что когда-нибудь половой орган капитана Кирка окажется у меня в ротовой полости. Если данное событие произойдет, я произведу такое-то количество сосательных движений и буду контролировать мышцы глотки так, чтобы суметь вобрать его в себя целиком, чтобы доставить максимальное удовольствие».

Что ж, вне зависимости от того, планировал он это или нет, делал он, похоже, именно так. Я отчетливо видел, как он скользнул губами по всей длине человеческого пениса, а потом замер. Не знаю, что там происходило у него во рту, но Кирку, кажется, нравилось, раз он ухватил Спока за плечи и запрокинул голову, стукнувшись о стенку моей кабины. Спок отстранился немного, и Кирк захныкал, вцепляясь теперь в его волосы. Ноги его задрожали.

Спок, очевидно, это почувствовал и крепче сжал бедра человека, чтобы обеспечить ему некоторую устойчивость, а потом снова атаковал губами его пенис. Глаза капитана Кирка закрылись, на лбу выступили капельки пота, дыхание сбилось. Стоя на коленях, Спок без устали сосал, вылизывал и дразнил, и наконец Кирк толкнулся с силой в глубину вулканского рта, и меня оглушил его долгий крик. Спок прижался еще теснее к паху человека, упираясь носом в живот, и старательно сглатывал.

Некоторое время не было ничего слышно, кроме учащенного дыхания Кирка и причмокивания Спока, глотающего эякулят, выделяющийся из пениса капитана. Кирк был совершенно вымотан, я чувствовал, как он всем своим весом навалился на стенку моей кабины, и понимал, что без меня он бы упал. Спок тоже это понял. Он поднялся на ноги и обнял капитана, пристраивая его голову у себя на плече.

Очень осторожно он приподнял лицо человека за подбородок и заглянул ему в глаза.

— Твоя жизнь для меня бесценна, — прошептал он. — Я прошу тебя, Джим, никогда больше не рискуй ею без причины.

Кирк очень нежно погладил щеку вулканца, а потом притянул его ближе и мягко поцеловал.

— Обещаю, — сказал он так тихо, что я едва расслышал. — Обещаю, я не буду, — а потом он крепко обнял Спока и уткнулся лицом ему в шею.

И тогда я решил, что хватит. Шоу окончено. Должен признаться, я недурно позабавился, начав движение и наблюдая за округлившимися глазами Кирка, в которых легко можно было прочесть единственную пульсирующую в его мозгу мысль: «Дверь откроется в любой момент, а у меня штаны спущены».

Но я, конечно, не поступил бы так жестоко. Я замедлил ход, чтобы дать капитану время одеться, прежде чем мы достигнем пятой палубы.

Мои двери открылись как раз в тот момент, когда из интеркома раздался виноватый голос Скотти.

— Капитан Кирк!

Кирк подошел и нажал на кнопку — на этот раз очень аккуратно.

— Кирк слушает.

— Вы там в порядке? Похоже, все снова работает, но я...

Кирк бросил на внимательно слушающего Спока полный глубокой привязанности взгляд.

— Мы оба в порядке, Скотти. Спасибо, что разобрался.

— Я рад, сэр, и мне очень жаль, что вам пришлось ждать так долго. Вот только я на самом деле...

— Скотти, все хорошо, — мягко перебил его Кирк. — Теперь все просто отлично, и турболифт работает как положено.

Кирк и Спок вышли из моей кабины вместе, и рука человека по-прежнему крепко сжимала плечо вулканца. Я придержал двери, чтобы иметь возможность понаблюдать за ними еще немного.

— Уверены, что не освободите вечерок для партийки в шахматы?

— Думаю, мне удастся найти окно в своем расписании, сэр. Вы предпочитаете играть в вашей каюте или в моей?

Они решили, что я снова надежен, и поэтому больше не обращали на меня никакого внимания.

И я закрыл двери.

-конец-

@темы: Spirk, Star Trek, TOS, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Слэш, Фанфики, Kirk

---

Рождество - оно разное

@темы: зима внутри зима снаружи, Настроение

---

Мое с ФБ, пост #29, перевод "Размышления"

Название: Размышления
Переводчик:  ~Nagini~
Бета:  Velvetpurr
Оригинал: Contemplations by Charlotte Frost, запрос отправлен
Ссылка на оригинал: Contemplations
Размер: мини, 2967 слов в оригинале
Канон: Star Trek TOS (Movies)
Пейринг: Спок/Джеймс Кирк
Категория: слэш
Жанр: психология, флафф
Рейтинг: NC-17
Примечания: В первый раз фик опубликован в фэнзине Naked Times #18 в 1988 году.
Краткое содержание: Кирк сознается в том, что, став старше, больше не чувствует себя желанным.

Кирк лежал на правом боку, прислушиваясь к хлюпающим звукам, сопровождающим нанесение любриканта на член. Он глубоко вздохнул, стараясь избавиться от сковавшего его напряжения, но это особо не помогло.

Потом он услышал, как крышечку любриканта навернули обратно на тюбик.

Кровать прогнулась, и теплая рука надавила на его левое бедро, вынуждая раздвинуть ноги. Мгновение спустя стройное тело опустилось на кровать — частично рядом, частично навалившись на него. Одна рука сжала его плечо, другая скользнула промеж ягодиц, и влажный палец толкнулся в сжатое отверстие.

Затем он услышал тяжелый вздох.

Палец надавил чуть настойчивее, и он зажмурился, не в силах расслабиться. Он закусил губу, когда к нему прижался толстый член, и расслабленно вздохнул, сообразив, что проникновения не будет, что член неподвижно замер, тесно сжатый ягодицами.

Наступившую тишину нарушил родной баритон.

— Джим, ты напряжен.

От облегчения, что в голосе прозвучало только беспокойство — и ни единого намека на неодобрение, — Джим глубоко вздохнул и пожал плечами.

— Не знаю, что сегодня со мной, Спок, — отозвался он, не оборачиваясь. — Просто почему-то скован.

— Сегодня произошло что-то, о чем мне не известно? — и снова ничего, кроме искренней озабоченности.

Кирк отрывисто качнул головой. Он все еще лежал на боку, спиной к своему собеседнику.

— Нет, все было мирно, — он еще раз пожал плечами. — Сам не пойму, почему я так зажат.

Вулканец помолчал, и человек понял, что тот пытается справиться с растущим беспокойством.

— Джим, я не хочу принуждать тебя.

— Я знаю, Спок. Прости меня.

Если бы они были моложе, то гордость Кирка наверняка заставила бы его просить Спока продолжить, чтобы позволить тому получить удовольствие, хотя самому Джиму могло бы быть больно. Но годы, смерти и воскрешения смягчили их обоих, сместили фокус на вещи, на самом деле имеющие значение.

Через секунду член выскользнул из ложбинки между его ягодиц, и кровать прогнулась еще раз, когда Спок подобрал под себя ноги и уселся на пятки.

— Джим, — мягко позвал вулканец. — Может нам стоит поговорить?

Благодарный другу за то, что тот не воспринял отказ как личное оскорбление, Кирк перевернулся на спину и вымученно улыбнулся.

— Да не о чем говорить, правда.

Спок поджал губы, обдумывая услышанное.

— Быть может, вибрационная ванна поможет справиться с проблемой?

Кирк рассеянно пожал плечами.

— Может. Мне сегодня лень было залезать в джакузи, — горячая ванна, которая после модернизации «Энтерпрайз» была в каждой офицерской каюте, стала для Кирка почти ежевечерним ритуалом. Но этим вечером он был не в настроении.

Он бросил быстрый взгляд на все еще возбужденный и покрытый смазкой член Спока. Несмотря на заявления производителей, и он, и Спок находили вкус любриканта отвратительным.

Кирк протянул руку и провел пальцем по чуть позеленевшей щеке.

— Отмойся, и я помогу тебе справиться с этой проблемой.

Спок покачал головой.

— В этом нет необходимости.

Вулканец подвинулся и теперь сидел, прислонившись к спинке их двуспальной кровати, сложив ладони на животе.

Кирк вяло улыбнулся и похлопал своего любовника по руке.

— Наверное, я просто постарел.

— Твои годы не имеют к происходящему никакого отношения, — спокойно отозвался Спок. — Мышцы слабеют с возрастом, а не напрягаются.

— Как всегда, логично, — согласился Кирк все с той же вымученной улыбкой.

— Возможно, твое состояние является результатом отсутствия прелюдии, — задумчиво продолжил Спок. — В последнее время мы совсем отказались от этого вида активности.

Кирк тихо вздохнул, собирая в кулак все свое терпение.

— Спок, когда кто-то трахается столько времени, сколько мы с тобой, им уже не особо требуется прелюдия. Ты неоднократно имел меня, не озаботившись большим, чем просто предварительно сунуть скользкий палец мне в задницу — и ничего. Так что давай не будем...

— Когда я смазывал тебя сегодня, — мягко перебил его Спок, — то почувствовал напряжение в твоем теле, однако посчитал, что предвкушение поможет тебе расслабиться и принять меня. Но ты действительно сильно чем-то озабочен.

На этот раз во вздохе Кирка прозвучало раздражение.

— Спок, мы можем прекратить этот разговор? Это ерунда. Я уже сказал, что могу тебе отсосать, если хочешь, — он с мольбой воззрился на своего партнера. — Только давай не будем делать из мухи слона. Уверен, завтра все будет в порядке.

Спок всмотрелся в абсолютно честное лицо Кирка и кивнул.

— Согласен. Вероятнее всего, нам стоит лечь спать.

Кирк тоже кивнул.

— Ладно. Спокойной ночи.

Перед тем, как перевернуться на бок, он еще раз виновато взглянул на пах Спока. Его возбуждение никуда не делось, и он явно не собирался отправляться в ванную, несмотря на только что сделанное предложение отойти ко сну. Неужели Спок все-таки надеется на секс?

Вздохнув еще раз, Кирк резко перекатился на бок — к Споку спиной — натянул на плечи одеяло и закрыл глаза. Вулканец выключил свет и тоже скользнул под покрывало.

Минут пять не раздавалось ни звука. Потом Кирк решил, что больше молчать он не в силах.

— Спок, — тихо позвал он.

— Да, Джим? — прозвучал такой же тихий ответ.

— Как ты считаешь, что Джиллиан думает обо мне?

— Я не совсем уверен, что правильно тебя понимаю, — озадаченно уточнил Спок после короткой паузы.

Перевернувшись на спину, Кирк закинул руки за голову.

— Каким она меня видела? — шепотом спросил он. — Как думаешь, она воспринимала меня как отца, как брата или доброго друга или... как потенциального любовника?

— У меня недостаточно данных, чтобы дать точный ответ на твой вопрос.

Кирк нахмурился в темноте каюты.

— Я знаю, что ты не знаешь точно, Спок. Но как ты думаешь, каким она меня видела? Каково твое мнение?

Вулканец глубоко вздохнул перед тем, как ответить.

— Сложно сказать наверняка, поскольку в большей степени она была сосредоточена на китах. К тому же, когда она оказалась в нашем веке, ей пришлось узнать столько нового и к столькому адаптироваться в очень сжатые сроки. У меня не было возможности наблюдать за ней длительное время, но я все же заметил, что твою компанию она явно предпочитает больше, чем компанию других людей. Единственный вывод, который я могу сделать, — это то, что ты ей очень нравишься. Возможно, она даже относится к тебе с некоторой любовью — но она в тебя не влюблена.

— Как думаешь, я привлекал ее в сексуальном плане?

— Мои ограниченные наблюдения, — спокойно отозвался Спок, — говорят о том, что она вообще не проявляла сексуального интереса к окружающим. Ничего большего, чем то, что я уже сказал, добавить я не в состоянии.

— Да уж, не особо ты мне помог, Спок.

Раздался шорох простыней. Глаза Кирка уже достаточно привыкли к темноте, и он понял, что Спок повернулся к нему.

— Джим, — обеспокоенно сказал вулканец. — Я не понимаю, почему ее чувства для тебя имеют такое значение. Маловероятно, что мы когда-нибудь снова с ней встретимся.

— Знаю, — смягчился Кирк и пояснил: — Но из-за всего того, что случилось за последние месяцы, я вообще не думал о женщинах. Она — первая, к кому я почувствовал влечение с тех пор, как... — он пожал плечами. — Да я сам не знаю, с каких пор. И я не замечал, чтобы другие женщины хотели меня. Поэтому и стал задумываться, не лишился ли я этого совсем.

Спок приподнялся на локте.

— Лишился «этого»?

— Ага. Ну, знаешь... моей привлекательности.

— Джим, — твердо сказал вулканец. — Я считаю тебя крайне привлекательным. Но я не понимаю, почему для тебя имеет значение, что думают на этот счет другие.

— Это имеет значение, Спок, — искренне ответил Кирк. — Наверное, это нелогично, но мне важно чувствовать, что людей все еще тянет ко мне — особенно женщин... как в молодости. Это важно для моей самооценки.

Спок поерзал в кровати.

— Для других хотеть тебя совершенно нецелесообразно. Они не могут тебя получить.

Последние слова было произнесены таким собственническим тоном, что Кирк не смог удержаться от улыбки.

— Мистер Спок, — сказал он с мягкой насмешкой. — Испытывать желание и быть объектом желания — это одно. Действовать согласно этим желаниям — совсем другое. — Он помолчал, а потом продолжил более серьезным тоном: — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не стал бы спать ни с кем, кроме тебя, Спок. Но мне по-прежнему нужно знать, что другие хотели бы переспать со мной... Вот я с удовольствием занялся бы сексом с Джиллиан, если бы был сейчас... свободен.

Спока, похоже, полностью удовлетворило это объяснение. Однако через пару секунд он решил добавить и свое собственное.

— Джим, ты должен понимать, что многие люди, которые тебя желают, не станут выражать свои чувства открыто — особенно если рядом нахожусь я. Большинству граждан Федерации хорошо известно, что вулканцы относятся к своим партнерам крайне собственнически, а все в Звездном флоте знают о наших отношениях. Думаю, они считают, что это не в их интересах — демонстрировать свое желание по отношению к человеку, который принадлежит мне.

Кирк улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что они боятся того, что ты можешь с ними сделать?

— Так и есть.

Заинтригованный, Кирк повернулся в своему партнеру.

— Спок, — с улыбкой спросил он. — Что бы ты сделал, если бы, к примеру, кто-то предложил мне с ним переспать?

Темные брови удивленно изогнулись.

— Ничего, разумеется.

Улыбка Кирка стала еще шире.

— Почему?

— Ты сам должен выбрать, что ответить на такое предложение, Джим. Пусть я твой партнер, но я не имею права принимать решения за тебя.

Теперь Кирк улыбался практически до ушей.

— Тогда что бы ты сделал, если бы кто-то предложил мне с ним переспать, а я согласился?

Спок подумал, прежде чем ответить.

— Такого бы никогда не случилось.

Уверенность Спока стала для Джима полным сюрпризом.

— Ты даже не сомневаешься?

— Нет. Тебе нет никакого смысла спать с другими. Ни одно существо не обладает достаточным опытом и умениями, чтобы доставить тебе удовольствие так эффективно, как это делаю я, — тихо ответил Спок с легкой хрипотцой в голосе. — И ни одно существо во всей вселенной не любит тебя так сильно, как я.

На глаза Кирка навернулись слезы.

— Ох, Спок, — с нежностью отозвался он.

— К тому же, — невозмутимо продолжил вулканец, — если бы ты когда-нибудь переспал с кем-то другим, то я бы всерьез задумался над тем, чтобы сломать тебе шею.

В первое мгновение ответом ему было пораженное молчание. А потом Кирк громко расхохотался.

— Как я понимаю, перспектива распрощаться с жизнью кажется тебе смешной.

Чтобы справиться со смехом, Кирку пришлось сделать несколько глубоких вдохов.

— Ох, Спок, — обратился он к вулканцу, когда снова смог говорить. — Если бы я когда-нибудь переспал с кем-то другим, то даже не сомневаюсь, что ты бы всерьез задумался над тем, чтобы сломать мне шею. Вот только я точно знаю, что ты бы никогда не сотворил ничего подобного.

Спок обдумал это умозаключение, наблюдая за тем, как хихиканье Кирка потихоньку сходит на нет. Он точно знал, что смех так же эффективно, как и слезы, справляется с напряжением в мышцах.

Внезапно вулканец оказался на коленях и стиснул человека в объятиях. Одним легким движением он перевернул его на живот и развел упругие ягодицы. Проникновение было быстрым и безболезненным.

Кирк не прекратил смеяться даже тогда, когда в него толкнулся толстый член. Он хихикнул еще раза два, и только потом веселье наконец его покинуло.

Горячая плоть распирала его изнутри, стимулируя настолько эффективно, что он тут же начал постанывать от удовольствия. Спок просунул руки под его тело и приподнял бедра так, чтобы простата получала оптимальное количество трения. Толчки Спока были безупречно ритмичными, проникновение идеально глубоким — результат долгих лет практики.

Не прекращая стонать, Кирк раз за разом выдыхал имя вулканца.

Несмотря на сильнейшее удовольствие, он никогда не мог кончить только от стимуляции простаты, и Спок, не забывая об этом ни на мгновение, стиснул в ладони его возбужденный член, принимаясь ласкать его короткими уверенными движениями. Не прекращая этих ласк, вулканец замедлился — достаточно для того, чтобы Джиму было по-прежнему хорошо, — но продлевая свое собственное удовольствие.

Обеими руками Кирк вцепился в матрас и, громко вскрикнув, кончил.

Теперь, когда его партнер был удовлетворен, Спок сосредоточился на себе. Отпустив член Кирка, он положил руки на его виски и вбивался в него длинными мощными толчками. Несколько секунд спустя низкий стон сообщил о его оргазме.

Задыхаясь, вулканец выскользнул из тела любовника и рухнул с ним рядом на кровать.

Кирк даже не пошевелился.

— Боже, Спок, — пробормотал он. — Как ты это делаешь? Ты меня просто убиваешь...

Спок довольно улыбнулся, но ничего не ответил.

В конце концов Кирк со стоном перекатился на спину и посмотрел на вулканца.

— Ах ты, хитрый сукин сын, — ухмыльнулся он, не скрывая глубины переполнявшей его любви.

Спок взял с тумбочки полотенце и вытерся.

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы воспользоваться моментом, — невинно заявил он.

Кирк слегка посерьезнел.

— Тебе стоило сказать мне, что ты настолько хочешь.

— Это бы только усилило твое чувство вины, — рассудил Спок, протягивая Джиму полотенце. — А смех всегда являлся для тебя лучшим лекарством от стресса.

Хмыкнув, Кирк тоже принялся вытираться. Закончив, он бросил полотенце в сторону утилизатора, но промахнулся не меньше, чем на целый фут.

— Слушай, я вот о чем подумал, — сказал он, забираясь под одеяло к уже укутавшемуся Споку.

— Что, Джим?

Человек пожал плечами.

— Если мы еще когда-нибудь встретимся с Джиллиан, то к тому моменту она уже наверняка будет о нас знать.

— Это вполне вероятно.

Кирк задумчиво провел указательным пальцем по губам.

— Интересно, как она это воспримет, — он бросил взгляд на своего партнера. — В ее веке существовали однополые пары, но общество обычно принимало их не очень хорошо.

— Мне показалось, что она удивительно толерантный индивидуум, — подумав, ответил Спок.

Кирк кивнул.

— Да, но это все равно может ее шокировать. Она посчитала тебя полным чудаком, знаешь ли.

Спок выгнул бровь.

— Об этом мне было неизвестно.

Кирк тихо рассмеялся.

— Ага, однажды она даже назвала тебя «двинутым».

— А ты, разумеется, скорректировал ее мнение, рассказав о моих лучших качествах?

Кирк пожал плечами.

— Нет, я просто позволил ей верить в то, во что ей хотелось верить. Я считал, что мы заберем китов и больше никогда ее не увидим, поэтому не было никакого смысла в том, чтобы объяснять ей, какой ты чудесный, — он ухмыльнулся. — К тому же рассказ о твоих «лучших качествах» не предназначен для ушей девушки.

— Ясно, — после короткой паузы отозвался Спок.

Кирк задумчиво посмотрел на друга и вдруг снова расхохотался, одновременно стискивая его в объятиях.

— Черт подери, как же сильно я люблю тебя, мой глупый вулканец, — прошептал он, прижимая к себе его стройное тело и крепко целуя в губы. — М-м-м...

Какое-то время они молча лежали, глядя друг другу в глаза.

— Я старею, а ты становишься все лучше и лучше. Как же мне хочется верить, что ты всегда будешь хотеть меня, Спок.

Протянув руку, Спок провел пальцем по лбу Кирка.

— Т'хай'ла, — прошептал он едва слышно. — Как ты можешь в этом сомневаться? Что мне сделать, чтобы убедить тебя, что я не вижу во всей вселенной никого, кроме тебя? — Он помолчал и чуть громче добавил: — Ты говоришь о том, чтобы желать и быть желанным, но мне этого не понять: я никогда не был и не буду близок ни с кем, кроме тебя. Ты моя жизнь, мой смысл существования.

Человек внимательно всмотрелся в наполненные теплом темные глаза.

— А ты мой якорь, Спок. Это единственное, что имеет для меня значение. Единственное, что действительно имеет для меня значение.

Уголки губ вулканца дрогнули, и он погладил человека по волосам.

— Это значит, что тебя больше не волнует, считают ли тебя привлекательным остальные?

— Наверное, нет, — неожиданно для самого себя понял Кирк. — Мне нужно, чтобы ты меня хотел. Только ты, — он широко улыбнулся. — Кроме того, я не хочу, чтобы мне сломали шею.

— Разумное пожелание, капитан.

Кирк придвинулся и положил голову Споку на грудь.

— Врунишка. Ты бы и мухи не обидел, — приподнявшись, он взглянул Споку в глаза. — Знаешь, я тебя просто не заслуживаю.

— Не согласен. Но если ты считаешь, что я должен обращаться с тобой похуже, то я готов подчиниться.

— Засранец.

Спок улыбнулся, и Кирк удовлетворенно вздохнул.

— Ты меня сегодня чуть не прикончил, знаешь ли. Давненько мы так охрененно не трахались, мистер Спок, — он отпустил вулканца, устроился на своей половине кровати и тут же зарыл глаза. — Спать буду как убитый.

Спок коротко чмокнул его в губы.

— Не вижу в этом никакой проблемы, если ты проснешься утром.

— Договорились, — сонно пробормотал Кирк. — Доброй ночи, Спок.

— Доброй ночи, Джим.

-конец-

@темы: Spirk, Star Trek, Spock is love, мои переводы (а руки чесались...), Movies I-VII, Слэш, Фанфики, Kirk